кроме того, этому зеленокожему подобию человека вообще нечего делать в городе Мясников, лесняки ведь не опускаются южнее шестидесятой параллели. Считается, что они вполне разумны, хотя с такими челюстями можно вполне обойтись без мозга. Еще три месяца назад они выказывали бесспорную враждебность, перегрызали силовые линии на строящихся обогатительных комбинатах, ломали оборудование геологоразведки, кусали роботов-лесорубов, но никогда не нападали на персонал.
– Волкарь… то есть господин декурион, впереди еще один плывет!
По центру реки, ныряя и кружась, плывет не один, а целых три трупа лесняков. Судя по характеру повреждений, их сожгли из ручного тазера, били почти в упор на полной мощности. У первого мертвеца в груди сквозная обугленная дыра диаметром в шесть дюймов, у второго недостает половины головы… Все это мало приятно, но меня больше занимает то, что на трупах военное обмундирование конфедерации. Не подогнанные по размеру пятнистые комбинезоны пехоты без знаков отличия; очевидно, лесняки ограбили хранилище.
– Еще один, Волкарь!
– Да, вижу!
Минуту я пробирался среди коряг и водорослей, с риском застрять, но постепенно вода пошла на спад. Я проверил парней и немного успокоился. Линию держали ровно, никто не отстал, даже новичок Бор.
…Итак, лесняки. Весьма вероятно, что это они напали на научный центр. Рассеянные по степной зоне, по стальным джунглям и гуляющим озерам, они не поддаются учету, их поселки надежно спрятаны в дебрях, и, в отличие от жителей городов, они не идут на контакт. Те самые лесняки, что плыли по реке мимо меня, застреленные из запрещенного на планете оружия.
Похоже, нас ожидало много сюрпризов.
21
ЧЕТВЕРТОЕ ДИТЯ
Человек в сущности есть дикое ужасное животное…
А. Шопенгауэр
В устном изложении легенда звучит так. Обитал над рекой, на окраине селения, зажиточный боярин Бродич с женой и тремя дочерьми. Мечтали они о сыне, поскольку нажитое добро наследовалось исключительно по мужской линии. При последних родах супруга Бродича принесла мертвую девочку, и повитухи настрого запретили ей дальнейшие эксперименты. Еле спасли саму роженицу. Да и все гадания указывали на то, что при последующих усилиях могла вновь появиться девица. Селянину обратиться за советом было некуда, священники в храмах лишь раздували щеки, надеясь на лакомый кусок наследства, а официальная медицина тех лет вполне серьезно относила к причинам половых диспропорций случайные встречи с жабами и водяными змеями.
Поразмыслив, отец семейства велел навялить мяса, кликнул верных оруженосцев и отправился в дальние края к своей нелюдимой тетке, невероятно умной и прозорливой ведьме.
– Разве тебе недостаточно счастья на этой земле? – спросила ведьма. – Разве у тебя нет пригожей супруги и трех послушных дочерей? Разве покинула тебя сила, или амбары твои больше не ломятся от зерна?
– Мне нужен сын, чтобы не угас наш род, – уперся Бродич. – Я не желаю, чтобы после моей смерти пашни, пастбища и охотничьи угодья достались чужим людям!
– Подожди на крыльце, я погадаю, – колдунья исчезла, но вскоре вернулась:
– Мои карты говорят так: вы оба уже стары для того, чтобы родить доброго сына. То, что ты хочешь, называется просить добра у добра. Однако я могу выполнить твою просьбу, – ведьма усмехнулась и ловко поймала кошель с золотом. – Ты убьешь волка, сильного самца, сделаешь из его шкуры выворотку, и на этой выворотке, на голой земле, месяц будешь любить свою жену. Твоей жене раздобудь молока волчицы и незаметно подмешай в коровье молоко. Твоя жена родит мальчика, но его будут ненавидеть все в округе. Его будут ненавидеть, его непременно убьют в отрочестве.
– Как же мне поступить? – опечалился гость.
– Тебе следует выбрать, – сквозь трубочный дым сверкнула глазами тетка. – Либо вы его отнесете в лес, либо его прикончат соседи. Мое гадание говорит, что в лесу он непременно выживет.
– И когда же мне его отнести в лес? – убитым голосом спросил племянник.
– Когда станет невмоготу. Завернешь его в туже волчью шкуру и будешь нести, покуда хватит сил. Не послушаешь меня – накличешь гибель.
– А что же будет потом? – Бродич даже осип от волнения. – Видишь ли ты, вернется ко мне сын или нет?
– Это мне неизвестно, – сказала колдунья и захлопнула перед носом племянника дверь. – Ты ведь просил сына, а теперь, кажется, намерен попросить и внуков?
Селянин вернулся домой в унылом расположении духа. Очень долго они с женой не могли найти верное решение, но, в конце концов, согласились, что для счастья достаточно порой мига, а грусть точит нас полжизни.
Когда родился мальчик, неприятности посыпались, как град небесный. Малыш не рос явным уродом, но был действительно не похож на соседских детей. Зрачок имел черный, вполглаза, а на ногах и плечах с самого нежного возраста – жесткий волос. Смотрел хмуро, пристально, и почти от рождения взглядом умел гасить свечи. Такие же груднички, да и детишки постарше, лет до трех, заходились в рыданиях, когда его видели. Монахинь из соседнего монастыря трясло, когда Бродич по праздникам со всей семьей посещал монастырский храм. Раньше радовались дарам, а теперь только и ждали, когда он покинет подворье.
– Страшила, страшила, – шептались глупые бабки на рынках, и присказки эти мигом подхватывала детвора.
Все и в лице малыша, и в теле было соразмерно и правильно, однако даже отца иногда пробирала дрожь, когда он глядел на профиль маленького сына. С бумажными и деревянными куколками мальчик не играл, а откусывал им головы. Другие игрушки тоже ломал или швырял в огонь. Сам огня сторонился, ночами не хныкал, как другие дети, а подвывал тоненько. Когда зубки резались, так подвывал, что с цепи сорвались и сбежали лютые кобели, охранявшие амбар.
Зубки крепкие прорезались, дважды палец взрослым родственничкам прокусывал.
– Страшилу везут, страшилу! – хихикали за заборами злые дети горожан, остерегаясь угодить под плетку боярина.
Четыре ближайших года превратились в сплошную череду страданий. У соседа погибло стадо, затем сильный град побил фруктовые сады. Через месяц в соседней крайщине сгорел храм. Люди шептались по закоулкам. В лесу завелись разбойники и принялись воровать девушек. Однажды напали разбойники на подводу, где старшая дочь боярина ехала. И вот странно – иных повязали, а кого и прирезали, а дочь боярина словно не заметили. Снова повод появился у дураков шептаться…
Следующий год ознаменовался бешеным разливом реки, сносом плотины и гибелью виноградников. Впрочем, чудесным образом, виноградники Бродича уцелели. Затем в реке утонули трое детей. Летом молния разбила колокольню, а осенью одновременно случились две напасти. С юга на страну напали полчища саранчи, чего не случалось уже сотню лет, а с севера накатила оспа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Волкарь… то есть господин декурион, впереди еще один плывет!
По центру реки, ныряя и кружась, плывет не один, а целых три трупа лесняков. Судя по характеру повреждений, их сожгли из ручного тазера, били почти в упор на полной мощности. У первого мертвеца в груди сквозная обугленная дыра диаметром в шесть дюймов, у второго недостает половины головы… Все это мало приятно, но меня больше занимает то, что на трупах военное обмундирование конфедерации. Не подогнанные по размеру пятнистые комбинезоны пехоты без знаков отличия; очевидно, лесняки ограбили хранилище.
– Еще один, Волкарь!
– Да, вижу!
Минуту я пробирался среди коряг и водорослей, с риском застрять, но постепенно вода пошла на спад. Я проверил парней и немного успокоился. Линию держали ровно, никто не отстал, даже новичок Бор.
…Итак, лесняки. Весьма вероятно, что это они напали на научный центр. Рассеянные по степной зоне, по стальным джунглям и гуляющим озерам, они не поддаются учету, их поселки надежно спрятаны в дебрях, и, в отличие от жителей городов, они не идут на контакт. Те самые лесняки, что плыли по реке мимо меня, застреленные из запрещенного на планете оружия.
Похоже, нас ожидало много сюрпризов.
21
ЧЕТВЕРТОЕ ДИТЯ
Человек в сущности есть дикое ужасное животное…
А. Шопенгауэр
В устном изложении легенда звучит так. Обитал над рекой, на окраине селения, зажиточный боярин Бродич с женой и тремя дочерьми. Мечтали они о сыне, поскольку нажитое добро наследовалось исключительно по мужской линии. При последних родах супруга Бродича принесла мертвую девочку, и повитухи настрого запретили ей дальнейшие эксперименты. Еле спасли саму роженицу. Да и все гадания указывали на то, что при последующих усилиях могла вновь появиться девица. Селянину обратиться за советом было некуда, священники в храмах лишь раздували щеки, надеясь на лакомый кусок наследства, а официальная медицина тех лет вполне серьезно относила к причинам половых диспропорций случайные встречи с жабами и водяными змеями.
Поразмыслив, отец семейства велел навялить мяса, кликнул верных оруженосцев и отправился в дальние края к своей нелюдимой тетке, невероятно умной и прозорливой ведьме.
– Разве тебе недостаточно счастья на этой земле? – спросила ведьма. – Разве у тебя нет пригожей супруги и трех послушных дочерей? Разве покинула тебя сила, или амбары твои больше не ломятся от зерна?
– Мне нужен сын, чтобы не угас наш род, – уперся Бродич. – Я не желаю, чтобы после моей смерти пашни, пастбища и охотничьи угодья достались чужим людям!
– Подожди на крыльце, я погадаю, – колдунья исчезла, но вскоре вернулась:
– Мои карты говорят так: вы оба уже стары для того, чтобы родить доброго сына. То, что ты хочешь, называется просить добра у добра. Однако я могу выполнить твою просьбу, – ведьма усмехнулась и ловко поймала кошель с золотом. – Ты убьешь волка, сильного самца, сделаешь из его шкуры выворотку, и на этой выворотке, на голой земле, месяц будешь любить свою жену. Твоей жене раздобудь молока волчицы и незаметно подмешай в коровье молоко. Твоя жена родит мальчика, но его будут ненавидеть все в округе. Его будут ненавидеть, его непременно убьют в отрочестве.
– Как же мне поступить? – опечалился гость.
– Тебе следует выбрать, – сквозь трубочный дым сверкнула глазами тетка. – Либо вы его отнесете в лес, либо его прикончат соседи. Мое гадание говорит, что в лесу он непременно выживет.
– И когда же мне его отнести в лес? – убитым голосом спросил племянник.
– Когда станет невмоготу. Завернешь его в туже волчью шкуру и будешь нести, покуда хватит сил. Не послушаешь меня – накличешь гибель.
– А что же будет потом? – Бродич даже осип от волнения. – Видишь ли ты, вернется ко мне сын или нет?
– Это мне неизвестно, – сказала колдунья и захлопнула перед носом племянника дверь. – Ты ведь просил сына, а теперь, кажется, намерен попросить и внуков?
Селянин вернулся домой в унылом расположении духа. Очень долго они с женой не могли найти верное решение, но, в конце концов, согласились, что для счастья достаточно порой мига, а грусть точит нас полжизни.
Когда родился мальчик, неприятности посыпались, как град небесный. Малыш не рос явным уродом, но был действительно не похож на соседских детей. Зрачок имел черный, вполглаза, а на ногах и плечах с самого нежного возраста – жесткий волос. Смотрел хмуро, пристально, и почти от рождения взглядом умел гасить свечи. Такие же груднички, да и детишки постарше, лет до трех, заходились в рыданиях, когда его видели. Монахинь из соседнего монастыря трясло, когда Бродич по праздникам со всей семьей посещал монастырский храм. Раньше радовались дарам, а теперь только и ждали, когда он покинет подворье.
– Страшила, страшила, – шептались глупые бабки на рынках, и присказки эти мигом подхватывала детвора.
Все и в лице малыша, и в теле было соразмерно и правильно, однако даже отца иногда пробирала дрожь, когда он глядел на профиль маленького сына. С бумажными и деревянными куколками мальчик не играл, а откусывал им головы. Другие игрушки тоже ломал или швырял в огонь. Сам огня сторонился, ночами не хныкал, как другие дети, а подвывал тоненько. Когда зубки резались, так подвывал, что с цепи сорвались и сбежали лютые кобели, охранявшие амбар.
Зубки крепкие прорезались, дважды палец взрослым родственничкам прокусывал.
– Страшилу везут, страшилу! – хихикали за заборами злые дети горожан, остерегаясь угодить под плетку боярина.
Четыре ближайших года превратились в сплошную череду страданий. У соседа погибло стадо, затем сильный град побил фруктовые сады. Через месяц в соседней крайщине сгорел храм. Люди шептались по закоулкам. В лесу завелись разбойники и принялись воровать девушек. Однажды напали разбойники на подводу, где старшая дочь боярина ехала. И вот странно – иных повязали, а кого и прирезали, а дочь боярина словно не заметили. Снова повод появился у дураков шептаться…
Следующий год ознаменовался бешеным разливом реки, сносом плотины и гибелью виноградников. Впрочем, чудесным образом, виноградники Бродича уцелели. Затем в реке утонули трое детей. Летом молния разбила колокольню, а осенью одновременно случились две напасти. С юга на страну напали полчища саранчи, чего не случалось уже сотню лет, а с севера накатила оспа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92