Далековато они забрались от своих берегов. — Он приказал матросам поднять все паруса. — При попутном ветре мы без труда уйдем от них, от этих толстобрюхих лоханей под парусами, вздумай они пуститься за нами вдогонку. А на веслах им и подавно да нами не угнаться! — И он презрительно сплюнул.
Военные галеры, шедшие наперерез «Рассветному Бризу», теперь были отчетливо видны на фоне пасмурного неба. Амос был прав: при всем старании капитанов, при всех усилиях гребцов этим судам с тяжелой осадкой не удалось нагнать легкое, подвижное крайдийское судно.
— У них на мачтах королевские штандарты Квега! — вслух удивился Арута. — Что им могло понадобиться так далеко на юге?
— Одни боги это ведают! — развел руками Амос. — Но я не советовал бы вам возвращаться, чтобы задать им этот вопрос. — Он расхохотался над собственной остротой. -Ведь Квег считает Горькое море чуть ли не своей собственностью!
Вскоре Арута, все еще не вполне оправившийся после потрясения последних дней, вернулся к себе в каюту. Остаток дня прошел без сколько-нибудь заметных событий.
Принц снова появился на палубе лишь поздним вечером. Прояснившееся небо было усеяно звездами. У борта, глядя ввысь, стоял Мартин. Арута тоже взглянул на яркие звезды. Здесь, над морем, они почему-то казались совсем иными, чем когда он разглядывал их, стоя на замковой башне.
— Звезды считаете, а? — спросил подошедший к ним Амос.
Принц и охотник молча кивнули. Капитан был явно расположен к доверительной беседе.
— Да-а-а, — протянул он, — скажу я вам, джентльмены, ничто на свете не может сравниться с морем. Те, кто не побывал в дальних плаваниях, никогда меня не поймут. Море может быть свирепым и безжалостным, ласковым и равнодушным, оно всегда непредсказуемо… И все же… В такие ночи, как эта, я благодарю богов за то, что они судили мне сделаться моряком!
— Да еще и философом в придачу! — добродушно усмехнулся Арута.
— А как же вы думали! — кивнул капитан. — Под дубленой шкурой любого из моряков скрывается философ каких поискать! Глядя на эти бескрайние просторы, начинаешь понимать, как велик мир и как слаб и беспомощен человек перед лицом богов, судеб, природы. Эта мысль звучит и в старинной молитве всех мореходов: «Ишал, твой океан огромен, а челн мой утл и мал. Будь милостив ко мне»!
— То же самое порой испытывал и я, — негромко, словно обращаясь к самому себе, проговорил Мартин, — когда смотрел снизу вверх на исполинские деревья в Эльвандаре, возраст которых — несколько тысяч лет.
Арута потянулся и протяжно зевнул.
— Уже совсем поздно. С вашего позволения, я пожелаю вам обоим спокойной ночи и отправлюсь спать. — Направившись к своей каюте, он внезапно остановился и добавил: — Я не вполне разделяю ваши взгляды… Но я рад, что тяготы этого путешествия мне пришлось делить с вами обоими.
После его ухода капитан и Длинный Лук немного помолчали, по-прежнему разглядывая звезды. Но вот Мартин поймал на себе быстрый, цепкий, изучающий взгляд Амоса и вопросительно поднял брови.
— Ты хотел о чем-то спросить меня, Амос?
— Мне давно не дает покоя одно соображение, мастер Длинный Лук. Я знаком с тобой уже семь лет. Срок достаточно долгий, чтобы узнать человека, не так ли? А между тем я чувствую, что толком тебя не знает ни одна живая душа в Крайди.
Мартин слегка прищурился и с деланным безразличием ответил:
— Жители Крайди и его окрестностей знают обо мне решительно все. Я — главный егерь герцогства. И не более того.
— Нет, мастер егерь, гораздо более! — насупился Амос. — Уж меня-то ты мог бы не держать за олуха! Я несколько лет прислушивался ко всяким сплетням и недомолвкам на твой счет да присматривался к тебе. Мне удалось-таки решить эту головоломку. Это случилось после того, как я однажды увидел тебя наедине с принцессой Каролиной.
Мартин принужденно рассмеялся:
— Уж не думаешь ли ты, что я, как герой детских сказок, влюблен в принцессу?
— Нет, ты в нее не влюблен, — спокойно ответил Амос. -Ты просто любишь ее, как и подобает брату любить сестру.
Длинный Лук до половины вынул из ножен кинжал. Амос сжал его запястье своими крепкими пальцами.
— Умерь гнев, мастер Мартин. Не заставляй меня охлаждать его морской водой!
Мартин нехотя подчинился. Сила в этом противостоянии была отнюдь не на его стороне.
— Вот так-то лучше, — проворчал Амос, разжимая пальцы.
— Как тебе удалось узнать об этом? Я был уверен, что в тайну моего рождения посвящены только сам герцог и ближайшие из его советников.
Амос пожал плечами.
— Это было нетрудно. — В голосе его прозвучала нотка самодовольства. — Надо только не быть дураком и держать глаза и уши открытыми. Ведь ты очень похож на герцога. Если бы ты еще и бороду отпустил, весь Крайди догадался бы, кто твой отец. Да и Арута все больше становится похож лицом на его сиятельство, а значит, и на тебя, и все меньше — на покойную леди Кэтрин. Когда вы стояли у борта и разом обернулись ко мне нынче вечером, я с трудом различил, где ты, а где он. Взять к тому же то особое положение, в которое изволил поставить тебя лорд Боуррик. Ведь он личным указом назначил тебя главным охотником герцогства, и мастера до сих пор не могут простить ему этого.
Мартин сдвинул брови и хмуро проговорил:
— Ты ответишь мне жизнью, если проговоришься кому-нибудь о моей тайне!
— Не советовал бы тебе угрожать мне на борту моего корабля!
— вспылил Траск.
— Это вопрос чести!
Амос вытаращил глаза от удивления.
— Ну, знаешь ли! Герцог Боуррик не первый из вельмож, кто прижил сына на стороне. И не последний. Многие даже открыто признают своих внебрачных детей. И вовсе не в ущерб своей чести!
Длинный Лук резко повернулся к капитану. Взгляд его был исполнен печали и страдания.
— Речь не о его чести, Траск, — вполголоса проговорил он. — А о моей. Признай он меня, тогда все было бы подругому. Он ведь даже не подозревает, что мать перед смертью поведала мне обо всем. В тайну посвящены только отец Тулли и, полагаю, мастер Кулган.
Амос провел ладонью по бороде и с сочувствием взглянул на охотника.
— Я тебя понял, Мартин. От меня никто и слова не услышит, клянусь! Но сдается мне, лучше бы ты открылся Аруте!
— Это уж мне решать, — хмуро ответил Длинный Лук.
— Конечно! — с готовностью подхватил Амос, — Но знаешь, что я тебе скажу перед тем, как вернуться в свою каюту? Ты зря так отгораживаешься от людей, Мартин! Если один человек виноват перед тобой, это еще не значит, что надо ненавидеть и презирать всех остальных!
Пожелав Длинному Луку спокойной ночи, капитан ушел к себе. Мартин же до самого рассвета простоял на палубе, глядя в звездное небо.
— 3емля! — крикнул впередсмотрящий. — Прямо по курсу земля!
Арута, Амос и Мартин, стоявшие на мостике, стали всматриваться в мглистую даль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Военные галеры, шедшие наперерез «Рассветному Бризу», теперь были отчетливо видны на фоне пасмурного неба. Амос был прав: при всем старании капитанов, при всех усилиях гребцов этим судам с тяжелой осадкой не удалось нагнать легкое, подвижное крайдийское судно.
— У них на мачтах королевские штандарты Квега! — вслух удивился Арута. — Что им могло понадобиться так далеко на юге?
— Одни боги это ведают! — развел руками Амос. — Но я не советовал бы вам возвращаться, чтобы задать им этот вопрос. — Он расхохотался над собственной остротой. -Ведь Квег считает Горькое море чуть ли не своей собственностью!
Вскоре Арута, все еще не вполне оправившийся после потрясения последних дней, вернулся к себе в каюту. Остаток дня прошел без сколько-нибудь заметных событий.
Принц снова появился на палубе лишь поздним вечером. Прояснившееся небо было усеяно звездами. У борта, глядя ввысь, стоял Мартин. Арута тоже взглянул на яркие звезды. Здесь, над морем, они почему-то казались совсем иными, чем когда он разглядывал их, стоя на замковой башне.
— Звезды считаете, а? — спросил подошедший к ним Амос.
Принц и охотник молча кивнули. Капитан был явно расположен к доверительной беседе.
— Да-а-а, — протянул он, — скажу я вам, джентльмены, ничто на свете не может сравниться с морем. Те, кто не побывал в дальних плаваниях, никогда меня не поймут. Море может быть свирепым и безжалостным, ласковым и равнодушным, оно всегда непредсказуемо… И все же… В такие ночи, как эта, я благодарю богов за то, что они судили мне сделаться моряком!
— Да еще и философом в придачу! — добродушно усмехнулся Арута.
— А как же вы думали! — кивнул капитан. — Под дубленой шкурой любого из моряков скрывается философ каких поискать! Глядя на эти бескрайние просторы, начинаешь понимать, как велик мир и как слаб и беспомощен человек перед лицом богов, судеб, природы. Эта мысль звучит и в старинной молитве всех мореходов: «Ишал, твой океан огромен, а челн мой утл и мал. Будь милостив ко мне»!
— То же самое порой испытывал и я, — негромко, словно обращаясь к самому себе, проговорил Мартин, — когда смотрел снизу вверх на исполинские деревья в Эльвандаре, возраст которых — несколько тысяч лет.
Арута потянулся и протяжно зевнул.
— Уже совсем поздно. С вашего позволения, я пожелаю вам обоим спокойной ночи и отправлюсь спать. — Направившись к своей каюте, он внезапно остановился и добавил: — Я не вполне разделяю ваши взгляды… Но я рад, что тяготы этого путешествия мне пришлось делить с вами обоими.
После его ухода капитан и Длинный Лук немного помолчали, по-прежнему разглядывая звезды. Но вот Мартин поймал на себе быстрый, цепкий, изучающий взгляд Амоса и вопросительно поднял брови.
— Ты хотел о чем-то спросить меня, Амос?
— Мне давно не дает покоя одно соображение, мастер Длинный Лук. Я знаком с тобой уже семь лет. Срок достаточно долгий, чтобы узнать человека, не так ли? А между тем я чувствую, что толком тебя не знает ни одна живая душа в Крайди.
Мартин слегка прищурился и с деланным безразличием ответил:
— Жители Крайди и его окрестностей знают обо мне решительно все. Я — главный егерь герцогства. И не более того.
— Нет, мастер егерь, гораздо более! — насупился Амос. — Уж меня-то ты мог бы не держать за олуха! Я несколько лет прислушивался ко всяким сплетням и недомолвкам на твой счет да присматривался к тебе. Мне удалось-таки решить эту головоломку. Это случилось после того, как я однажды увидел тебя наедине с принцессой Каролиной.
Мартин принужденно рассмеялся:
— Уж не думаешь ли ты, что я, как герой детских сказок, влюблен в принцессу?
— Нет, ты в нее не влюблен, — спокойно ответил Амос. -Ты просто любишь ее, как и подобает брату любить сестру.
Длинный Лук до половины вынул из ножен кинжал. Амос сжал его запястье своими крепкими пальцами.
— Умерь гнев, мастер Мартин. Не заставляй меня охлаждать его морской водой!
Мартин нехотя подчинился. Сила в этом противостоянии была отнюдь не на его стороне.
— Вот так-то лучше, — проворчал Амос, разжимая пальцы.
— Как тебе удалось узнать об этом? Я был уверен, что в тайну моего рождения посвящены только сам герцог и ближайшие из его советников.
Амос пожал плечами.
— Это было нетрудно. — В голосе его прозвучала нотка самодовольства. — Надо только не быть дураком и держать глаза и уши открытыми. Ведь ты очень похож на герцога. Если бы ты еще и бороду отпустил, весь Крайди догадался бы, кто твой отец. Да и Арута все больше становится похож лицом на его сиятельство, а значит, и на тебя, и все меньше — на покойную леди Кэтрин. Когда вы стояли у борта и разом обернулись ко мне нынче вечером, я с трудом различил, где ты, а где он. Взять к тому же то особое положение, в которое изволил поставить тебя лорд Боуррик. Ведь он личным указом назначил тебя главным охотником герцогства, и мастера до сих пор не могут простить ему этого.
Мартин сдвинул брови и хмуро проговорил:
— Ты ответишь мне жизнью, если проговоришься кому-нибудь о моей тайне!
— Не советовал бы тебе угрожать мне на борту моего корабля!
— вспылил Траск.
— Это вопрос чести!
Амос вытаращил глаза от удивления.
— Ну, знаешь ли! Герцог Боуррик не первый из вельмож, кто прижил сына на стороне. И не последний. Многие даже открыто признают своих внебрачных детей. И вовсе не в ущерб своей чести!
Длинный Лук резко повернулся к капитану. Взгляд его был исполнен печали и страдания.
— Речь не о его чести, Траск, — вполголоса проговорил он. — А о моей. Признай он меня, тогда все было бы подругому. Он ведь даже не подозревает, что мать перед смертью поведала мне обо всем. В тайну посвящены только отец Тулли и, полагаю, мастер Кулган.
Амос провел ладонью по бороде и с сочувствием взглянул на охотника.
— Я тебя понял, Мартин. От меня никто и слова не услышит, клянусь! Но сдается мне, лучше бы ты открылся Аруте!
— Это уж мне решать, — хмуро ответил Длинный Лук.
— Конечно! — с готовностью подхватил Амос, — Но знаешь, что я тебе скажу перед тем, как вернуться в свою каюту? Ты зря так отгораживаешься от людей, Мартин! Если один человек виноват перед тобой, это еще не значит, что надо ненавидеть и презирать всех остальных!
Пожелав Длинному Луку спокойной ночи, капитан ушел к себе. Мартин же до самого рассвета простоял на палубе, глядя в звездное небо.
— 3емля! — крикнул впередсмотрящий. — Прямо по курсу земля!
Арута, Амос и Мартин, стоявшие на мостике, стали всматриваться в мглистую даль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87