– Лапицкий хлопнул Бориса по плечу.
– Ну а дальше мы кое-что узнали от нашего общего знакомого, молодого и очень перспективного артиста Владимира Чернышева. Талантливый малец, ничего не скажешь.
– Точно, мальчишка первый раскололся, – добавил Костя, – даже делать ничего не пришлось. При виде третьего трупа он впал в такую истерику, что пришлось его водкой отпаивать. Словом, в его изложении это выглядело так. Той же ночью, когда убили Александрову и вы пришли к джентльменскому соглашению в гримерке, Братны выделил Володеньку, который все время сшивался в опасной близости от режиссера: обычной синдром начинающих актеров, ну а с такой личностью, как Братны, и сам Бог велел. Группу Братны отпустил сразу же, а вот Володенька остался, потому что всегда оставался. Тут-то Братны и поставил его первым пунктом плана: предложил оказать маленькую услугу группе, но никому об этом не распространяться. Словом, он предложил Чернышеву сыграть роль старухи Александровой, тем более что они были одного роста и примерно одной комплекции. Чернышев клялся, что никакого трупа он не видел и даже понятия о нем не имел. Здесь я склонен ему верить. Но, в любом случае, Братны его уговорил, это же чистая бестия. И потом, Чернышев почитал за счастье быть хоть чем-то полезным Братны. Тем более дело касалось актерского мастерства. Чернышеву вручают старухину верхнюю одежду, включая капор и муфточку, отдают сумку, натягивают на лицо платок – и Чернышев в сопровождении Кравчука и его телохранителя – это уже установлено – движется в сторону проходной, полностью имитируя походку старухи и все ее обычные телодвижения. У проходной происходит фигура узнавания, Чернышев даже прощается с вахтершей, потому что имеет явные склонности к звукоимитации. Действительно, талантливый парень. Его отвозят на квартиру старухи, там машину и псевдо-Александрову, слава Богу, видит дворничиха. Он открывает дверь ключами из сумочки и остается там до одиннадцати утра – по договоренности с Братны. Затем выходит с продуктовой сумкой на улицу, стараясь, чтобы общий абрис фигуры видело как можно больше народу, сворачивает за угол, проходит несколько кварталов, а там его уже ждет машина Кравчука. Дело сделано. Теперь можно как по нотам разыграть исчезновение, что и делается. Чернышев, конечно, мучается, но молчит, потому что дал слово Братны, в которого просто влюблен. И потом, он понимает, что от Братны зависит вся его будущая карьера кинозвезды. Потому что попасть в двадцать два года на Каннский фестиваль, который ему корячится так же безусловно, как и вышка серийному убийце, – это неоспоримый аргумент. Это будет держать рот на замке прочнее любых денег и любых угроз. Конечно, он понимал, что дело тут нечисто, особенно когда на следующий день узнал об исчезновении Александровой в той самой версии, которую задумал Братны. Но закрыл на это глаза и на первом этапе кое-как договорился со своей еще не совсем уснувшей совестью.
– На первом этапе, – сказала я, – вот именно, потому что потом был и второй, и третий…
– До этого мы тоже дойдем. А пока подобьем бабки. Убили несчастную старуху, и никто не проявил простого человеческого участия.
– Я с самого начала была против этой затеи. – Оправдываться не имело смысла, в циничном изложении Бориса это выглядело еще более циничным, чем можно было себе представить. – Я не хотела всего этого.
– Кто же хотел? С Братны все понятно, для него существует только кино, – и кино для него единственная мораль. Все, что мешает кино, – аморально и уже по одному этому не имеет права на существование. Теперь съемки будут прекращены, и всю сегодняшнюю ночь мы проговорили с мертвецом, он вполне мог сказать, что сам убрал актрис, он мог бы подмахнуть любую составленную нами бумажку, – ему было абсолютно все равно… Все остальные другое дело.
– Особенно Андрей Юрьевич Кравчук, – не удержался Лапицкий.
– Да. Андрей Юрьевич во втором акте трагедии становится главным действующим лицом. Вообше-то, это подопечный Кости… – Борис вопросительно взглянул на капитана.
– Да рассказывай, чего уж там. Здорово у тебя получается, мать твою.
– Тогда тоже начнем с предыстории. Ты никогда не задавалась вопросом, Ева, что связывает Кравчука и Братны и почему вообще Кравчук пристроился к нему директором, хотя имел свой собственный, вполне солидный бизнес?
– Не знаю. – Я вспомнила горы антиквариата, сомнительные записи в еженедельнике Митяя, мальчиков, погружающих какие-то ящики в “Газель”, обштопывание несчастных московских старух с их последними фамильными драгоценностями, но сдавать Братны не хотелось. Тем более что Лапицкий и так знал гораздо больше, чем я сама.
– Ладно тебе. Кое-что ты знаешь, – заступился за меня Костя, – и даже кое в чем помогла. Был у Кравчука заезд и с оружием, и с антиквариатом, но это пробные шары, поставить все на широкую ногу у него просто не хватило времени.
– Все дело в деньгах, – перебил Лапицкого Борис, слегка недовольный тем, что кто-то вмешивается в его стройный рассказ. – Дело в том, что на фильм Братны мог достать фантастические деньги…
И я вспомнила все то, что говорил мне в свое время дядя Федор: “Братны гигантский пылесос по всасыванию денег…"
– Он их и доставал. У него была масса спонсоров, причем в основном зарубежных. Вливания исчислялись миллионами долларов, этот Братны мог охмурить кого угодно. Тем более у вас планировались съемки за границей – Флоренция, Венеция, Люцерн, Барселона, – я читал режиссерский сценарий Братны, одна из вещей старухи приводит героя в Барселону. Братны очень художественно описал небо и дома из известняка. Говорят, что такой архитектуры, как в Барселоне, нет нигде…
Я помнила этот эпизод сценария… “Небо Барселоны – лучшее, что есть на земле…” А ты уже никогда не попадешь в Барселону, Ева, ты бы и не попала, человек без документов, с сомнительным прошлым и не менее сомнительным будущим.
– На это-то Кравчук и клюнул. И поставил на денежный клапан своего человечка, некую Регину Мстиславовну Мухаметшину. И поскольку для Братны главным было достать деньги для кино, а отнюдь не заниматься их учетом и распределением – здесь он всецело доверял Кравчуку, – то директор с Региной развернулись в полную силу. Не буду утомлять слушателей унылыми мелочами в виде двойной бухгалтерии, массы счетов в массе банков… Схема была простой: Братны договаривался с финансистами в принципе, а переговоры вели Кравчук и Мухаметшина, они же прорабатывали технические детали сделок. В общем, собрали по крохам приличную сумму, но это, конечно, было ничто по сравнению с общей сметой суммы.
– Сейчас дожимаем эту сучку Мухаметшину, она уже многое рассказала относительно некоторых махинаций со счетами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– Ну а дальше мы кое-что узнали от нашего общего знакомого, молодого и очень перспективного артиста Владимира Чернышева. Талантливый малец, ничего не скажешь.
– Точно, мальчишка первый раскололся, – добавил Костя, – даже делать ничего не пришлось. При виде третьего трупа он впал в такую истерику, что пришлось его водкой отпаивать. Словом, в его изложении это выглядело так. Той же ночью, когда убили Александрову и вы пришли к джентльменскому соглашению в гримерке, Братны выделил Володеньку, который все время сшивался в опасной близости от режиссера: обычной синдром начинающих актеров, ну а с такой личностью, как Братны, и сам Бог велел. Группу Братны отпустил сразу же, а вот Володенька остался, потому что всегда оставался. Тут-то Братны и поставил его первым пунктом плана: предложил оказать маленькую услугу группе, но никому об этом не распространяться. Словом, он предложил Чернышеву сыграть роль старухи Александровой, тем более что они были одного роста и примерно одной комплекции. Чернышев клялся, что никакого трупа он не видел и даже понятия о нем не имел. Здесь я склонен ему верить. Но, в любом случае, Братны его уговорил, это же чистая бестия. И потом, Чернышев почитал за счастье быть хоть чем-то полезным Братны. Тем более дело касалось актерского мастерства. Чернышеву вручают старухину верхнюю одежду, включая капор и муфточку, отдают сумку, натягивают на лицо платок – и Чернышев в сопровождении Кравчука и его телохранителя – это уже установлено – движется в сторону проходной, полностью имитируя походку старухи и все ее обычные телодвижения. У проходной происходит фигура узнавания, Чернышев даже прощается с вахтершей, потому что имеет явные склонности к звукоимитации. Действительно, талантливый парень. Его отвозят на квартиру старухи, там машину и псевдо-Александрову, слава Богу, видит дворничиха. Он открывает дверь ключами из сумочки и остается там до одиннадцати утра – по договоренности с Братны. Затем выходит с продуктовой сумкой на улицу, стараясь, чтобы общий абрис фигуры видело как можно больше народу, сворачивает за угол, проходит несколько кварталов, а там его уже ждет машина Кравчука. Дело сделано. Теперь можно как по нотам разыграть исчезновение, что и делается. Чернышев, конечно, мучается, но молчит, потому что дал слово Братны, в которого просто влюблен. И потом, он понимает, что от Братны зависит вся его будущая карьера кинозвезды. Потому что попасть в двадцать два года на Каннский фестиваль, который ему корячится так же безусловно, как и вышка серийному убийце, – это неоспоримый аргумент. Это будет держать рот на замке прочнее любых денег и любых угроз. Конечно, он понимал, что дело тут нечисто, особенно когда на следующий день узнал об исчезновении Александровой в той самой версии, которую задумал Братны. Но закрыл на это глаза и на первом этапе кое-как договорился со своей еще не совсем уснувшей совестью.
– На первом этапе, – сказала я, – вот именно, потому что потом был и второй, и третий…
– До этого мы тоже дойдем. А пока подобьем бабки. Убили несчастную старуху, и никто не проявил простого человеческого участия.
– Я с самого начала была против этой затеи. – Оправдываться не имело смысла, в циничном изложении Бориса это выглядело еще более циничным, чем можно было себе представить. – Я не хотела всего этого.
– Кто же хотел? С Братны все понятно, для него существует только кино, – и кино для него единственная мораль. Все, что мешает кино, – аморально и уже по одному этому не имеет права на существование. Теперь съемки будут прекращены, и всю сегодняшнюю ночь мы проговорили с мертвецом, он вполне мог сказать, что сам убрал актрис, он мог бы подмахнуть любую составленную нами бумажку, – ему было абсолютно все равно… Все остальные другое дело.
– Особенно Андрей Юрьевич Кравчук, – не удержался Лапицкий.
– Да. Андрей Юрьевич во втором акте трагедии становится главным действующим лицом. Вообше-то, это подопечный Кости… – Борис вопросительно взглянул на капитана.
– Да рассказывай, чего уж там. Здорово у тебя получается, мать твою.
– Тогда тоже начнем с предыстории. Ты никогда не задавалась вопросом, Ева, что связывает Кравчука и Братны и почему вообще Кравчук пристроился к нему директором, хотя имел свой собственный, вполне солидный бизнес?
– Не знаю. – Я вспомнила горы антиквариата, сомнительные записи в еженедельнике Митяя, мальчиков, погружающих какие-то ящики в “Газель”, обштопывание несчастных московских старух с их последними фамильными драгоценностями, но сдавать Братны не хотелось. Тем более что Лапицкий и так знал гораздо больше, чем я сама.
– Ладно тебе. Кое-что ты знаешь, – заступился за меня Костя, – и даже кое в чем помогла. Был у Кравчука заезд и с оружием, и с антиквариатом, но это пробные шары, поставить все на широкую ногу у него просто не хватило времени.
– Все дело в деньгах, – перебил Лапицкого Борис, слегка недовольный тем, что кто-то вмешивается в его стройный рассказ. – Дело в том, что на фильм Братны мог достать фантастические деньги…
И я вспомнила все то, что говорил мне в свое время дядя Федор: “Братны гигантский пылесос по всасыванию денег…"
– Он их и доставал. У него была масса спонсоров, причем в основном зарубежных. Вливания исчислялись миллионами долларов, этот Братны мог охмурить кого угодно. Тем более у вас планировались съемки за границей – Флоренция, Венеция, Люцерн, Барселона, – я читал режиссерский сценарий Братны, одна из вещей старухи приводит героя в Барселону. Братны очень художественно описал небо и дома из известняка. Говорят, что такой архитектуры, как в Барселоне, нет нигде…
Я помнила этот эпизод сценария… “Небо Барселоны – лучшее, что есть на земле…” А ты уже никогда не попадешь в Барселону, Ева, ты бы и не попала, человек без документов, с сомнительным прошлым и не менее сомнительным будущим.
– На это-то Кравчук и клюнул. И поставил на денежный клапан своего человечка, некую Регину Мстиславовну Мухаметшину. И поскольку для Братны главным было достать деньги для кино, а отнюдь не заниматься их учетом и распределением – здесь он всецело доверял Кравчуку, – то директор с Региной развернулись в полную силу. Не буду утомлять слушателей унылыми мелочами в виде двойной бухгалтерии, массы счетов в массе банков… Схема была простой: Братны договаривался с финансистами в принципе, а переговоры вели Кравчук и Мухаметшина, они же прорабатывали технические детали сделок. В общем, собрали по крохам приличную сумму, но это, конечно, было ничто по сравнению с общей сметой суммы.
– Сейчас дожимаем эту сучку Мухаметшину, она уже многое рассказала относительно некоторых махинаций со счетами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116