— Капитан поступил благородно, но он играет с огнем. Ему придется остаться в Ла-Гранхе до утра, а бандиты — дай Бог, чтобы я ошибся, — заявятся сюда ночью и бросятся сводить счеты. А с вами может приключиться и кое-что похуже.
— Эти негодяи мне не страшны. С такими, как они, я встречался не раз.
— Не будьте столь самоуверенны, сэр. Их здесь поддержат. В последние дни в Ла-Гранхе стало неспокойно. Со всех концов сюда стекаются неизвестные и подозрительные люди, они заняли все места в постоялом дворе и на частных квартирах, поодиночке не ходят и все о чем-то тайно толкуют. У них здесь нет и не может быть дел, весь Божий день они бесцельно слоняются по городу и ведут себя вызывающе. Сейчас они сидят в первом зале и горлопанят что есть мочи: пасти разевают так широко, что в них гризли мог бы берлогу устроить. Часом раньше, до того как вы сюда пришли, они стали задирать нас. И не сдержись мы, не миновать бы потасовки, а то и кровопролития. У меня нет больше желания оставаться здесь, да и вы, наверное, устали. Предупреждаю сразу: с ужином дело обстоит из рук вон плохо. Я вдовец, мы с сыном ведет холостяцкую жизнь и обедаем в трактире. Я и дом-то продал несколько дней тому назад, когда почувствовал, что земля горит у меня под ногами. Я вовсе не хочу сказать, что здешний народ мне не по нраву, нет, они не хуже других. Но судите сами: наша война только-только закончилась, мы еще и раны зализать не успели. В Мексике идут бои, а Техас, заметьте, находится на границе. Здесь, куда ни глянь, неспокойно. Отовсюду съезжается всякий сброд, какая уж тут жизнь! Поэтому я и решил все продать и уехать к дочери. Она замужем, и очень удачно. Зять подыщет мне работу, лучшего и желать нельзя. К тому же я нашел покупателя, который готов приобрести мое хозяйство. Заплатил он мне наличными, так что я могу уехать, когда захочу. Я уже все решил — еду в Мексику.
— Как это, сэр? — удивился Олд Дэт.
— Что как? — не понял кузнец.
— Вы только что жаловались на Мексику, вам не нравилось, что там воюют, и вдруг собираетесь туда?!
— По-другому и быть не может, сэр. Впрочем, не везде в Мексике идут бои. В Чиуауа, а именно туда я и собираюсь, война уже кончилась. Сначала Хуаресу пришлось отступать до самого Эль-Пасо, но вскоре он собрался с силами и потеснил французов на юг страны. Их дни сочтены, вышибут из Мексики под зад коленкой. Сейчас все будут драться за столицу, а северные провинции война обойдет стороной. Там-то и живет мой зять. Он человек обеспеченный, шутка сказать — владелец серебряных рудников. В Мексике он уже полтора года и в последнем письме извещает о рождении наследника, который ну никак без дедушки обойтись не может. Что прикажете делать? Неужели я останусь здесь? Нам с Биллом обещали хорошие должности при рудниках, а кроме того, я сам буду учить маленького принца молитве и таблице умножения. Безусловно, дедушка должен быть вместе с внуком. Поэтому я и еду в Мексику, а если вы захотите отправиться в путь вместе с нами, то милости просим — мы будем только рады.
— Гм! — буркнул Олд Дэт. — Не шутите, сэр, а то вдруг мы воспользуемся вашим приглашением.
— Разве вы тоже направляетесь в Мексику? Это было бы чудесно! Вашу руку, сэр! Решено, едем вместе!
И Ланге протянул руку старику.
— Да не спешите вы как на пожар! — рассмеялся Олд Дэт. — Я действительно предполагаю, что мы поедем в Мексику, однако на сегодняшний день мы еще не знаем, куда и когда именно.
— Это не имеет никакого значения, я готов ехать с вами когда и куда угодно. Отсюда все дороги ведут в Чиуауа, днем раньше, днем позже я все равно туда доберусь. Прежде всего я забочусь о себе и о собственной выгоде. Вы известный вестмен и опытный проводник. Если я поеду вместе с вами, то, несомненно, прибуду на место цел и невредим, а что может быть важнее в наше беспокойное время? Вы должны с кем-то посоветоваться, прежде чем пуститься в путь?
— Знакомы ли вы с неким сеньором Кортесио?
— Знаком ли я с ним? Ла-Гранха — маленький городок, мы здесь все на «ты». Именно он и купил мое хозяйство.
— Прежде всего мне необходимо знать — мошенник он или человек чести.
— Ну конечно, человек чести. Меня мало волнуют его политические взгляды, для меня гораздо важнее, чтобы он сдержал свое слово. У него явно какие-то дела по ту сторону границы. По ночам у него во дворе грузят на мулов тяжелые ящики, а в доме собираются люди, которые затем уходят на Рио-дель-Норте. Я предполагаю, и, как мне кажется, совершенно правильно, что он поставляет Хуаресу оружие и боеприпасы, а также людей, готовых сразиться с французами. И хотя он зарабатывает, и неплохо, на этом деле, в мужестве ему не откажешь, потому что в наше время на такой риск идут только отчаянные головы.
— Где он живет? Мне надо непременно еще сегодня переговорить с ним.
— Он будет дома к десяти часам. Я тоже собирался зайти к нему потолковать об одном дельце, но оно само собой решилось, и теперь не стоит беспокоить по пустякам занятого человека. Так вот, он мне говорил, чтобы я приходил к нему в десять часов, так как к этому времени он вернется.
— Кто-нибудь присутствовал при вашем разговоре?
— Двое мужчин, один — постарше, другой — помоложе.
— Вы знаете их имена? — вмешался я в разговор.
— Мы просидели с ними вместе около часа, а за это время хочешь не хочешь познакомишься. Младшего звали Олерт, старшего — сеньор Гавилан. Тот, что постарше, был, видно, и раньше знаком с сеньором Кортесио, так как они вспоминали, что когда-то встречались в Мехико.
— Гавилан? Я не знаю, кто это. Неужели Гибсон опять сменил фамилию? — озадаченно спросил меня Олд Дэт.
Но кузнец на фотографиях без колебания опознал обоих мужчин.
— Это они, сэр, — подтвердил он. — Худой и со смуглым лицом — сеньор Гавилан, а второй — мистер Олерт. Он меня вконец смутил тем, что расспрашивал о людях, с которыми я никогда в жизни не встречался. Сначала про какого-то негра по имени Отелло, затем про одну молодую мисс, кажется, из Орлеана, ее звали Жанна, и она пасла овец, а потом зачем-то пошла воевать с королем Англии. Дальше — больше, он вспомнил какого-то мистера Фридолино, несчастную леди Марию Стюарт, которой отрубили голову, колокол, якобы певший песню Шиллера, сэра Уланда, который проклял двух трубадуров, за что королева одарила его розой, снятой с собственной груди. Мистер Олерт был очень рад, что есть возможность поговорить, и так и сыпал именами и историями, я, правда, не все упомнил. У меня в голове все смешалось и шумело, как жернова. Мистер Олерт показался мне добрым и безобидным, но готов держать пари, что он не в своем уме. Потом он читал мне стихи, где была жуткая ночь, мрак, гром, дождь, яд в сердце, словом, сплошная несуразица. Я не знаю, плакать мне или смеяться.
Сомнений не было:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112