Саджаки забрал Хоури прямо из ее собственной каюты. С ним был и Хегази, игравший роль резерва. Сейчас этот Триумвир отсутствовал, но даже если бы Саджаки явился один, Хоури бы и в голову не пришло сопротивляться ему. Вольева в свое время предупредила ее, что Саджаки куда сильнее, чем кажется, и хотя Хоури была неплохо обучена приемам рукопашной схватки, она нисколько не сомневалась, что Саджаки легко победил бы ее.
Помещение, предназначенное для промывки мозгов, хранило атмосферу пыточной камеры. Комната была просто пропитана страхом. Когда-то — может, десятилетия назад — здесь произошло нечто столь жуткое, что следы этого не стерлись и по сию пору. Оборудование для промывки мозгов было таким старинным и таким громоздким, что ничего подобного Хоури на корабле еще не видела. Но даже если бы эта аппаратура и была немного модифицирована, она все равно была бы несравненно более отсталой, нежели то оборудование для промывки мозгов, которым пользовалась контрразведка в армии Хоури на Краю Неба. Аппаратура Саджаки принадлежала к тому роду, который оставляет после себя след из поврежденных нейронов, подобно наглому громиле, грабящему дом. Вряд ли эти приборы были намного совершеннее, чем те страшные разрушительные машины, которыми пользовался Кэл Силвест при сканировании своих Восьмидесяти. Вполне возможно, что оборудование Саджаки было еще хуже.
Но сейчас она была полностью в руках Саджаки. Он уже узнал что-то об ее имплантатах… выяснил особенности их структуры, прочел содержащуюся в них информацию. Зная все это, он может начать «траление» корковой зоны, извлекая из ее черепа сети нервной соединительной ткани. Хоури знала очень многое о промывке мозгов, благодаря знакомству с ребятами из разведки. Топология нервных связей определяла долговременную память и черты личности, связанные друг с другом и образующие почти нерасторжимое единство. И хотя оборудование Саджаки не блистало качеством, алгоритмы фильтрации памяти вполне могли оказаться адекватными. За несколько столетий была набрана статистика устройства памяти по выборке из более чем десяти миллиардов человек, найдена корреляция между строением нейронных связей и содержимым памяти. Одинаковые впечатления запоминались в одинаковых структурах, из которых как из кирпичиков строились более сложные воспоминания. Эти кирпичики никогда не были одинаковы у разных людей, за исключением очень редких случаев, но раскодирование их не представляло особых трудностей, поскольку природа никогда сильно не отклоняется с пути минимизации энергетических затрат для каждого конкретного решения. Статистические модели могли вполне надежно выделить подобные блоки, а затем закартировать соединения между ними, из которых, собственно, и состоит память. Все, что надо сделать Саджаки, это идентифицировать достаточное количество таких структурных «кирпичиков» и закартировать иерархические связи между ними, после чего напустить на них свои алгоритмы, которые должны разжевать эту схему. Тогда в Хоури не останется ничего такого, что не было бы известно Саджаки. Можно полеживать и свободно листать воспоминания Хоури.
Прозвучал сигнал тревоги. Саджаки поднял взгляд к одному из дисплеев и увидел, что имплантаты Хоури начинают светиться красным светом, который грозится вот-вот залить и прилегающие к ним ареалы мозга.
— Что случилось? — спросила она.
— Индуктивный нагрев, — беззаботно ответил Саджаки. — Имплантаты немного разогрелись.
— Так не лучше ли прекратить?
— Ох нет! Еще рано. Как я полагаю, Вольева должна была защитить их от электромагнитных импульсов. Небольшая температурная перегрузка не причинит им серьезного ущерба.
— Но у меня сильно болит голова… Мне кажется, не следует…
— Я уверен, что ты выдержишь, Хоури.
Откуда-то пришло ощущение давления, вызывающего сильнейшую мигрень. Оно стало совершенно невыносимым, будто Саджаки зажал ее голову в тиски и стал поворачивать винт. Повышение температуры в черепе должно быть гораздо выше, чем свидетельствуют сканеры. Без сомнения, Саджаки, который редко принимает близко к сердцу интересы своих клиентов, так откалибровал дисплеи, что они не покажут смертельную для мозга температуру, пока уже не будет поздно…
— Нет, Ююджи-сан, она не выдержит. Отпустите ее.
Чудесным образом это оказался голос Вольевой. Должно быть, Саджаки узнал о приходе Вольевой задолго до Хоури, но и в этом случае лицо его сохранило выражение скучающего безразличия.
— В чем дело, Илиа?
— Ты отлично знаешь, в чем! Прекрати промывку, пока не убил ее. — Теперь Вольева стояла так, что Хоури видела ее. Тон Вольевой был повелительный, хотя оружия у нее не было видно.
— Я еще не узнал ничего полезного, — возразил Саджаки. — Мне нужно еще несколько минут, и…
— Еще несколько минут, и она мертва. — С типичным для нее прагматизмом Вольева добавила: — И ее имплантаты будут тоже погублены без надежды на восстановление.
Возможно, завершающая часть фразы подействовала на Саджаки сильнее, чем первая. Он слегка понизил интенсивность тока. Красный цвет сменился менее тревожным розовым.
— Я думал, что имплантаты получили необходимую закалку.
— Это ведь опытные образцы, Ююджи-сан. — Вольева подошла ближе к дисплеям и тщательно обследовала их. — О нет… ты просто болван, Саджаки, ты просто проклятый идиот! Клянусь, ты почти наверняка уже разрушил их! — Было похоже, что она говорит сама с собой.
Саджаки какое-то время стоял молча. Хоури подумала, что сейчас он бросится на Вольеву и убьет ее одним неуловимым движением. Но Триумвир, скривив рот, разом повернул несколько выключателей, прекращая траление памяти Хоури. Он поглядел на гаснущие дисплеи, а затем грубо сорвал шлем с головы Хоури.
— Ваш тон… и выбор выражений… здесь неуместны, Триумвир… — произнес он. Хоури заметила, что его рука скользнула в карман брюк и нащупала там нечто, показавшееся ей похожим на шприц.
— Ты чуть не убил моего артиллериста! — сказала Вольева.
— Я еще с ней не закончил. Да и с тобой — тоже. Ты ведь что-то установила в этой аппаратуре, верно, Илиа? Сделала что-то такое, что пробудило тебя, как только она заработала. Очень изобретательно.
— Я сделала это, чтобы защитить корабельный ресурс.
— Да, разумеется…
Ответ Саджаки повис в воздухе, и в нем угадывалась угроза. Триумвир повернулся и не спеша вышел.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Орбита Цербера-Гадеса, Дельта Павлина, гелиопауза, год 2566-й
Получается, думал Силвест, какая-то тревожно симметричная ситуация. Через каких-нибудь несколько часов орудия из Тайника Вольевой начнут битву с погребенной иммунной системой Цербера. Вирус против вируса, зуб против зуба. А накануне этой атаки Силвест собирается вступить в бой с Расползающейся Чумой, которая поедает или — в зависимости от точки зрения — гротескно увеличивает в размерах пораженного ею Капитана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197