— Элан! — в голосе Шерон звучало возбуждение. — Неужели нашел?
— Если бы, — сокрушенно ответил он. — Боюсь, мы сдались.
— Нет, не может быть! — с неподдельным огорчением воскликнула Шерон.
Он объяснил ей, что поиски их оказались бесплодными, а продолжать их дальше бессмысленно.
— Все равно, — заявила Шерон. — Не могу поверить, что все кончено. Думай же, думай — и тебе обязательно, как и прежде бывало, что-нибудь придет в голову.
Он был тронут такой уверенностью, но в глубине души ее не разделял.
— Появилась у меня одна идея, — поделился он с ней. — Сделать чучело Эдгара Крамера и навтыкать в него булавок. Это единственное, чего мы еще не пробовали.
Шерон рассмеялась.
— Я когда-то лепила фигурки из глины.
— Слушай, а давай займемся этим сегодня же вечером, — просиял он. — Начнем с ужина где-нибудь, а потом, может, дойдем и до глины.
— О Элан! Извини, но я никак не могу. Не задумываясь, он выпалил:
— Это еще почему?
Поколебавшись какое-то мгновение, Шерон ответила:
— У меня свидание.
“Вот так, — подумал он, — задал вопрос, получил ответ. Интересно, с кем же это у нее свидание, какой-нибудь давний ухажер? И куда они собираются?” Он ощутил острый укол ревности, но тут же стал убеждать себя, что это нелогично. В конце концов, Шерон наверняка должна была вести светскую жизнь, притом весьма активную, еще задолго до того, как он сам появился на горизонте. И вряд ли поцелуй в отеле дает ему твердое право…
— Очень жаль, Элан, правда. Но отменить просто невозможно.
— Ну, зачем же так сразу и отменять, — заявил он Шерон с наигранной бодростью. — Ладно, веселись, я позвоню, если будут новости.
— До свидания, — нерешительно произнесла Шерон.
Когда он положил трубку, контора показалась Элану еще более тесной и гнетуще постылой. Он принялся расхаживать по комнатушке, терзая себя упреками в том, что вообще надумал ей звонить.
На столе машинистки лежала груда вскрытых телеграмм. Никогда в жизни он не получал их столько, сколько в эти последние несколько дней. Взяв одну с самого верха, он прочитал:
ПОЗДРАВЛЯЮ ВАШУ МУЖЕСТВЕННУЮ БОРЬБУ ДОЛЖНЫ ПРИВЕТСТВОВАТЬ ВСЕ ДОБРОПОРЯДОЧНЫЕ ГРАЖДАНЕ К. Р. БРАУН.
Интересно, задумался Элан, кто скрывается за этой фамилией. Мужчина или женщина? Богач или бедняк? Что за человек? Действительно ли он или она не приемлет несправедливости и гнета.., или это всего лишь наплыв сентиментальности? Он положил телеграмму на место и поднял другую.
ИИСУС СКАЗАЛ ТАК КАК ВЫ СДЕЛАЛИ ЭТО ОДНОМУ ИЗ СИХ БРАТЬЕВ МОИХ МЕНЬШИХ ТО СДЕЛАЛИ МНЕ КАК МАТЬ ЧЕТЫРЕХ ДЕТЕЙ МОЛЮСЬ ЗА ВАС ТОГО БЕДНОГО МАЛЬЧИКА БЕРТА МАКЛИШ.
Внимание его привлекла третья телеграмма, более пространная, чем остальные.
СОБРАНИЕ ДВАДЦАТИ ВОСЬМИ ЧЛЕНОВ КЛУБА КИВАНИЗ ИЗ СТЭПЛТОНА И ОКРУГА МАНИТОБА ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС ЖЕЛАЕТ УСПЕХА ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ГУМАННЫХ УСИЛИЯХ ТОЧКА ГОРДИМСЯ ТАКИМ СООТЕЧЕСТВЕННИКОМ ТОЧКА СОБРАЛИ ДЕНЬГИ ЧЕК ВЫСЫЛАЕМ ТОЧКА ВОСПОЛЬЗУЙТЕСЬ СРЕДСТВАМИ ВАШЕМУ РАЗУМЕНИЮ ДЖОРДЖ ЙЕРНДТ, СЕКРЕТАРЬ.
Чек этот, вспомнилось Элану, пришел сегодня утром. Как и другие, он был передан в трест-компанию Британской Колумбии, которая предложила вести дела, связанные с пожертвованиями в адрес Анри Дюваля. На сегодняшний день на его имя поступило что-то около тысячи ста долларов.
“Спасибо вам, К. Р. Браун, миссис Маклиш и вам, славные стэплтонцы, — расчувствовался Элан. — И всем другим спасибо. — Элан перебирал толстую пачку телеграмм. — Сам я не смог ничего добиться, но всем вам все равно благодарен”.
На полу в углу приемной он заметил две кипы газет, еще одна лежала на стуле. В этих трех кипах было множество иногородних изданий — из Торонто, Монреаля, Виннипега, Риджайны, Оттавы и других городов. А одна, обратил он внимание, пришла аж из такой дали, как Галифакс, Новая Шотландия. Некоторые из посещавших Элана репортеров оставляли экземпляры газет, где, по их словам, были опубликованы посвященные ему статьи. А соседи из конторы через площадку презентовали, очевидно, по той же причине, пару номеров “Нью-Йорк тайме”. Пока у Элана хватило времени только на то, чтобы мельком просмотреть некоторые из газет. Где-то в ближайшие дни ему придется внимательно разобраться в этих залежах и собрать вырезки в альбом. Но как же его озаглавить, задумался Элан. Наверное, что-нибудь вроде “В память о проигранном деле”.
— Да хватит тебе, Мэйтлэнд, — произнес он вслух. — Жалеешь себя больше, чем Дюваля.
В этот момент раздался стук в дверь, и она приоткрылась. В образовавшуюся щель просунулась голова — грубоватое широкоскулое лицо Дана Орлиффа. Репортер протиснул свое кряжистое туловище крестьянина в приемную и с некоторым недоумением огляделся.
— Вы одни? — спросил он. Элан молча кивнул.
— А мне послышалось, что кто-то здесь разговаривает.
— Не ошиблись. Это я сам с собой побеседовал. — Элан сконфуженно усмехнулся. — Вот до чего дошел.
— Пора вам помогать, — заметил на это Дан Орлифф. — Как вы посмотрите, если я вам устрою собеседника поинтереснее?
— Кого же, к примеру?
— Я подумал, может, начать с премьер-министра, — обыденным тоном ответил Орлифф. — Он послезавтра должен быть в Ванкувере.
— Сам Хауден?
— И никто другой.
— Ах, ну конечно. — Элан уселся на стул машинистки, откинулся и забросил ноги на дряхлую пишущую машинку. — Вот что, скажу я вам, я сделаю — сниму себе какую-нибудь конуру, а его приглашу погостить в моих апартаментах.
— Послушайте же, — воззвал к нему Орлифф, — я ведь не шучу. Такую встречу и вправду вполне реально организовать, и она может оказаться полезной. Через суды-то вам уже ничем Дювалю не помочь, разве не так?
Элан кивнул:
— Все так. Здесь мы дошли до точки.
— Тогда что вам терять?
— Терять нечего. Но какой смысл?
— Вы ведь можете воззвать к чувству сострадания и милосердия и все такое прочее. А для чего же еще тогда адвокаты?
— Вдобавок нужно иметь еще какие-то серьезные аргументы, — Элан скривился в кислой гримасе. — Представляю себе эту картину — я на коленях, а премьер-министр едва успевает утирать слезы. “Элан, сынок, — говорит он. — Все это время я был так ужасно не прав. А сейчас только распишись вот здесь, и давай забудем-ка все, что было, и все будет по-твоему”.
— Ладно, — согласился Дан Орлифф. — Вам придется нелегко. Но ведь и то, что вы уже сделали, вам тоже досталось большим трудом. Почему же именно сейчас вы сдаетесь?
— По одной простой причине, — спокойно объяснил Элан. — Потому, что всегда наступает момент, когда разумнее всего признать свое поражение.
— Вы меня разочаровываете, — признался Дан.
— Весьма сожалею. Мне и самому хотелось бы добиться чего-то большего.
Они помолчали, потом Элан полюбопытствовал:
— Кстати, а чего премьер-министру-то в Ванкувере делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132