Судя по всему, он очень состоятельный человек.
— Думаю, да. Платил он не скупясь и заказывал самые изысканные блюда. Все его финансовые дела вел секретарь Клинтон.
— Клинтон? Ах, если секретаря зовут Клинтон, то, несомненно, именно его я встретил в клубе. Он из Нью-Йорка, по крайней мере, оттуда прибыл. Я встречался с ним… Постойте, когда же это было? Да только вчера, около полудня.
— Вполне возможно, — заметила она. — Он и в самом деле выходил из дому в это время.
— Вы не поверите, — продолжал я, — мы так понравились друг другу, что он даже подарил мне свою фотографию. Но я при себе фотографии не ношу и пообещал ему, что свою передам сегодня. Так мы и условились встретиться. Вот его фотография, — я протянул хозяйке снимок Гибсона, который всегда был при мне.
— Да, это секретарь мистера Олерта, — сказала она, бросив беглый взгляд на фотографию. — К сожалению, вы не скоро увидитесь, а мистер Олерт, увы, не передаст вам никакого стихотворения. Они оба уехали.
У меня упало сердце, но я быстро взял себя в руки и непритворно подосадовал:
— Ах, какая жалость! Наверное, им пришлось внезапно изменить все планы и уехать.
— Действительно, вы правы. Это невероятно трогательная история. Правда, мистер Олерт об этом не говорил, но ведь никто не станет нарочно бередить свои раны, а вот его секретарь поведал мне тайну с условием, что я буду ее хранить и никому не расскажу. Должна вам заметить, что мои постояльцы всегда относятся ко мне с доверием.
— Охотно верю вам, это вполне естественно. Ваши изысканные манеры, ваше поведение располагают к вам безусловно, — нагло заискивал я перед ней.
— Ах, что вы, что вы. — Она явно попалась на мою грубую лесть. — Эта история растрогала меня до слез, и я очень рада, что несчастному юноше удалось вовремя скрыться.
— Скрыться? Неужели его преследуют?
— Так оно и есть.
— Ах, как это странно! Такой талантливый поэт, и вдруг ему угрожают, его преследуют! Я редактор, а значит, в какой-то степени его собрат по перу… Может быть, мистер Олерт нуждается в защите? Может, стоит намекнуть в статье… Ах, как жаль, что вам поведали эту необыкновенную историю с непременным условием сохранить тайну!
Щеки дамы зарделись. Она достала из кармана платок, правда, не очень свежий на вид, чтобы в любой момент иметь его под рукой, и сказала:
— Что касается тайны, сэр, считаю, что не обязана больше молчать, раз эти господа уже покинули мой дом. Я была бы только рада, если бы вы смогли помочь молодому человеку.
— Я сделаю все от меня зависящее. Однако прежде, чем что-то предпринять, я должен знать, в чем, собственно, дело.
— Вы узнаете все. Сердце приказывает мне открыться вам. Всему виной любовь, беззаветная и несчастная.
— Так я и думал. Несчастная любовь — это муки, разбивающие сердце вдребезги, — высокопарно воскликнул я, хотя о любви знал только понаслышке.
— Ваши слова еще больше расположили меня к вам. Вам уже пришлось страдать от любви.
— Пока еще нет, — сознался я, чтобы не слишком завираться.
— В таком случае, вы счастливый человек! А я, увы, натерпелась больше, чем одно человеческое сердце способно вынести. Моя мать была мулаткой. Я обручилась с белым юношей, сыном плантатора. Наше счастье рухнуло, как карточный домик, потому что отец жениха не пожелал принять в семью цветную девушку. Поэтому я очень сочувствую молодому человеку, которому уготована такая же жестокая судьба.
— Он влюблен в мулатку?
— Да. И его отец тоже решительно против брака. Коварством он добился от молодой леди расписки о том, что она отказывается от счастья и никогда не соединится с любимым.
— Какой бессердечный отец! — воскликнул я с хорошо разыгранным возмущением, чем опять завоевал одобрительный взгляд женщины.
Хозяйка пансиона приняла россказни Гибсона за чистую монету и растрогалась до глубины души. Наверняка она рассказала ему историю собственной любви, а он сразу же сочинил сказку, при помощи которой ему и удалось добиться ее сочувствия и благовидно объяснить необходимость так поспешно покинуть ее гостеприимный дом. Для меня же было очень важно узнать, что Гибсон теперь скрывается под именем Клинтон.
— Да, именно бессердечный! — искренне согласилась она с моим не очень искренним мнением. — Однако Уильям остался верен любимой, привез ее сюда и поместил в одном из пансионов поблизости.
— Тогда я не понимаю, что принудило его покинуть Новый Орлеан.
— Его стали преследовать.
— Значит, отец приказал выследить его?
— Да. Он послал сыщика, негодяя, который со злосчастной распиской в руках преследует Уильяма и гоняется за ним по пятам из города в город. (В глубине души я потешался над простодушной женщиной, которая столь сердечно беседовала с «негодяем».) Это полицейская ищейка. Он должен поймать Уильяма и препроводить в Нью-Йорк.
— Секретарь мистера Олерта описал вам внешность негодяя? — спросил я, надеясь получить кое-какие сведения о себе самом.
— Да, и очень подробно. Вполне возможно, что он разыщет квартиру Уильяма и навестит меня. Но я устрою ему достойный прием. Я уже обдумала каждое слово. И от меня он не узнает, куда уехал бедный юноша. Я направлю сыщика по ложному следу, в противоположном направлении.
Хозяйка перечислила приметы сыщика и даже назвала его, то есть мое, имя. Описание было верное, хотя и не очень лестное.
— Я жду его с минуты на минуту, — продолжала она. — Когда мне доложили о вас, я была убеждена, что это он. К счастью, я ошиблась. Вы не способны преследовать влюбленных, разрушать их сладкое блаженство, не можете поступать так низко. По вашим добрым глазам я вижу, что вы непременно поместите в своей газете статью, в которой возьмете под защиту несчастных и заклеймите позором их преследователя.
— Я готов это сделать, но мне необходимо знать, где сейчас находится Уильям Олерт. Прежде всего я должен написать ему письмо. Вы, вероятно, знаете его местопребывание?
— Я действительно знаю, куда он отправился, однако не уверена, что ваше письмо застанет его там. Полицейского я бы послал на Север, но вам скажу правду: мистер Олерт уехал на Юг, в Техас. Он собирается в Мексику и искал пароход до Веракруса, но сейчас ни одно судно не идет туда, и ему пришлось сесть на «Дельфин», отплывающий в Кинтану.
— Вам это точно известно?
— Конечно. Мистер Олерт так спешил, до отъезда оставалось так мало времени, что они еле успели собраться. Им помогал мой дворецкий, который и проводил мистера Олерта и его секретаря на пароход, поговорил с матросами и узнал, что «Дельфин» идет только до Кинтаны с заходом в Галвестон. Они действительно уплыли на «Дельфине», дворецкий ждал в порту, пока судно не отошло от причала.
— А невеста мистера Олерта была с ним?
— Естественно. Хотя мой дворецкий и не видел молодую леди, потому что она сразу же ушла к себе в каюту, чтобы избежать чужих взглядов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Думаю, да. Платил он не скупясь и заказывал самые изысканные блюда. Все его финансовые дела вел секретарь Клинтон.
— Клинтон? Ах, если секретаря зовут Клинтон, то, несомненно, именно его я встретил в клубе. Он из Нью-Йорка, по крайней мере, оттуда прибыл. Я встречался с ним… Постойте, когда же это было? Да только вчера, около полудня.
— Вполне возможно, — заметила она. — Он и в самом деле выходил из дому в это время.
— Вы не поверите, — продолжал я, — мы так понравились друг другу, что он даже подарил мне свою фотографию. Но я при себе фотографии не ношу и пообещал ему, что свою передам сегодня. Так мы и условились встретиться. Вот его фотография, — я протянул хозяйке снимок Гибсона, который всегда был при мне.
— Да, это секретарь мистера Олерта, — сказала она, бросив беглый взгляд на фотографию. — К сожалению, вы не скоро увидитесь, а мистер Олерт, увы, не передаст вам никакого стихотворения. Они оба уехали.
У меня упало сердце, но я быстро взял себя в руки и непритворно подосадовал:
— Ах, какая жалость! Наверное, им пришлось внезапно изменить все планы и уехать.
— Действительно, вы правы. Это невероятно трогательная история. Правда, мистер Олерт об этом не говорил, но ведь никто не станет нарочно бередить свои раны, а вот его секретарь поведал мне тайну с условием, что я буду ее хранить и никому не расскажу. Должна вам заметить, что мои постояльцы всегда относятся ко мне с доверием.
— Охотно верю вам, это вполне естественно. Ваши изысканные манеры, ваше поведение располагают к вам безусловно, — нагло заискивал я перед ней.
— Ах, что вы, что вы. — Она явно попалась на мою грубую лесть. — Эта история растрогала меня до слез, и я очень рада, что несчастному юноше удалось вовремя скрыться.
— Скрыться? Неужели его преследуют?
— Так оно и есть.
— Ах, как это странно! Такой талантливый поэт, и вдруг ему угрожают, его преследуют! Я редактор, а значит, в какой-то степени его собрат по перу… Может быть, мистер Олерт нуждается в защите? Может, стоит намекнуть в статье… Ах, как жаль, что вам поведали эту необыкновенную историю с непременным условием сохранить тайну!
Щеки дамы зарделись. Она достала из кармана платок, правда, не очень свежий на вид, чтобы в любой момент иметь его под рукой, и сказала:
— Что касается тайны, сэр, считаю, что не обязана больше молчать, раз эти господа уже покинули мой дом. Я была бы только рада, если бы вы смогли помочь молодому человеку.
— Я сделаю все от меня зависящее. Однако прежде, чем что-то предпринять, я должен знать, в чем, собственно, дело.
— Вы узнаете все. Сердце приказывает мне открыться вам. Всему виной любовь, беззаветная и несчастная.
— Так я и думал. Несчастная любовь — это муки, разбивающие сердце вдребезги, — высокопарно воскликнул я, хотя о любви знал только понаслышке.
— Ваши слова еще больше расположили меня к вам. Вам уже пришлось страдать от любви.
— Пока еще нет, — сознался я, чтобы не слишком завираться.
— В таком случае, вы счастливый человек! А я, увы, натерпелась больше, чем одно человеческое сердце способно вынести. Моя мать была мулаткой. Я обручилась с белым юношей, сыном плантатора. Наше счастье рухнуло, как карточный домик, потому что отец жениха не пожелал принять в семью цветную девушку. Поэтому я очень сочувствую молодому человеку, которому уготована такая же жестокая судьба.
— Он влюблен в мулатку?
— Да. И его отец тоже решительно против брака. Коварством он добился от молодой леди расписки о том, что она отказывается от счастья и никогда не соединится с любимым.
— Какой бессердечный отец! — воскликнул я с хорошо разыгранным возмущением, чем опять завоевал одобрительный взгляд женщины.
Хозяйка пансиона приняла россказни Гибсона за чистую монету и растрогалась до глубины души. Наверняка она рассказала ему историю собственной любви, а он сразу же сочинил сказку, при помощи которой ему и удалось добиться ее сочувствия и благовидно объяснить необходимость так поспешно покинуть ее гостеприимный дом. Для меня же было очень важно узнать, что Гибсон теперь скрывается под именем Клинтон.
— Да, именно бессердечный! — искренне согласилась она с моим не очень искренним мнением. — Однако Уильям остался верен любимой, привез ее сюда и поместил в одном из пансионов поблизости.
— Тогда я не понимаю, что принудило его покинуть Новый Орлеан.
— Его стали преследовать.
— Значит, отец приказал выследить его?
— Да. Он послал сыщика, негодяя, который со злосчастной распиской в руках преследует Уильяма и гоняется за ним по пятам из города в город. (В глубине души я потешался над простодушной женщиной, которая столь сердечно беседовала с «негодяем».) Это полицейская ищейка. Он должен поймать Уильяма и препроводить в Нью-Йорк.
— Секретарь мистера Олерта описал вам внешность негодяя? — спросил я, надеясь получить кое-какие сведения о себе самом.
— Да, и очень подробно. Вполне возможно, что он разыщет квартиру Уильяма и навестит меня. Но я устрою ему достойный прием. Я уже обдумала каждое слово. И от меня он не узнает, куда уехал бедный юноша. Я направлю сыщика по ложному следу, в противоположном направлении.
Хозяйка перечислила приметы сыщика и даже назвала его, то есть мое, имя. Описание было верное, хотя и не очень лестное.
— Я жду его с минуты на минуту, — продолжала она. — Когда мне доложили о вас, я была убеждена, что это он. К счастью, я ошиблась. Вы не способны преследовать влюбленных, разрушать их сладкое блаженство, не можете поступать так низко. По вашим добрым глазам я вижу, что вы непременно поместите в своей газете статью, в которой возьмете под защиту несчастных и заклеймите позором их преследователя.
— Я готов это сделать, но мне необходимо знать, где сейчас находится Уильям Олерт. Прежде всего я должен написать ему письмо. Вы, вероятно, знаете его местопребывание?
— Я действительно знаю, куда он отправился, однако не уверена, что ваше письмо застанет его там. Полицейского я бы послал на Север, но вам скажу правду: мистер Олерт уехал на Юг, в Техас. Он собирается в Мексику и искал пароход до Веракруса, но сейчас ни одно судно не идет туда, и ему пришлось сесть на «Дельфин», отплывающий в Кинтану.
— Вам это точно известно?
— Конечно. Мистер Олерт так спешил, до отъезда оставалось так мало времени, что они еле успели собраться. Им помогал мой дворецкий, который и проводил мистера Олерта и его секретаря на пароход, поговорил с матросами и узнал, что «Дельфин» идет только до Кинтаны с заходом в Галвестон. Они действительно уплыли на «Дельфине», дворецкий ждал в порту, пока судно не отошло от причала.
— А невеста мистера Олерта была с ним?
— Естественно. Хотя мой дворецкий и не видел молодую леди, потому что она сразу же ушла к себе в каюту, чтобы избежать чужих взглядов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112