Мертвые дикари – это еще не повод поднимать панику, подумал я. Они могли передраться между собой, перед тем как затеять бунт. Могли подвергнуться нападению лесняков или просто заболели какой-то неизвестной нам болезнью. Фиолетовые уродцы – они все на одно лицо, и даже если их население сократится вдвое или вдвое вырастет, мы этого не заметим. Что интересного в убогой второсортной расе, неспособной даже выстроить уборную?
Гораздо важнее понять, что стало с персоналом комбината.
– Волкарь, за вами что-то движется. Точнее – над вами, по внешней стороне кишки… Разреши, я поднимусь повыше, взгляну?
– Нет. Взлет не разрешаю, в любой момент двигатели могут отказать. У тебя есть связь с центурионом?
– Связи нет. Будто смеется кто-то, на всех диапазонах… Волкарь, оно неживое, мозговой активности – ноль. Движется за вами, очень быстро.
– Я понял.
– Стрелять на поражение! – отчеканил я. – Что бы там ни было!
Но парни не успели вылезти наверх. Оно само спустилось к нам.
У ближайшей развилки стояла маленькая старушка. Белокожая, в аккуратном длинном платье, такие надевают только пожилые дамы, да и то редко, на семейных торжествах. И она ни капли не походила на дикарей. У фиолетовых дикарей плоские лица, маленькие головы и ноздреватые отвисшие носы, похожие на перезрелые баклажаны. Кроме того, они носят исключительно грубые шерстяные накидки.
Насколько мне помнилось, сотрудникам Первой обогатительной разрешили завезти семьи месяц назад, после того как устойчиво заработали легкие и была налажена поставка чистой воды. Вполне вероятно, бабуся сумела спрятаться во время бунта, а сейчас вот вылезла и бродила здесь, потерянная и напуганная… без скафандра. На ней, помимо светлого длинного платья, был голубой передничек и лакированные туфли. Седые волосы заплетены в две ровные косички, на темечке волосы разделял ровный пробор. Что-то мне напомнили эти косички, эти светленькие хмурые бровки, эти морщинки вокруг курносого носика и голубой передничек.
А еще у бабушки был зашит рот.
Толстыми черными нитками.
29
ВОЛКАРЬ
Каждый человек может быть самим собою, только пока он одинок.
А. Шопенгауэр

Никос долго бродил один.
Его сердце стало подобно опустевшей голубятне. Иногда могло показаться, что, как на голубятне, хлопают в сумраке крылья, но это был всего лишь вихрь воспоминаний, катавший засохшие перья по настилам рассохшихся надежд. Вероятно, он провел один в горах зиму, но позже не мог точно вспомнить, как и что он делал. Он ночевал на охотничьих заимках, всякий раз просыпаясь заранее, до того момента, как к его временному пристанищу приближались люди. Он научился спать на ветках и в дуплах деревьев, засыпав себя листьями. Трижды он спускался в села и воровал с плетней одежду. А когда он понял, что может это делать незаметно и без труда издалека успокаивать собак, он стал спокойно брать себе еду. Доил коз, уносил птицу, сыр и рыбу из коптилен. До того как он открыл в себе способность предвидеть события на несколько минут вперед, ему приходилось туго. Случались недели, когда он питался замерзшей ягодой и уснувшими под снегом грызунами.
Может быть, все происходило несколько иначе, но встреченным в горах людям Никос все рассказал именно так.
В горах парень встретил тех, кому было наплевать на солдат в синем и солдат в красном, наплевать на бога и на далекий Сенат. Партизаны, подобравшие мальчика на тропе, дали ему на вид двенадцать лет, но когда заглянули ему в глаза, отшатнулись, ибо оттуда щурилась мертвая вечность…
– Но ведь есть же у тебя настоящее имя? – допытывались бородатые дядьки, вооруженные трофейными тазерами и боксерами.
– Зовите меня Волкарь, – упрямо твердил он.
– Знаешь ли ты, кого звали Волкарь-страшила? – расхохотался главарь партизан. – Это был человек, проклятый родными.
– Мне наплевать, – ответил парень. – У меня больше нет родных.
– Что с ними случилось?
Он рассказал. Спокойно, со всеми подробностями.
– Возможно, у тебя остались живые двоюродные братья? Если их увезли в интернат, ты мог бы…
– Если вы меня прогоните, я буду драться один, – перебил Волкарь. – Продайте мне оружие. У меня есть деньги.
– У нас нет лишнего оружия.
– У вас есть. Прячете под елью, на обрыве. Там кто-то из вас закопал.
Партизаны переглянулись, а главный крякнул и признался, что он действительно приберег для общей пользы сколько-то стволов.
– Кто тебе рассказал?
– Никто.
– Он не врет, – кивнул атаман. – И подглядеть он не мог.. Но зачем тебе оружие? В кого ты будешь стрелять?
– Без оружия мне трудно убивать.
Когда он так ответил, бородатым мужчинам показалось, что в воздухе снова запахло зимой.
– А кого ты намерен убить? – осторожно осведомился главарь.
– Я буду с вами говорить, если вы перестанете прятать нож в рукаве, – холодно ответил мальчик. – А вашему человеку по имени Витек скажите, чтобы он перестал прятаться в канаве и чтобы не целился в меня. Он все равно не попадет, и я его вижу.
– Мне кажется, ты знал, что мы пойдем этой тропой, – заметил атаман и спрятал свой нож в сапог. А про себя он подумал, что сказки про Волкаря-страшилу вполне могут оказаться совсем и не сказками. Он приказал Витеку вылезти из канавы и объявил всем, что новый член банды будет ночевать с ними, в тайной землянке.
– Отчего же ты не выкопал оружие, раз знал, где оно лежит? – спросил атаман после сытного ужина.
– Мне не справиться одному с тяжелым боксером и тазером, – рассудительно заметил мальчик. – Я хотел найти тех, кто согласится воевать вместе со мной.
– Черт побери, но война закончилась! – воскликнул главарь разбойников. – Нет никакого смысла убивать офицеров или новых чиновников, их слишком много. Ты знаешь, мы тут смотрим телевизор и слушаем новости… Я скажу тебе так. Славия проиграла эту войну давно, еще до начала резни. Мы понадеялись на нашего Большого северного друга, который несколько раз выручал нас, еще в прошлом веке. Большой северный друг был прекрасно осведомлен, что дети Единого затевают бучу, но на сей раз он не пришел на помощь. Это все политика, малыш. Кое-кому было выгодно разорвать союз шести крайщин, вот они и поссорили людей…
– Это правда, что нашего президента посадили в тюрьму? – спросил Никос.
– Откуда тебе это известно? – удивился атаман. – Это правда. Его будут судить за то, что он послал солдат на усмирение бунта, и те расстреляли мирных граждан.
– Мне сказал о президенте человек, которого я убил, – просто ответил Никос. – Это был один из тех, кто замучил мою сестру.
– Но как… как же ты его нашел?
– Очень просто. У меня был его платок, которым он завязывал лицо. Он уехал далеко, но я шел за ним по горам. Потом я долго ждал, когда он поедет один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92