Вы знаете, что Клуни не бросает слов на ветер. Слушайте! Перед нами всего лишь робкие мыши. Когда мы победим, я награжу вас так, как вам и не снилось. Наши враги не умеют воевать так, как мы! Они не умеют убивать! Среди них нет никого, кто мог бы вести их вперед, как веду вас я!
В середине первой шеренги стоял солдат, раненный в первом сражении под стенами аббатства. Уголком рта он прошептал своему соседу:
- Ха, “веду вас”! А сам-то стоял далеко позади нас, на лугу.
Чуткое ухо Клуни уловило сказанное солдатом. Он спрыгнул с помоста и, крепко схватив дрожащего бедолагу, пинками выгнал его из строя.
- Видите этого негодяя? - прокричал Клуни. - Он усомнился в том, что я ваш предводитель. Знайте, Клуни Хлыст видит и слышит все. А теперь смотрите, и пусть это послужит уроком всякому, кто дерзнет усомниться во мне.
Избитый до полусмерти солдат лежал, содрогаясь, на земле. Крысы смотрели затаив дыхание.
Солдат умоляюще ловил взгляд единственного глаза Клуни.
- Пожалуйста, хозяин, я просто пошутил, я не хотел...
Крак!
Мощный хвост взвился вверх, и отравленный боевой шип тотчас вонзился между глаз несчастного. Армия в ужасе смотрела, как по телу жертвы прошла судорога, бездыханный бедолага вытянулся у ног Клуни. Равнодушно пнув лапой мертвое тело, Клуни Хлыст пошел к воротам кладбища.
Сегодняшний поход к Рэдволлу не обещал быть легким: нужно нести таран и все прочее, необходимое для штурма. Штурмовать придется, видимо, утром завтрашнего дня. Клуни не собирался таиться. Чтобы устрашить врага, его армия подойдет к самым воротам аббатства в открытую и в полном вооружении.
Клуни взмахнул штандартом. Хорек забил в барабан, и Клуни Хлыст заорал что есть мочи:
- На Рэдволл! На штурм! Убивать всех!
В дрожащем от зноя воздухе над дорогой раздались крысиные крики:
- Клуни! Клуни! На штурм! На штурм!
21
Матиас бредил. Ему казалось, что он идет по темной пещере. Из глубины его звал чей-то голос:
- Матиас, Матиас!
Голос казался почему-то знакомым, но мышонку некогда было задумываться о том, кому же он принадлежит. Матиасу было необходимо как можно скорее найти меч. Вдруг в могильном сумраке пещеры перед ним возник розовый куст, залитый бледным голубым светом. Откуда здесь, в темном подземелье, свет?
Матиас увидел, что каждый шип на стеблях куста напоминает меч. Мышонок заговорил, обращаясь к кусту:
- Скажи, роза, где мне искать меч?
Верхний цветок вздрогнул, и между лепестков появилось лицо Мафусаила.
- Матиас, друг мой, больше я ничем не могу тебе помочь. Проси о помощи Мартина. А мне пора уходить.
Лицо старика потускнело и исчезло. Медленно, едва касаясь лапами пола, Матиас шел по длинному туннелю. В конце тоннеля он увидел два смутных силуэта. Он остановился возле первого, не узнавая, но чувствуя исходящее от него дружелюбие. Матиас посмотрел на второй силуэт. Что это такое? Зверь без единой лапы! Призрак с шипением распахнул пасть, показались два острых клыка и язык. Язык быстро-быстро задвигался и превратился в меч. С криком радости мышонок бросился к мечу, но первый призрак тотчас остановил Матиаса. Мышонок даже не удивился, когда понял, что это Мартин Воитель.
- Мартин, позволь мне взять меч! - взмолился Матиас.
Голос Мартина был ласков и дружелюбен:
- Матиас, там и сам. Ты не должен идти туда! Берегись Асмодеуса!
Мартин держал его за плечо, и Матиасу пришлось высвобождаться силой.
- Пусти, Мартин! Я не боюсь никого!
Мартин только крепче сжал плечо Матиаса, боль пронзила его раскаленным копьем. Мартин закричал:
- Держите его, держите!
Боль все усиливалась и усиливалась. Матиас открыл глаза.
- Держите его, держите!
Перед Матиасом стоял отец настоятель. Это он повторил слова Мартина. Брат Альф крепко держал Матиаса за лапы, а аббат, склонившись, что-то делал с его плечом. Наконец он извлек из плеча какой-то темный острый предмет и бросил его в подставленный Василикой тазик.
- Ой, отец настоятель, больно, - слабым голосом сказал Матиас.
Аббат вытер свои лапы чистым полотенцем.
- Ну, сын мой, вот ты и снова с нами. Конечно же больно. У тебя в плече застряла добрая половина воробьиного клюва.
Матиас огляделся:
- Здравствуй, Василика. Видишь, я вернулся! Здравствуй, брат Альф. А это кто на соседней кровати? Неужели Бэзил Олень?
- Тихо, Матиас! - сказала ему Василика. - Ты чудом остался в живых. Всю ночь ты был между жизнью и смертью.
Аббат Мортимер показал на первые лучи зари, пробивавшиеся в окно:
- Да, но теперь ты уже с нами, и, видишь, ты принес с собой чудесное июньское утро.
Мышонок откинулся на мягкие белые подушки. Если не принимать во внимание адскую боль в голове и плече, ему нравилось быть живым.
- Но почему Бэзил лежит здесь? - не унимался он.
- А, Бэзил, - улыбнулась Василика. - Этот старый бродяга утверждает, что его боевой ране требуется много еды и отдыха.
- Вполне возможно, это и так, - отозвался аббат. - Но как бы там ни было, нельзя отказать Бэзилу в храбрости и ловкости. В конце концов, ведь это именно он вернул нам портрет Мартина, а это поистине подвиг.
Матиас пришел в восторг:
- Портрет Мартина снова в аббатстве? Вот здорово! Старый Мафусаил готов был полезть хоть на луну, только бы достать его.
Наступило напряженное молчание. Аббат повернулся к брату Альфу и Василике:
- Не оставите ли вы нас ненадолго одних? Мне нужно поговорить с Матиасом. А кроме того, ему нужен сейчас отдых.
Две мыши понимающе кивнули и удалились.
* * *
Через полчаса, закончив рассказ о Мафусаиле, старый аббат тоже ушел.
Матиас отвернулся к стене. После всех перенесенных потрясений он был не в силах ни плакать, ни горевать. Смерть друга оставила в груди чувство невосполнимой пустоты. Мышонок свернулся клубком и постарался спрятаться в самом себе.
Матиас и сам не знал, сколько он пролежал так, подавленный горем.
Только поздним утром заяц Бэзил Олень, проснувшись, попытался взбодрить его:
- Ну и ну! Ставлю свои медали против чего угодно, это ведь юный Матиас! Как поживаешь, парень?
Матиас ответил чуть слышно:
- Бэзил, прошу тебя, не приставай ко мне. Мафусаил умер, и я не хочу ни с кем разговаривать.
Бэзил перескочил к Матиасу на кровать и уселся рядом с ним.
- Ну, ну, приятель. Думаешь, я не понимаю, каково тебе сейчас? Это я-то, бывалый солдат! Если вспомнить всех друзей, которых я потерял в былых битвах... Это были добрые и верные друзья, но я научился держать усы торчком, несмотря ни на что.
Матиас лежал повернувшись к зайцу спиной.
- Ты не понимаешь, Бэзил.
Бравый заяц только фыркнул в ответ. Он осторожно повернул Матиаса к себе:
- Не понимаю? Я скажу тебе, чего я не понимаю, юноша. Я не понимаю, как это молодой парень вроде тебя, который к тому же должен стать великим воином, может так раскисать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
В середине первой шеренги стоял солдат, раненный в первом сражении под стенами аббатства. Уголком рта он прошептал своему соседу:
- Ха, “веду вас”! А сам-то стоял далеко позади нас, на лугу.
Чуткое ухо Клуни уловило сказанное солдатом. Он спрыгнул с помоста и, крепко схватив дрожащего бедолагу, пинками выгнал его из строя.
- Видите этого негодяя? - прокричал Клуни. - Он усомнился в том, что я ваш предводитель. Знайте, Клуни Хлыст видит и слышит все. А теперь смотрите, и пусть это послужит уроком всякому, кто дерзнет усомниться во мне.
Избитый до полусмерти солдат лежал, содрогаясь, на земле. Крысы смотрели затаив дыхание.
Солдат умоляюще ловил взгляд единственного глаза Клуни.
- Пожалуйста, хозяин, я просто пошутил, я не хотел...
Крак!
Мощный хвост взвился вверх, и отравленный боевой шип тотчас вонзился между глаз несчастного. Армия в ужасе смотрела, как по телу жертвы прошла судорога, бездыханный бедолага вытянулся у ног Клуни. Равнодушно пнув лапой мертвое тело, Клуни Хлыст пошел к воротам кладбища.
Сегодняшний поход к Рэдволлу не обещал быть легким: нужно нести таран и все прочее, необходимое для штурма. Штурмовать придется, видимо, утром завтрашнего дня. Клуни не собирался таиться. Чтобы устрашить врага, его армия подойдет к самым воротам аббатства в открытую и в полном вооружении.
Клуни взмахнул штандартом. Хорек забил в барабан, и Клуни Хлыст заорал что есть мочи:
- На Рэдволл! На штурм! Убивать всех!
В дрожащем от зноя воздухе над дорогой раздались крысиные крики:
- Клуни! Клуни! На штурм! На штурм!
21
Матиас бредил. Ему казалось, что он идет по темной пещере. Из глубины его звал чей-то голос:
- Матиас, Матиас!
Голос казался почему-то знакомым, но мышонку некогда было задумываться о том, кому же он принадлежит. Матиасу было необходимо как можно скорее найти меч. Вдруг в могильном сумраке пещеры перед ним возник розовый куст, залитый бледным голубым светом. Откуда здесь, в темном подземелье, свет?
Матиас увидел, что каждый шип на стеблях куста напоминает меч. Мышонок заговорил, обращаясь к кусту:
- Скажи, роза, где мне искать меч?
Верхний цветок вздрогнул, и между лепестков появилось лицо Мафусаила.
- Матиас, друг мой, больше я ничем не могу тебе помочь. Проси о помощи Мартина. А мне пора уходить.
Лицо старика потускнело и исчезло. Медленно, едва касаясь лапами пола, Матиас шел по длинному туннелю. В конце тоннеля он увидел два смутных силуэта. Он остановился возле первого, не узнавая, но чувствуя исходящее от него дружелюбие. Матиас посмотрел на второй силуэт. Что это такое? Зверь без единой лапы! Призрак с шипением распахнул пасть, показались два острых клыка и язык. Язык быстро-быстро задвигался и превратился в меч. С криком радости мышонок бросился к мечу, но первый призрак тотчас остановил Матиаса. Мышонок даже не удивился, когда понял, что это Мартин Воитель.
- Мартин, позволь мне взять меч! - взмолился Матиас.
Голос Мартина был ласков и дружелюбен:
- Матиас, там и сам. Ты не должен идти туда! Берегись Асмодеуса!
Мартин держал его за плечо, и Матиасу пришлось высвобождаться силой.
- Пусти, Мартин! Я не боюсь никого!
Мартин только крепче сжал плечо Матиаса, боль пронзила его раскаленным копьем. Мартин закричал:
- Держите его, держите!
Боль все усиливалась и усиливалась. Матиас открыл глаза.
- Держите его, держите!
Перед Матиасом стоял отец настоятель. Это он повторил слова Мартина. Брат Альф крепко держал Матиаса за лапы, а аббат, склонившись, что-то делал с его плечом. Наконец он извлек из плеча какой-то темный острый предмет и бросил его в подставленный Василикой тазик.
- Ой, отец настоятель, больно, - слабым голосом сказал Матиас.
Аббат вытер свои лапы чистым полотенцем.
- Ну, сын мой, вот ты и снова с нами. Конечно же больно. У тебя в плече застряла добрая половина воробьиного клюва.
Матиас огляделся:
- Здравствуй, Василика. Видишь, я вернулся! Здравствуй, брат Альф. А это кто на соседней кровати? Неужели Бэзил Олень?
- Тихо, Матиас! - сказала ему Василика. - Ты чудом остался в живых. Всю ночь ты был между жизнью и смертью.
Аббат Мортимер показал на первые лучи зари, пробивавшиеся в окно:
- Да, но теперь ты уже с нами, и, видишь, ты принес с собой чудесное июньское утро.
Мышонок откинулся на мягкие белые подушки. Если не принимать во внимание адскую боль в голове и плече, ему нравилось быть живым.
- Но почему Бэзил лежит здесь? - не унимался он.
- А, Бэзил, - улыбнулась Василика. - Этот старый бродяга утверждает, что его боевой ране требуется много еды и отдыха.
- Вполне возможно, это и так, - отозвался аббат. - Но как бы там ни было, нельзя отказать Бэзилу в храбрости и ловкости. В конце концов, ведь это именно он вернул нам портрет Мартина, а это поистине подвиг.
Матиас пришел в восторг:
- Портрет Мартина снова в аббатстве? Вот здорово! Старый Мафусаил готов был полезть хоть на луну, только бы достать его.
Наступило напряженное молчание. Аббат повернулся к брату Альфу и Василике:
- Не оставите ли вы нас ненадолго одних? Мне нужно поговорить с Матиасом. А кроме того, ему нужен сейчас отдых.
Две мыши понимающе кивнули и удалились.
* * *
Через полчаса, закончив рассказ о Мафусаиле, старый аббат тоже ушел.
Матиас отвернулся к стене. После всех перенесенных потрясений он был не в силах ни плакать, ни горевать. Смерть друга оставила в груди чувство невосполнимой пустоты. Мышонок свернулся клубком и постарался спрятаться в самом себе.
Матиас и сам не знал, сколько он пролежал так, подавленный горем.
Только поздним утром заяц Бэзил Олень, проснувшись, попытался взбодрить его:
- Ну и ну! Ставлю свои медали против чего угодно, это ведь юный Матиас! Как поживаешь, парень?
Матиас ответил чуть слышно:
- Бэзил, прошу тебя, не приставай ко мне. Мафусаил умер, и я не хочу ни с кем разговаривать.
Бэзил перескочил к Матиасу на кровать и уселся рядом с ним.
- Ну, ну, приятель. Думаешь, я не понимаю, каково тебе сейчас? Это я-то, бывалый солдат! Если вспомнить всех друзей, которых я потерял в былых битвах... Это были добрые и верные друзья, но я научился держать усы торчком, несмотря ни на что.
Матиас лежал повернувшись к зайцу спиной.
- Ты не понимаешь, Бэзил.
Бравый заяц только фыркнул в ответ. Он осторожно повернул Матиаса к себе:
- Не понимаю? Я скажу тебе, чего я не понимаю, юноша. Я не понимаю, как это молодой парень вроде тебя, который к тому же должен стать великим воином, может так раскисать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78