Стелящийся туман и использованная бурами форма цвета хаки в значительной мере помогли им скрытно подойти к позициям — в результате они напали на британский лагерь прежде, чем там смогли предпринять какие-либо меры по организации обороны: некоторые уланы были застрелены, прежде чем им удалось добраться до своих лошадей. Огонь был таким сильным, что потери эскадрона составили тридцать четыре человека убитыми и тридцать шесть ранеными. Но их полк в этой трагической ситуации мог несколько утешиться тем, что эскадрон, понёсший такие огромные потери, остался верен высокому девизу своих войск и в плен не попал ни один человек.
После этой жестокой схватки последовало несколько недель, в течение которых отсутствие серьёзных событий или присутствие военного цензора вызвало удивительное затишье в сводках о военных действиях. При наличии такого большого числа мелких банд и такого же числа преследующих отрядов удивительно, что не отмечалось непрерывной череды боев. А то, что этого действительно не происходило, подтверждается некоторой медлительностью преследователей, и эту медлительность можно объяснить лишь состоянием их лошадей. Любой ход мыслей о войне неизбежно приводит нас к важному вопросу о лошадях и заставляет сделать вывод, что во все периоды кампании и на всех её полях обрёл жизнь величайший обвинительный акт британской предусмотрительности, здравомыслию и организации. Начинался третий год войны, а британские силы все ещё передвигались медленнее буров, и эта наиболее поразительно необъяснимая вещь во всей этой странной кампании происходила после того, как наши войска проникли во все уголки страны и могли получить лошадей изо всех частей света. Начиная с телеграммы «Пехота предпочтительна», адресованной нации прирождённых наездников, и до провала задачи обеспечения хорошими лошадьми на месте — вместо этого импортировали непригодных со всех уголков земли — нет ничего, кроме длинного ряда грубейших ошибок в этом жизненно важном вопросе. И ведь до самого конца в Колонии не был усвоен этот очевидный урок — лучше дать 1000 солдат, каждого с двумя лошадьми и позволить им добраться до врага, чем предоставить 2000 солдат, каждого с одной лошадью, которые никогда не достигнут своей цели. В течение этих двух лет погоня солдата с одной лошадью за солдатом с двумя лошадьми являла собой зрелище печальное для нас и смехотворное для остальных.
В связи с рассказом об операциях на территории Колонии, можно вспомнить один эпизод, произошедший на крайнем северо-западе; он не вписывается в логику нашего повествования, так как отвлекает внимание читателя, но оправдание этому есть — ибо он является одним из самых славных деяний в хрониках войны. Этот эпизод — героическая оборона конвоя 14-й ротой Имперских ирландских йоменов. Конвой доставлял продовольствие в Грикватаун на кимберлийский участок военных действий. Город длительное время осаждали войска Конроя, и городские жители оказались в столь затруднительном положении, что было чрезвычайно важно им помочь. С этой целью был отправлен огромный духмильный обоз под командованием майора Хамби из полка ирландских йоменов. Сопровождение состояло из семидесяти пяти Нортумберлендских фузилеров, двадцати четырех солдат местных сил и сотни человек из 74-го полка ирландских йоменов. В пятнадцати милях от Грикватауна, в местечке под названием Руйкопхес конвой подвергся нападению противника численностью в несколько сотен штыков. Две роты ирландцев заняли горный кряж, с которого могли контролировать фургоны, и удерживали его до тех пор, пока не были практически полностью уничтожены. Местность была покрыта кустарником, и две стороны сошлись почти вплотную — йомены отказывались сделать хотя бы один шаг назад, хотя значительное численное превосходство противника было очевидно. Вдохновляемые примером Мадана и Форда, их молодых отважных командиров, они намеренно пожертвовали своими жизнями, чтобы выиграть время для подхода орудий и прохождения конвоя. Олифф, Бонинг и Маклин, знавшие друг друга ещё детьми, были убиты на высоте друг подле друга, а впоследствии захоронены в одной могиле. Из сорока трех человек, участвовавших в бою, четырнадцать погибли, двадцать оказались тяжело ранены. Но жертва была принесена не напрасно. Буров отбили, и конвой, как и городок Грикватаун, спасён. Около сорока-тридцати буров в этой схватке были убиты или ранены, и Конрой, их командир, заявил, что это была жесточайшая схватка в его жизни.
Осенью и зимой 1901 года генерал Френч неуклонно придерживался системы зачистки определённых районов — по одному за операцию, и пытался, используя систему блокгаузов и диспозицию своих сил, удержать в строгом карантине те части территории, которые все ещё кишели мятежниками. Действуя таким способом, к ноябрю он сумел зажать активные силы врага на крайнем северо-востоке и к юго-западу от полуострова. Маловероятно, чтобы численность всей бурской армии, три четверти которой составляли колониальные мятежники, превышала пятнадцать сотен человек. Когда мы узнаем, что в этот период войны они были неважно вооружены, и что многие из них передвигались на ослах, невозможно поверить, даже делая скидку на пассивную помощь фермеров и труднопроходимость территории, что преследование всегда осуществлялось с должным энтузиазмом и энергией.
На северо-востоке Мибург, Вессельс и свирепый Фуше имели почти полную свободу в течение нескольких месяцев, тогда как в средней части блуждающие банды все больше окружали и оттесняли, пока они не оказались к западу от главной железнодорожной магистрали. Здесь, в дистрикте Кальвиния несколько банд в октябре 1901 года объединились под командованием Марица, Лоува, Смита и Тэрона. Их объединённые отряды вторглись в богатые окрестности Пикетберха и Малмесбери, двигаясь на юг, пока их политическим сторонникам в Парле не начало казаться, что на самом деле разгорелось то восстание, пламя которого они так старательно раздували. Однажды их патрули оказались у самого Кейптауна. Однако их продвижение было остановлено небольшим отрядом улан и войсками дистрикта, к концу октября Мариц, верховодивший в этом районе, повернул в северном направлении и 29-го числа захватил небольшой британский конвой, оказавшийся у него на пути. В самом начале ноября он вернулся и атаковал Пикетберх, но был отбит с некоторыми потерями. С этого момента непрерывный натиск с юга и востока отбрасывал эти банды все дальше, на многие сотни миль, в огромные голые пустоши запада, до тех пор, пока в следующем апреле они не докатились до Намакваленда.
9-го октября, во вторую годовщину ультиматума, руки военных были развязаны введением военного положения в Кейптауне и во всех морских портах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
После этой жестокой схватки последовало несколько недель, в течение которых отсутствие серьёзных событий или присутствие военного цензора вызвало удивительное затишье в сводках о военных действиях. При наличии такого большого числа мелких банд и такого же числа преследующих отрядов удивительно, что не отмечалось непрерывной череды боев. А то, что этого действительно не происходило, подтверждается некоторой медлительностью преследователей, и эту медлительность можно объяснить лишь состоянием их лошадей. Любой ход мыслей о войне неизбежно приводит нас к важному вопросу о лошадях и заставляет сделать вывод, что во все периоды кампании и на всех её полях обрёл жизнь величайший обвинительный акт британской предусмотрительности, здравомыслию и организации. Начинался третий год войны, а британские силы все ещё передвигались медленнее буров, и эта наиболее поразительно необъяснимая вещь во всей этой странной кампании происходила после того, как наши войска проникли во все уголки страны и могли получить лошадей изо всех частей света. Начиная с телеграммы «Пехота предпочтительна», адресованной нации прирождённых наездников, и до провала задачи обеспечения хорошими лошадьми на месте — вместо этого импортировали непригодных со всех уголков земли — нет ничего, кроме длинного ряда грубейших ошибок в этом жизненно важном вопросе. И ведь до самого конца в Колонии не был усвоен этот очевидный урок — лучше дать 1000 солдат, каждого с двумя лошадьми и позволить им добраться до врага, чем предоставить 2000 солдат, каждого с одной лошадью, которые никогда не достигнут своей цели. В течение этих двух лет погоня солдата с одной лошадью за солдатом с двумя лошадьми являла собой зрелище печальное для нас и смехотворное для остальных.
В связи с рассказом об операциях на территории Колонии, можно вспомнить один эпизод, произошедший на крайнем северо-западе; он не вписывается в логику нашего повествования, так как отвлекает внимание читателя, но оправдание этому есть — ибо он является одним из самых славных деяний в хрониках войны. Этот эпизод — героическая оборона конвоя 14-й ротой Имперских ирландских йоменов. Конвой доставлял продовольствие в Грикватаун на кимберлийский участок военных действий. Город длительное время осаждали войска Конроя, и городские жители оказались в столь затруднительном положении, что было чрезвычайно важно им помочь. С этой целью был отправлен огромный духмильный обоз под командованием майора Хамби из полка ирландских йоменов. Сопровождение состояло из семидесяти пяти Нортумберлендских фузилеров, двадцати четырех солдат местных сил и сотни человек из 74-го полка ирландских йоменов. В пятнадцати милях от Грикватауна, в местечке под названием Руйкопхес конвой подвергся нападению противника численностью в несколько сотен штыков. Две роты ирландцев заняли горный кряж, с которого могли контролировать фургоны, и удерживали его до тех пор, пока не были практически полностью уничтожены. Местность была покрыта кустарником, и две стороны сошлись почти вплотную — йомены отказывались сделать хотя бы один шаг назад, хотя значительное численное превосходство противника было очевидно. Вдохновляемые примером Мадана и Форда, их молодых отважных командиров, они намеренно пожертвовали своими жизнями, чтобы выиграть время для подхода орудий и прохождения конвоя. Олифф, Бонинг и Маклин, знавшие друг друга ещё детьми, были убиты на высоте друг подле друга, а впоследствии захоронены в одной могиле. Из сорока трех человек, участвовавших в бою, четырнадцать погибли, двадцать оказались тяжело ранены. Но жертва была принесена не напрасно. Буров отбили, и конвой, как и городок Грикватаун, спасён. Около сорока-тридцати буров в этой схватке были убиты или ранены, и Конрой, их командир, заявил, что это была жесточайшая схватка в его жизни.
Осенью и зимой 1901 года генерал Френч неуклонно придерживался системы зачистки определённых районов — по одному за операцию, и пытался, используя систему блокгаузов и диспозицию своих сил, удержать в строгом карантине те части территории, которые все ещё кишели мятежниками. Действуя таким способом, к ноябрю он сумел зажать активные силы врага на крайнем северо-востоке и к юго-западу от полуострова. Маловероятно, чтобы численность всей бурской армии, три четверти которой составляли колониальные мятежники, превышала пятнадцать сотен человек. Когда мы узнаем, что в этот период войны они были неважно вооружены, и что многие из них передвигались на ослах, невозможно поверить, даже делая скидку на пассивную помощь фермеров и труднопроходимость территории, что преследование всегда осуществлялось с должным энтузиазмом и энергией.
На северо-востоке Мибург, Вессельс и свирепый Фуше имели почти полную свободу в течение нескольких месяцев, тогда как в средней части блуждающие банды все больше окружали и оттесняли, пока они не оказались к западу от главной железнодорожной магистрали. Здесь, в дистрикте Кальвиния несколько банд в октябре 1901 года объединились под командованием Марица, Лоува, Смита и Тэрона. Их объединённые отряды вторглись в богатые окрестности Пикетберха и Малмесбери, двигаясь на юг, пока их политическим сторонникам в Парле не начало казаться, что на самом деле разгорелось то восстание, пламя которого они так старательно раздували. Однажды их патрули оказались у самого Кейптауна. Однако их продвижение было остановлено небольшим отрядом улан и войсками дистрикта, к концу октября Мариц, верховодивший в этом районе, повернул в северном направлении и 29-го числа захватил небольшой британский конвой, оказавшийся у него на пути. В самом начале ноября он вернулся и атаковал Пикетберх, но был отбит с некоторыми потерями. С этого момента непрерывный натиск с юга и востока отбрасывал эти банды все дальше, на многие сотни миль, в огромные голые пустоши запада, до тех пор, пока в следующем апреле они не докатились до Намакваленда.
9-го октября, во вторую годовщину ультиматума, руки военных были развязаны введением военного положения в Кейптауне и во всех морских портах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189