31
СМЕРТЬ ВОЙНЕ
Только победители решают, в чем состояли военные преступления.
Г. Уиллс

Спустя три месяца в столице крайщины подле храма Единого впервые появилась эта парочка. Согбенный старик, с медалью медицинской академии, и юная беременная женщина с ним под руку. Оба выглядели, как безнадежные бедняки, но милостыню не просили. Гордо отстояли утреннюю молитву позади толпы, первые выбрались на крыльцо и скромно приткнулись позади шеренги попрошаек. Из храма валил простой народ, затем показались высокие чины, и, наконец, поплыли синие мундиры со своими домочадцами. Начальник гарнизона вышел одним из последних, раскланиваясь с духовенством, пожимая ручку молодой румяной жене…
Скрюченный старик дважды опустошил разрядник тазера в затылок офицера, и так же проворно отступил назад, в густую толпу нищих. Спустя три секунды, укрытая платком молодая жена завыла над телом мужа, служивые кинулись в народ, разбрасывая нищих, но странной парочки и след простыл.
В народе зашептались о том, что миротворцы так и не сумели остановить партизанскую войну. В соседней же Притынщине, где за разделительными шеренгами миротворцев жили в лагерях десятки тысяч беженцев, подобные новости встретили с ликованием. В лагерях перед палатками собирались толпами мужчины в красных повязках и до хрипоты спорили, удастся ли жандармам поймать мстителей…
Не прошло и недели, как беременную девушку видели на вокзале, за минуту до того, как взлетел на воздух международный пневматик с военной делегацией. Во время воскресной службы в Седьмицах старик в белом потертом кителе браво отдал честь полковнику и тут же застрелил его из шрапнельного боксера, запрещенного оружия, признанного негуманным еще полстолетия назад. Вместе с господином полковником погибли две его дочери и адъютант.
Армейское руководство и жандармерия приняли все меры, но неуловимый старик сбежал. Поминки по случаю смерти господина полковника проходили в тех же Седьмицах, господа офицеры сняли синие кители, дружно спели гимн и скупо говорили о том, как много значил он для своего отечества. Когда понесли гроб, навстречу процессии попалась девочка с коляской, а рядом приволакивал ногу невзрачный паренек с бельмом на левом глазу. Впрочем, кто-то из уцелевших военных якобы заглянул деревенщине в правый глаз и позже божился, что увидел там мертвую вечность…
Он снова использовал шрапнельный боксер, причем сразу два, усиленной конфигурации. Разметало и превратило в кашу не меньше шестнадцати человек.
В лагерях беженцев, по ту сторону границы, началось брожение, способное в любой момент перерасти в бунт. Сенат стянул сюда дополнительные силы, вместо сорока ауреев в месяц на члена семьи стали выдавать по пятьдесят, дополнительно роздали муку и воду. А еще подарили людям телевизоры, чтобы те не отвлекались на глупости, а смотрели лучше репортажи о том, как международный суд справедливости решает судьбу гнусного президента, заварившего всю эту кашу…
Полиция накрыла подпольную организацию, и об этом разом закричали в газетах. Главарь преступников на допросе рассказывал нелепые басни, будто бы к нему весной на конспиративную квартиру явился подросток, почти ребенок, и предложил свои услуги в борьбе за освобождение крайщины от слуг Единого, за восстановление прежних храмов и возврат сотен тысяч беженцев. На что главарь подпольной ячейки только рассмеялся и сказал, что детям воевать рано и что его группа вовсе не ставит целью государственный переворот, а всего лишь помаленьку промышляет воровством…
Чего не придумаешь под угрозой смертной казни?
В Катовицах, в доме уважаемого владельца трех магазинов, за три ночи кто-то вырезал всю скотину. Не пожалели даже собаку и новорожденных ягнят. На четвертую ночь подожгли склад с тканями. Взбешенный хозяин нанял охрану, а во главе поставил двоих своих сыновей. Обоим сыновьям ночью, во время патрулирования складов, отстрелили половые органы. Оба умерли от потери крови, поскольку их верные охранники разбежались.
В Бавлицах прямо на свадьбе застрелили жениха. И снова никого не нашли. Родители несчастного убивались, не представляя, кому мог причинить зло их тихий отпрыск, но после кто-то подсказал отцу, мол, в народе ходят дурные слухи… об участии твоего старшего в погромах.
И поползло, с одной лесной вершины на другую, из долины в долину побежала мрачная слава Волкаря-страшилы…
Потом полгода было тихо, и седой генерал в прекрасно сидящей синей форме был счастлив доложить Сенату о новой мирной эпохе. Почти всех партизан выкурили уже из горных схронов, на них охотились автоматы, наводимые по запаху, а чутье у них было в триста раз лучше, чем у собаки.
Счастливая крайщина благодарила мудрый Сенат за новую справедливую власть.
На осенние праздники в Седьмицы прилетела сенатская комиссия. Изучали, как идет процесс сближения враждовавших наций. Восторгались процессом. Славия снова запестрела плакатами, на которых пышные румяные девушки предлагали домашние вина и ночлег в уютных гостиницах. Мирная комиссия Сената рассылала грузовики с гуманитарной мукой и армейскими консервами, а телевидение без устали показывало счастливые улыбки соседей возле опрокинутого пограничного столба. Соседи улыбались и неистово трясли друг другу руки, за их спинами хмуро молчали жены и дети. Бульдозеры заровняли пепелища, вдоль улочек навтыкали привозных тополей, спешно залепили дыры в асфальте и приказали не высовываться калекам.
Дети звонко читали стихи. Начальство хлопало и целовало детей в разные части тела. Затем великолепно сыграл местный струнный ансамбль, правда, все до единого музыканты были спецрейсом привезены из Ласковиц. Затем гостей усадили за длинными столами, разнесли запеченных голубей, козлятину с сыром, и даже подали вино нового урожая.
Генерал в прекрасно сидящей синей форме поднялся, чтобы произнести тост. Руку с блестящим кубком он держал красиво и твердо, так, чтобы у телезрителей не возникало сомнений и опасений.
– Мы строим новую школу, – объявил генерал. – Мы не против, чтобы жители деревень возвращались в родные места. Независимо от вероисповедания. Мы всех призываем вернуться. Мы уверены. Мы заверяем. Смерть войне. Мы обещаем. Война больше не вернется. Смерть террористам. Смерть тем, кто против мира. У вас будет новая Славия. Маленькая сияющая жемчужина на теле континента.
– Это он расстреливал учителей и священников? – шепотом спросил один иностранный журналист другого, пожилого коллегу, который, по слухам, побывал в крайщине во время религиозных и национальных чисток.
Пожилой коллега на секунду оторвался от объектива, коротко кивнул, но ответить не успел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92