.. Некстати, как
некстати! Не под силу оно может оказаться Наташе, сорваться она может на
этом... Как это Антон высказался? Чрезвычайное и внеочередное
антиупыристическое совещание, так, что-ли? Ему бы все в игрушечки играть,
балбесу.
Они чуть было не проехали нужную остановку, потому что зазевавшийся
Виктор слишком поздно начал пропихиваться к выходу и еле успел выдернуть
Наташу из автобуса до того, как в него принялись вдавливаться дожидавшиеся
снаружи.
А снаружи процветал мир частного сектора: аккуратные домики,
ухоженные чистые садочки, переулочки, тупички. И заборы, заборы, заборы...
Идти было еще порядочно, и Наташа настроилась было снова поскулить на
тему опоздания, но вдруг умолкла на полуслове, больно и судорожно
вцепилась в руку Виктора. Глаза ее замутились таким неприкрытым страхом,
что Виктор похолодел. Никогда еще не видел он таких глаз у Наташи. Да что
же это с ней происходит, что она увидела такое жуткое?!
Наташа увидела Толика. Это было дико, нелепо, но именно на Толика был
устремлен ее помертвевший от ужаса взгляд.
А Толик и не смотрел в их сторону. Он топтался невдалеке, возле
ветхого гнилого забора, поминутно взглядывал на часы, кусал губы в
нетерпении - явно кого-то ждал. И в облике его не было ничего пугающего.
Одет он был, как всегда, в нечто модное и невообразимо импортное, и был бы
просто шикарен, если бы не взмок так обильно - иноземная одежка оказалась
явно не по погоде.
Так может, дело не в Толике? Но ведь больше нет никого вокруг, и не
видно ничего, и не слышно... Разве что за забором, возле которого он
торчит, мечется что-то, по габаритам скорее напоминающее теленка, а не
собаку, кидается на хлипкие доски, заходится остервенелым лаем... Может,
Наташа этого пса испугалась, ведь того и гляди забор проломит зверюга,
выскочит. Ну да, как бы не так...
Это чтобы Наташу, которая лезет целоваться к каждому встречному
кабыздоху, не взирая на его рост и манеры, напугал лай за забором?! Чушь
какая...
Наверное, плохо Виктор владел лицом в эти минуты, наверное,
оглянувшаяся на него Наташа поняла, как ему муторно. Потому что сделала
вид, будто и не было ничего, стала весела и беспечна - слишком беспечна,
впрочем, чтобы беспечности этой можно было бы верить. А страх... Он не
ушел, нет - отступил, притаился в глубине ее глаз ледяной мутью.
Толик наконец-то заметил их, замахал рукой, заухмылялся. Пришлось
подойти.
- Здорово, археолог, - Виктор пожал протянутую потную ладонь,
держался подчеркнуто по-приятельски, стараясь подавить невольно
вспыхнувшую неприязнь. Мало ли, может Наташе просто привиделось что-то,
ведь бывает же так. А может, ему самому просто примерещился Наташин испуг?
Ох, вряд ли... - Ты чего тут торчишь? Нас ждешь?
Толик замялся, покраснел почему-то.
- Да так... Ну, в общем жду, но не вас. Вы идите, а то Зеленый уже,
наверное, затосковал. А я немного опоздаю, вот.
- Ты бы, Толик, с нами пошел лучше, - Наташа склонила голову на бок,
прищурилась. - А то гав-гав выскочит, кусь-кусь сделает...
- Эта псина, что ли? - Толик мотнул головой в сторону забора,
сотрясающегося от наскоков жаждущего крови хищника. - Да пусть себе
прыгает. Она привязана, наверное.
- А ты, чем гадать, полез бы, да проверил: привязана или нет, -
улыбнулся Виктор. - Только за нами потом не беги, если не привязана...
Когда они отошли достаточно далеко, чтобы Толик перестал их слышать,
Виктор тихонько сказал:
- А теперь колись. И поподробнее, пожалуйста.
Наташа глянула на него, очень натурально удивилась:
- Ты о чем?
- Ты меня не дури, Наташ. Знаешь ведь - бесполезно.
Некоторое время Наташа молчала, шла низко опустив голову, до матовой
белизны стиснув кулачки. Потом решилась.
- Хорошо. Только ты подумаешь, что я ну совсем психопатка
ненормальная... Понимаешь, я его боюсь.
- Да это я и сам заметил, - Виктор полез за сигаретами. - Трудно,
знаешь ли, не заметить, ежели человек побледнемши, задрожамши и чуть не
упамши. А почему ты его боишься, можно узнать?
- Можно, - Наташа не-то вздохнула, не-то всхлипнула... - Уж чего
теперь, если ты сам заметил. Вот ты мне скажи, ты очень-очень подумай и
скажи: может случиться, что Толик... Ну, что он заодно с упырями этими?
Виктор даже не очень удивился - он и ожидал услышать что-нибудь в
этом роде.
- Почему ты так решила?
И Наташа заговорила - торопясь, путаясь, захлебываясь словами.
Прорвало наконец...
- Это я уже тут догадалась, когда вернулись. Думала, понимаешь,
думала... Вот тогда, в каменном веке, были же у упырей... как это они
их... дрессированные аборигены... И теперь могут быть такие. Ну просто
обязательно есть: упыри же не могут тут жить, ну, у нас, на Земле. А им же
надо... ну, контролировать, управлять и все такое. А Толик... Ты пойми,
все это по отдельности, может, и не значит ничего, ну, может,
совсем-совсем ничего не значит, а вместе если посмотреть - страшно. И вещи
все-все у него дорогие, не наши, а зарплата маленькая очень, и отца у него
нет, а у мамы пенсия только. И как он все время доказывал, что мы ну такие
глупости городим - просто нельзя глупее. И о пещере этой со знаками он
заранее знал откуда-то... Говорит: "Расписку нашел". А если неправду
говорит? И кость эту жуткую он из пещеры притащил, а что за кость такая,
зачем? Может ее и не Странный прятал, может ее для плохого прятали? И
потом, когда уже совсем-совсем ясно стало, что правда нам с Глебом снилась
- как он доказывать стал, что пусть упыри что хотят делают и мешать им
нельзя, помнишь? И может быть, это он Глеба... - Наташа замотала головой,
умолкла.
Виктор погладил ее по волосам, проговорил тихонько:
- Не мог он Глеба, Наташа. Он же тогда еще ничего не знал, это мы с
тобой ему все рассказали.
Наташа вскинула голову, прижала к груди стиснутые кулачки:
- Да нет же! В том же и дело - нет! Они же знакомы были с Глебом,
давно-давно знакомы были, Глеб домой его приводил, я сама видела,
понимаешь? И знаешь, когда они в последний раз виделись, знаешь?
Четырнадцатого вечером.
Толик сам к Глебу пришел, они долго-долго говорили о чем-то, больше
двух часов говорили. Я на кухне возилась, а за стеной - бу-бу-бу,
бу-бу-бу... И, вроде, показалось мне, что все больше Глеб говорил, а Толик
перебивал, спрашивал. И, вроде, ссорились они. Понимаешь? Это
четырнадцатого апреля было, понимаешь? Помнишь, Антон все спрашивал: "Как
это упыри про Глеба смогли догадаться?" А вот, может, так и смогли...
Она вдруг низко-низко опустила голову, проговорила поспешно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
некстати! Не под силу оно может оказаться Наташе, сорваться она может на
этом... Как это Антон высказался? Чрезвычайное и внеочередное
антиупыристическое совещание, так, что-ли? Ему бы все в игрушечки играть,
балбесу.
Они чуть было не проехали нужную остановку, потому что зазевавшийся
Виктор слишком поздно начал пропихиваться к выходу и еле успел выдернуть
Наташу из автобуса до того, как в него принялись вдавливаться дожидавшиеся
снаружи.
А снаружи процветал мир частного сектора: аккуратные домики,
ухоженные чистые садочки, переулочки, тупички. И заборы, заборы, заборы...
Идти было еще порядочно, и Наташа настроилась было снова поскулить на
тему опоздания, но вдруг умолкла на полуслове, больно и судорожно
вцепилась в руку Виктора. Глаза ее замутились таким неприкрытым страхом,
что Виктор похолодел. Никогда еще не видел он таких глаз у Наташи. Да что
же это с ней происходит, что она увидела такое жуткое?!
Наташа увидела Толика. Это было дико, нелепо, но именно на Толика был
устремлен ее помертвевший от ужаса взгляд.
А Толик и не смотрел в их сторону. Он топтался невдалеке, возле
ветхого гнилого забора, поминутно взглядывал на часы, кусал губы в
нетерпении - явно кого-то ждал. И в облике его не было ничего пугающего.
Одет он был, как всегда, в нечто модное и невообразимо импортное, и был бы
просто шикарен, если бы не взмок так обильно - иноземная одежка оказалась
явно не по погоде.
Так может, дело не в Толике? Но ведь больше нет никого вокруг, и не
видно ничего, и не слышно... Разве что за забором, возле которого он
торчит, мечется что-то, по габаритам скорее напоминающее теленка, а не
собаку, кидается на хлипкие доски, заходится остервенелым лаем... Может,
Наташа этого пса испугалась, ведь того и гляди забор проломит зверюга,
выскочит. Ну да, как бы не так...
Это чтобы Наташу, которая лезет целоваться к каждому встречному
кабыздоху, не взирая на его рост и манеры, напугал лай за забором?! Чушь
какая...
Наверное, плохо Виктор владел лицом в эти минуты, наверное,
оглянувшаяся на него Наташа поняла, как ему муторно. Потому что сделала
вид, будто и не было ничего, стала весела и беспечна - слишком беспечна,
впрочем, чтобы беспечности этой можно было бы верить. А страх... Он не
ушел, нет - отступил, притаился в глубине ее глаз ледяной мутью.
Толик наконец-то заметил их, замахал рукой, заухмылялся. Пришлось
подойти.
- Здорово, археолог, - Виктор пожал протянутую потную ладонь,
держался подчеркнуто по-приятельски, стараясь подавить невольно
вспыхнувшую неприязнь. Мало ли, может Наташе просто привиделось что-то,
ведь бывает же так. А может, ему самому просто примерещился Наташин испуг?
Ох, вряд ли... - Ты чего тут торчишь? Нас ждешь?
Толик замялся, покраснел почему-то.
- Да так... Ну, в общем жду, но не вас. Вы идите, а то Зеленый уже,
наверное, затосковал. А я немного опоздаю, вот.
- Ты бы, Толик, с нами пошел лучше, - Наташа склонила голову на бок,
прищурилась. - А то гав-гав выскочит, кусь-кусь сделает...
- Эта псина, что ли? - Толик мотнул головой в сторону забора,
сотрясающегося от наскоков жаждущего крови хищника. - Да пусть себе
прыгает. Она привязана, наверное.
- А ты, чем гадать, полез бы, да проверил: привязана или нет, -
улыбнулся Виктор. - Только за нами потом не беги, если не привязана...
Когда они отошли достаточно далеко, чтобы Толик перестал их слышать,
Виктор тихонько сказал:
- А теперь колись. И поподробнее, пожалуйста.
Наташа глянула на него, очень натурально удивилась:
- Ты о чем?
- Ты меня не дури, Наташ. Знаешь ведь - бесполезно.
Некоторое время Наташа молчала, шла низко опустив голову, до матовой
белизны стиснув кулачки. Потом решилась.
- Хорошо. Только ты подумаешь, что я ну совсем психопатка
ненормальная... Понимаешь, я его боюсь.
- Да это я и сам заметил, - Виктор полез за сигаретами. - Трудно,
знаешь ли, не заметить, ежели человек побледнемши, задрожамши и чуть не
упамши. А почему ты его боишься, можно узнать?
- Можно, - Наташа не-то вздохнула, не-то всхлипнула... - Уж чего
теперь, если ты сам заметил. Вот ты мне скажи, ты очень-очень подумай и
скажи: может случиться, что Толик... Ну, что он заодно с упырями этими?
Виктор даже не очень удивился - он и ожидал услышать что-нибудь в
этом роде.
- Почему ты так решила?
И Наташа заговорила - торопясь, путаясь, захлебываясь словами.
Прорвало наконец...
- Это я уже тут догадалась, когда вернулись. Думала, понимаешь,
думала... Вот тогда, в каменном веке, были же у упырей... как это они
их... дрессированные аборигены... И теперь могут быть такие. Ну просто
обязательно есть: упыри же не могут тут жить, ну, у нас, на Земле. А им же
надо... ну, контролировать, управлять и все такое. А Толик... Ты пойми,
все это по отдельности, может, и не значит ничего, ну, может,
совсем-совсем ничего не значит, а вместе если посмотреть - страшно. И вещи
все-все у него дорогие, не наши, а зарплата маленькая очень, и отца у него
нет, а у мамы пенсия только. И как он все время доказывал, что мы ну такие
глупости городим - просто нельзя глупее. И о пещере этой со знаками он
заранее знал откуда-то... Говорит: "Расписку нашел". А если неправду
говорит? И кость эту жуткую он из пещеры притащил, а что за кость такая,
зачем? Может ее и не Странный прятал, может ее для плохого прятали? И
потом, когда уже совсем-совсем ясно стало, что правда нам с Глебом снилась
- как он доказывать стал, что пусть упыри что хотят делают и мешать им
нельзя, помнишь? И может быть, это он Глеба... - Наташа замотала головой,
умолкла.
Виктор погладил ее по волосам, проговорил тихонько:
- Не мог он Глеба, Наташа. Он же тогда еще ничего не знал, это мы с
тобой ему все рассказали.
Наташа вскинула голову, прижала к груди стиснутые кулачки:
- Да нет же! В том же и дело - нет! Они же знакомы были с Глебом,
давно-давно знакомы были, Глеб домой его приводил, я сама видела,
понимаешь? И знаешь, когда они в последний раз виделись, знаешь?
Четырнадцатого вечером.
Толик сам к Глебу пришел, они долго-долго говорили о чем-то, больше
двух часов говорили. Я на кухне возилась, а за стеной - бу-бу-бу,
бу-бу-бу... И, вроде, показалось мне, что все больше Глеб говорил, а Толик
перебивал, спрашивал. И, вроде, ссорились они. Понимаешь? Это
четырнадцатого апреля было, понимаешь? Помнишь, Антон все спрашивал: "Как
это упыри про Глеба смогли догадаться?" А вот, может, так и смогли...
Она вдруг низко-низко опустила голову, проговорила поспешно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62