И у тебя был болезненный и раздражающий эпизод с мужчиной – Бренданом. Так как все события происходили в одно время, ты связала их причинно-следственной зависимостью. Понимаешь?
– Точно, я связала их, – сказала я.
– Сейчас мы поговорим о том, что произошло с Бренданом; я думаю, что это должно быть полезно на самом деле. Мы можем поговорить о твоей тяжелой утрате и о причине твоего чувства вины. Но мы рассмотрим именно тебя, посмотрим на то, что происходит внутри тебя после всех этих травм. Мы не будем рассматривать, почему эти молодые люди должны были умереть один за другим. Они умерли. Сейчас ты должна страдать, – ее голос становился мягче, – ты должна позволить себе страдать. Не кидаться во все стороны в поисках объяснений.
– Но если…
Я заставила себя прислушаться к тому, что она сказала.
– Иногда я чувствую, что схожу с ума, – наконец проговорила я; мне казалось, что я как тряпичная кукла развалилась на стуле. – Привыкла к той жизни, которую я понимаю. Все имело смысл. Могла представить, что произойдет дальше, и строила планы. Сейчас чувствую, что я потеряла контроль. Случиться может что угодно. Все становится враждебным, беспорядочным. Как кошмар, но невозможно очнуться. И это все продолжается и продолжается.
– Хорошо, мы поговорим и об этом тоже, – пообещала она. – Должны. Хочешь снова прийти ко мне, Миранда?
Я кивнула в знак согласия.
– Хорошо. В это же время на следующей неделе, если и тебе это подходит. А сейчас, как показывают часы твоего брата, тебе пора уходить.
ГЛАВА 29
На следующее утро я проснулась рано и, еще не открыв глаза, уже знала, что стоит теплый и приятный день. Полоска дневного света между занавесками была голубая. В комнате тепло. И впервые за долгое время я почувствовала не усталость, а состояние готовности к чему-то, что мне обязательно нужно сделать. Несмотря на то что была суббота и мне не нужно было на работу, я сразу встала.
Сняла постельное белье, положила его в стиральную машину, надела спортивную одежду для бега. Снова отправилась в Хиз, но на этот раз уже в ту его часть, где сохранился уголок дикой природы, где густо росли деревья и можно было обмануть себя, представив, что находишься не в городе с миллионным населением, окружающим тебя со всех сторон. Примулы и тюльпаны расцветали среди зарослей кустарника, а надо мной на ветках была свежая, едва распускающаяся листва. Я бежала, не жалея сил, пока не заболели ноги, но как только я остановилась, на лбу выступил и заструился пот. Почувствовала, что мое тело словно вычищено внутри, кровь побежала быстрее, сердце стало стучать сильнее, поры открылись.
Рядом с домом остановилась около булочной и купила каравай хлеба с отрубями, он был еще теплый, Приняла быстрый горячий душ, тщательно помыла голову, надела хлопчатобумажную юбку и кофту. Застегнула на запястье часы Троя; но в первый раз у меня на глаза не выступили слезы при виде их. Приготовила чай с перечной мятой, отломила кусок хлеба от каравая, съела его просто так, безо всего, медленно пережевывая, чтобы его рыхлая структура успокоила меня. Пропылесосила ковры, взбила подушки на диване, сложила стопкой старые газеты и журналы в коробку и открыла окна, чтобы впустить ясный день.
Пока не передумала, надела куртку и пошла к метро.
Кэрри уже сидела за письменным столом, когда я вошла. Кто-то сидел напротив нее, листая брошюры и указывая на выбранные места, поэтому она не сразу заметила меня, но когда увидела, у нее на лице промелькнули самые разные чувства: удивление, раздражение, боль, приветствие. Выражение лица снова стало вежливым, когда она повернулась к посетительнице.
Я наблюдала за ней, когда она перегнулась через стол, указывая на иллюстрации пальцем, ноготь которого был нежно-розовый. Выглядела она значительно лучше, чем я ожидала. Я привыкла видеть ее худой и измученной. Но сейчас она порозовела и пополнела. Снова отрастила волосы, они обрамляли ее гладкое бледное лицо светлыми волнами.
– Хочешь чашечку кофе? – предложила я, когда женщина ушла, сжимая кучу проспектов, и я смогла спокойно сесть на ее место. Я вдохнула запах духов Кэрри, что-то тонкое и приятное. Кожа была атласная, губы блестящие, в ушах крошечные золотые сережки-гвоздики. Казалось, что все у нее продумано, утонченно, тщательно ухожено. Посмотрела на свои руки на письменном столе, грязные, обломанные ногти. Я увидела, что манжеты моей рубашки обтрепаны.
Кэрри забеспокоилась, поглядывая на часы.
– Не знаю, смогу ли я…
– Иди, – поддержала женщина за письменным столом рядом. – Скоро будем очень заняты, тогда совсем не будет времени.
Она посмотрела на меня и согласно кивнула:
– Только возьму пальто.
Мы ни о чем не разговаривали, пока шли в кафе, которое было дальше у дороги. Мы пили кофе внизу, где стоили диван и кресла, неуверенно поглядывая друг на друга поверх ободков своих дымящихся кружек. Я сказала что-то о новой квартире, которую она снимала, она заметила что-то о бешеном темпе работы. И мы погрузились в неловкое молчание.
– Прости, что я не звонила и не появлялась, – произнесла я наконец.
– Ты была занята.
Я отмахнулась от вежливых слов.
– Это не причина.
– Нет, наверное, нет.
– Не знаю, с чего и начать.
– Миранда…
– Ты сказала мне что-то сразу после того… ну, ты знаешь… сразу после того, как ушел Брендан. Ты сказала, что все рухнуло, а он просто разбросал оставшиеся камни. Что-то в этом духе.
– Не помню. – Она поставила на стол кружку. На кромке остался бледно-розовый полукруглый след ее губ.
– Конечно, нет. Зачем тебе помнить? Не знаю, почему мне пришло это в голову, возможно, из-за моей работы, – этот его образ, сметающий все до основания, так, чтобы мы оказались на развалинах жизни. Вот что он сделал с нами.
– Не стоит слишком много думать о нем, Миранда, – сказала она. – Оставь его в покое.
– Что? – Я уставилась на нее.
– Я смогла, – сказала она. – Выкинула его из своей жизни. Никогда не захочу и вспомнить о нем.
Меня озадачили ее слова.
– Но все, что случилось… – сказала я заикаясь. – С тобой и со мной. С Троем…
– Не имеет никакого отношения к этому.
– И Лаурой.
– Ты думаешь, мне все равно, что произошло с Лаурой?
– Конечно, нет!
– Считаешь, я получила какое-то удовлетворение, когда услышала? Что свершилось своего рода возмездие?
– Нет, – возразила я. – Разумеется, нет.
– Ну а я – да. Только на мгновение. Я так ненавидела Лауру, я хотела, чтобы с ней произошло что-нибудь плохое, а когда случилось наихудшее и я почувствовала в какую-то долю секунды, можно сказать, ликование, то просто ужаснулась, будто каким-то образом на мне лежала ответственность за все это.
На мгновение у нее на лице промелькнуло свирепое выражение, но затем оно снова стало печальным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Точно, я связала их, – сказала я.
– Сейчас мы поговорим о том, что произошло с Бренданом; я думаю, что это должно быть полезно на самом деле. Мы можем поговорить о твоей тяжелой утрате и о причине твоего чувства вины. Но мы рассмотрим именно тебя, посмотрим на то, что происходит внутри тебя после всех этих травм. Мы не будем рассматривать, почему эти молодые люди должны были умереть один за другим. Они умерли. Сейчас ты должна страдать, – ее голос становился мягче, – ты должна позволить себе страдать. Не кидаться во все стороны в поисках объяснений.
– Но если…
Я заставила себя прислушаться к тому, что она сказала.
– Иногда я чувствую, что схожу с ума, – наконец проговорила я; мне казалось, что я как тряпичная кукла развалилась на стуле. – Привыкла к той жизни, которую я понимаю. Все имело смысл. Могла представить, что произойдет дальше, и строила планы. Сейчас чувствую, что я потеряла контроль. Случиться может что угодно. Все становится враждебным, беспорядочным. Как кошмар, но невозможно очнуться. И это все продолжается и продолжается.
– Хорошо, мы поговорим и об этом тоже, – пообещала она. – Должны. Хочешь снова прийти ко мне, Миранда?
Я кивнула в знак согласия.
– Хорошо. В это же время на следующей неделе, если и тебе это подходит. А сейчас, как показывают часы твоего брата, тебе пора уходить.
ГЛАВА 29
На следующее утро я проснулась рано и, еще не открыв глаза, уже знала, что стоит теплый и приятный день. Полоска дневного света между занавесками была голубая. В комнате тепло. И впервые за долгое время я почувствовала не усталость, а состояние готовности к чему-то, что мне обязательно нужно сделать. Несмотря на то что была суббота и мне не нужно было на работу, я сразу встала.
Сняла постельное белье, положила его в стиральную машину, надела спортивную одежду для бега. Снова отправилась в Хиз, но на этот раз уже в ту его часть, где сохранился уголок дикой природы, где густо росли деревья и можно было обмануть себя, представив, что находишься не в городе с миллионным населением, окружающим тебя со всех сторон. Примулы и тюльпаны расцветали среди зарослей кустарника, а надо мной на ветках была свежая, едва распускающаяся листва. Я бежала, не жалея сил, пока не заболели ноги, но как только я остановилась, на лбу выступил и заструился пот. Почувствовала, что мое тело словно вычищено внутри, кровь побежала быстрее, сердце стало стучать сильнее, поры открылись.
Рядом с домом остановилась около булочной и купила каравай хлеба с отрубями, он был еще теплый, Приняла быстрый горячий душ, тщательно помыла голову, надела хлопчатобумажную юбку и кофту. Застегнула на запястье часы Троя; но в первый раз у меня на глаза не выступили слезы при виде их. Приготовила чай с перечной мятой, отломила кусок хлеба от каравая, съела его просто так, безо всего, медленно пережевывая, чтобы его рыхлая структура успокоила меня. Пропылесосила ковры, взбила подушки на диване, сложила стопкой старые газеты и журналы в коробку и открыла окна, чтобы впустить ясный день.
Пока не передумала, надела куртку и пошла к метро.
Кэрри уже сидела за письменным столом, когда я вошла. Кто-то сидел напротив нее, листая брошюры и указывая на выбранные места, поэтому она не сразу заметила меня, но когда увидела, у нее на лице промелькнули самые разные чувства: удивление, раздражение, боль, приветствие. Выражение лица снова стало вежливым, когда она повернулась к посетительнице.
Я наблюдала за ней, когда она перегнулась через стол, указывая на иллюстрации пальцем, ноготь которого был нежно-розовый. Выглядела она значительно лучше, чем я ожидала. Я привыкла видеть ее худой и измученной. Но сейчас она порозовела и пополнела. Снова отрастила волосы, они обрамляли ее гладкое бледное лицо светлыми волнами.
– Хочешь чашечку кофе? – предложила я, когда женщина ушла, сжимая кучу проспектов, и я смогла спокойно сесть на ее место. Я вдохнула запах духов Кэрри, что-то тонкое и приятное. Кожа была атласная, губы блестящие, в ушах крошечные золотые сережки-гвоздики. Казалось, что все у нее продумано, утонченно, тщательно ухожено. Посмотрела на свои руки на письменном столе, грязные, обломанные ногти. Я увидела, что манжеты моей рубашки обтрепаны.
Кэрри забеспокоилась, поглядывая на часы.
– Не знаю, смогу ли я…
– Иди, – поддержала женщина за письменным столом рядом. – Скоро будем очень заняты, тогда совсем не будет времени.
Она посмотрела на меня и согласно кивнула:
– Только возьму пальто.
Мы ни о чем не разговаривали, пока шли в кафе, которое было дальше у дороги. Мы пили кофе внизу, где стоили диван и кресла, неуверенно поглядывая друг на друга поверх ободков своих дымящихся кружек. Я сказала что-то о новой квартире, которую она снимала, она заметила что-то о бешеном темпе работы. И мы погрузились в неловкое молчание.
– Прости, что я не звонила и не появлялась, – произнесла я наконец.
– Ты была занята.
Я отмахнулась от вежливых слов.
– Это не причина.
– Нет, наверное, нет.
– Не знаю, с чего и начать.
– Миранда…
– Ты сказала мне что-то сразу после того… ну, ты знаешь… сразу после того, как ушел Брендан. Ты сказала, что все рухнуло, а он просто разбросал оставшиеся камни. Что-то в этом духе.
– Не помню. – Она поставила на стол кружку. На кромке остался бледно-розовый полукруглый след ее губ.
– Конечно, нет. Зачем тебе помнить? Не знаю, почему мне пришло это в голову, возможно, из-за моей работы, – этот его образ, сметающий все до основания, так, чтобы мы оказались на развалинах жизни. Вот что он сделал с нами.
– Не стоит слишком много думать о нем, Миранда, – сказала она. – Оставь его в покое.
– Что? – Я уставилась на нее.
– Я смогла, – сказала она. – Выкинула его из своей жизни. Никогда не захочу и вспомнить о нем.
Меня озадачили ее слова.
– Но все, что случилось… – сказала я заикаясь. – С тобой и со мной. С Троем…
– Не имеет никакого отношения к этому.
– И Лаурой.
– Ты думаешь, мне все равно, что произошло с Лаурой?
– Конечно, нет!
– Считаешь, я получила какое-то удовлетворение, когда услышала? Что свершилось своего рода возмездие?
– Нет, – возразила я. – Разумеется, нет.
– Ну а я – да. Только на мгновение. Я так ненавидела Лауру, я хотела, чтобы с ней произошло что-нибудь плохое, а когда случилось наихудшее и я почувствовала в какую-то долю секунды, можно сказать, ликование, то просто ужаснулась, будто каким-то образом на мне лежала ответственность за все это.
На мгновение у нее на лице промелькнуло свирепое выражение, но затем оно снова стало печальным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77