- Там холодно, - он передернул плечами, протянул ладони к огню. -
Холодно. Дождь. И одиноко. Не торопись в Заоблачную Пущу, Хромой.
Он помолчал, заговорил опять - тихо, задумчиво:
- Я рад, что вышло так, как вышло. Что ты нашел Кошку. Что вы
вернулись. Мне было плохо, когда я послал тебя в Долину. Плохо. Очень
жалко тебя. Но иначе было нельзя.
- Ты сделал правильное. И теперь стало хорошо. Я нашел Долину. Нашел
Кошку. Я видел Людей Звенящих Камней, сражался с ними. Убил столько,
сколько пальцев на руке и еще одного.
Зубы Странного заблестели в темноте: он улыбался.
- Ты не видел Людей Звенящих Камней, Хромой. Они далеко. Они живут
слишком медленно, чтобы быть здесь. Ты видел их сны, их тени. Плоские
безликие тени живых людей. Тени послушно шевелятся, когда человек
поднимает руку, или идет... Но ведь это человек поднимает руку - не тень.
Хромой вздохнул:
- Твой Дух говорит еще непонятнее, чем говорил ты.
- Ты не можешь понять, Хромой, - Странный снова протянул руки к огню.
- И я пришел не затем, чтобы говорить непонятное. Я пришел сказать: не
ходите к Хижинам. Хижин нет. Когда ты был на Синих Холмах, Настоящим Людям
приснился сон. Одинаковый, страшный. Всем. Старики думали и решили: нужно
уйти от Реки. И Настоящие Люди сожгли Хижины и пошли в земли немых. Они
сражались с немыми, и Слепящее дважды всходило посмотреть на этот бой, и
многие умерли. Умерли Беспалый и Узкоглазый, и Вынувший Зуб, и Камнебой, и
почти все старики, и многие, многие, многие. И Настоящие Люди прогнали
немых и живут теперь в их Хижинах, на Озере. А немые ушли навстречу
Слепящему и напали на тех, кто живет у Горькой Воды. Люди Звенящих Камней
долго еще будут сыты... - Странный подавился горьким смешком, вздохнул. -
Идите к Озеру, Хромой. Настоящим Людям нужно опять стать сильными, нужны
воины, нужно много детей...
- Ты добрый. И после смерти помогаешь нам, - Хромому очень хотелось
потереться лицом о руку Странного, но он знал - не получится. - Это луки и
копьеца, которым ты научил, прогнали немых. Иначе немые убили бы всех
Настоящих Людей - их больше.
Странный быстро глянул на Хромого - блеснули влажным глубоко запавшие
глаза. Встал.
- Я ухожу, Хромой, - он сделал несколько бесшумных шагов, у выхода
оглянулся. - Живите долго. Растите детей.
Странный шагнул из пещеры, растаял, исчез в серых предрассветных
сумерках, в монотонном бормотании дождевых капель.

Хромой проснулся от холода. Не вставая, дотянулся до очага, грел
онемевшие пальцы о его теплые камни. Дух Странного, приходивший во сне,
сказал: "Племя ушло". Значит, опять путь. Длинный, опасный путь по
холодной зимней равнине. Нужна еда, много, много еды. Для себя и для
Кошки. Надо вставать.
Дождь шел и шел - частый, холодный зимний дождь. Они будут идти еще
долго, такие дожди. До самой весны.
Хромой, оскальзываясь на раскисшей тропинке, спустился к воде,
проверил, на месте ли челнок. Постоял на сыром песке, поджимая пальцы
озябших ног, ругая себя за то, что сжег свою острогу и не поискал в пещере
острогу Странного: зимой убить большого утонувшего легко, а даже самого
маленького рогатого - трудно. И вдруг вздрогнул, будто наступил на жгучую
траву: очаг!
Почему камни были теплыми? Ведь Хромой и Кошка вечером жгли костер
совсем недолго. И огонь был маленький. Кошка хотела больше огня, но Хромой
не позволил - хвороста было мало. Очаг не мог сохранить тепло до утра. Но
был теплым. Или Хромому показалось? Или Духи Умерших умеют греться у
настоящих костров?
Хромой влетел в пещеру, и остановился, тяжело дыша. В очаге весело
полыхал огромный костер, а Кошка сидела на ложе и занималась вчерашним
горшком: возила внутри рукой, а потом старательно облизывала ладошку.
Хромой перевел дыхание:
- Кошка! Когда зажигала очаг, камни были теплыми?
Кошка подняла перепачканное сажей и жиром лицо:
- Откуда мне знать? - она глянула на пустые руки Хромого,
разочарованно вздохнула. - Иди поймай кого-нибудь, есть хочу!


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. УТГАРДА

1. ТЕНИ
Она смотрела на Виктора снизу вверх, эта женщина в белом халате.
Хрупкая, маленькая женщина. Девочка, да и только. И голосок у нее чистый,
звонкий, детский:
- Вы его родственник?
- Нет, - это "нет" получилось таким сиплым, невнятным, что Виктору
пришлось повторить. - Нет. Друг.
- Очень жаль. Мы даем справки о здоровье больных только близким
родственникам.
Она отвернулась, сделала шаг туда, к сверкающей белоснежной чистотой
двери с траурно черной табличкой, извещающей о пребывании за этой самой
дверью какого-то медицинского светила. Несколько секунд Виктор слушал
звонкое щелканье каблучков по скользкому кафелю, потом догнал их
обладательницу и бесцеремонно схватил за рукав:
- Если вы хотите точно следовать духу и букве закона, можете считать
меня его родственником. Я жених его сестры.
- Ах, вот как... - в ее прозрачно-голубых глазах что-то изменилось.
- Поймите, я должен знать, - Виктор старался быть как можно более
убедительным. - Вы ведь, вопреки вашему заявлению о близких родственниках,
даже матери его так ничего и не сказали.
- Да, теперь я понимаю вас. Вы действительно должны знать, - она
доверительно взяла Виктора под руку. - Только помните: я вам ничего не
говорила. У него... Как вам объяснить? Это полный распад личности.
Необратимый, стремительно прогрессирующий. Неизлечимый. И тяжелейшее
нервное истощение вдобавок. Ему осталось жить несколько дней, не больше.
Эдуард Львович, - почтительный кивок в сторону двери, - Эдуард Львович
предполагает, что это наследственное. Так что, я бы посоветовала вам
воздержаться от этого брака.
Затихла дробь каблучков, улеглись отголоски гулкого удара массивной
двери. Виктор сильно потер ладонями лицо, приходя в себя. Наверное, так
чувствует себя человек, которому плюнули в глаза из проезжающего
автомобиля. Поняла. Посочувствовала. Посоветовала. Дрянь...
Возле телефона в вестибюле толпилась очередь, автоматы на
троллейбусной остановке не работали: кто-то аккуратно повывинчивал из
трубок микрофоны. Виктор внятно и длинно высказался в адрес этого кого-то
(благо, рядом никого не было), а потом подумал, что зря он так, что по
сути дела следовало бы поблагодарить его, на некоторое время отсрочившего
разговор с Наташей. Разговор... Господи, что же он ей скажет, как он
сможет ей это сказать?! Он представил себе Наташу, как она отводит
ладошкой свисающую на лоб пушистую русую прядь, как смотрит - пристально,
снизу вверх смотрит в глаза;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62