Принцип проверен, но это первый опыт с человеком.
Сто двадцать триллионов мегабит информации, и ошибка в одном бите может
многое исказить. Михайлов замолчал, и они долго шли молча изо всех сил.
Званцев не сразу заметил, что они идут через поселок. Поселок был пуст.
Слабо светлели матовые стены коттеджей, в окнах было темно. За ажурными
изгородями в мокрых кустах чернели кое-где распахнутые ворота гаражей.
Оператор забыл про Званцева. "Еще часов шесть, и все будет кончено, -
думал он. - Я вернусь домой и завалюсь спать. Великий Опыт будет закончен.
Великий Окада умрет и станет бессмертным. Ах, как красиво! Но пока не
придет время, никто не скажет, удался ли опыт. Даже сам Каспаро. Великий
Каспаро, Великий Окада, Великий Опыт! Великое Кодирование. - Михайлов
потряс головой - привычная тяжесть снова ползла на глаза, заволакивая
мозг. - Нет-нет, надо думать. Валерио Каспаро сказал, что надо начинать
думать уже сейчас. Все должны думать, даже операторы, хотя мы слишком мало
знаем. Но Каспаро сказал, что думать должны все. Валерио Каспаро, в
просторечии Валерий Константинович. Забавно, когда он работает, работает и
вдруг скажет на весь зал: "Достаточно. Посидим немного, тупо глядя перед
собой" Эту фразу он где-то вычитал. Если в этот момент спросить его о
чем-нибудь, он скажет: "Юноша, вы же видите. Не мешайте мне сидеть, тупо
глядя перед собой"... Опять я не о том думаю! Итак, прежде всего поставим
задачу. Дано: комплекс физиологических нейронных состояний (говоря
по-простому - живой мозг) жестко кодируется по третьей системе
Каспаро-Карпова на кристаллическую квазибиомассу. При должной изоляции
жесткий код на кристаллической квазибиомассе сохраняется при нормальном
уровне шумов весьма долго, - время релаксации кода составляет
ориентировочно двенадцать тысяч лет. Времени достаточно. Требуется найти:
способ перевода кода биомассы на живой мозг, то бишь на комплекс
физиологически функционирующих нейронов в нуль-состоянии. Кстати, для
этого требуется еще и живой мозг в нуль-состоянии, но для такого дела люди
всегда находились и найдутся - например, я... Эх, все равно не разрешат. О
живом мозге Каспаро и слышать не хочет. Вот чудак! Сиди теперь и жди, пока
ленинградцы построят искусственный. Вот... Короче говоря, мы закодировали
мозг Окада на кристаллическую биомассу. Мы имеем шифр мозга Окада, шифр
мыслей Окада, шифр его "я". И теперь требуется найти способ перенести этот
шифр на другой мозг. Пусть искусственный. Тогда Окада возродится.
Зашифрованное "я" Окада снова станет действующим, настоящим "я". Вопрос:
как это сделать? Как?... Хорошо бы догадаться прямо сейчас и порадовать
старика. Каспаро думает об этом четверть века. Прибежать к нему в мокром
виде, как Архимед, и возопить: "Эврика!" Михайлов споткнулся и чуть не
уронил факел.
- Что с вами? - спросил Званцев. - Вы опять засыпаете?
Михайлов посмотрел на него. Званцев шагал, подняв капюшон, засунув
руки под плащ. Лицо его в красном бегающем свете казалось очень длинным и
очень жестким.
- Нет, - сказал Михайлов. - Я думаю. Я не сплю.
Впереди замаячила какая-то темная груда. Они шли быстро и скоро
догнали большой грузовик, который медленно тащился по шоссе. Званцев не
сразу понял, что грузовик идет с выключенным двигателем. Его волокли два
здоровенным мокрых верблюда.
- Эй, Санька! - крикнул оператор.
Щелкнула дверь кабинки, высунулась голова, повела блестящими глазами
и скрылась.
- Чем могу? - спросили из кабинки.
- Дай шоколадку, - сказал Михайлов.
- Возьми сам, не хочется вылезать. Мокро.
- И возьму, - бодро сказал Михайлов и куда-то скрылся вместе с
факелом.
Стало очень темно. Званцев пошел рядом с грузовиком, приноравливаясь
к верблюдам. Верблюды еле плелись.
- Быстрей они не могут? - проворчал он.
- Они, подлые, не хотят, - сказал голос из кабины. - Я пробовал
лупить их палкой, но они только плюются. - Голос помолчал и добавил: -
Четыре километра в час. И заплевали мне плащ.
Водитель тяжело вздохнул и вдруг завопил:
- Ну, мертвая-а! Но, н-но-о, или как там вас!
Верблюды пренебрежительно засопели.
- Вы бы отошли в сторонку, - посоветовал водитель. - Впрочем, сейчас
они, кажется, ничего.
Понесло нефтью, и рядом снова появился Михайлов. Факел его чадил и
трещал. - Пойдемте, - сказал он. - Теперь уже близко.
Они легко обогнали упряжку, и скоро по сторонам дороги появились
невысокие темные строения. Приглядевшись, Званцев увидел впереди в темноте
огромное здание - черный провал в черном небе. В окнах кое-где слабо
моргали желтые огоньки.
- Смотрите, - шепотом сказал Михайлов. - Видите, по сторонам дороги -
блоки?
- Ну? - сказал Званцев тоже шепотом.
- В них квазибиомасса. Здесь он будет храниться.
- Кто?
- Мозг, - прошептал Михайлов. - Мозг!
Они вдруг свернули и вышли прямо к подъезду здания института.
Михайлов откатил тяжелую дверь.
- Заходите, - сказал он. - Только не шумите, пожалуйста.
В вестибюле было темно, прохладно и странно пахло. На большом столе
посредине мигало несколько толстых оплывших свечей, стояли тарелки и
большая суповая кастрюля. Тарелки были грязные. В корзинке лежали высохшие
куски хлеба. При свечах было плохо видно. Званцев сделал несколько шагов,
зацепился плащом за стул, и стул повалился со стуком.
- Ай! - вскрикнул кто-то сзади. - Толя, это ты?
- Я, - сказал Михайлов.
Званцев оглянулся. В углу вестибюля стояла красноватая полутьма, и,
когда Михайлов с факелом прошел туда, Званцев увидел девушку с бледным
маленьким лицом. Она лежала на диване, закутавшись во что-то черное.
- Ты принес чего-нибудь вкусненького? - спросила девушка.
- Санька везет, - ответил Михайлов. - Хочешь шоколадку?
- Хочу.
Михайлов стал, мотая факелом, рыться в складках плаща.
- Иди смени Зину, - сказала девушка. - Пусть идет спать сюда. Теперь
в двенадцатой спят мальчишки. А на улице дождь?
- Дождь.
- Хорошо. Теперь уж немного осталось.
- Вот тебе шоколадка, - сказал Михайлов. - Я пойду. Это товарищ к
академику.
- К кому?
- К академику.
Девушка тихонько свистнула.
Званцев прошел через вестибюль и нетерпеливо оглянулся. Михайлов шел
следом, а девушка сидела ни диване и разворачивала шоколадку. При свете
свечей только и можно было разобрать, что маленькое бледное лицо и
странный серебристый халат с капюшоном. Михайлов сбросил плащ, и Званцев
увидел, что он тоже в длинном серебристом халате. Он был похож на
приведение в неверном свете факела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Сто двадцать триллионов мегабит информации, и ошибка в одном бите может
многое исказить. Михайлов замолчал, и они долго шли молча изо всех сил.
Званцев не сразу заметил, что они идут через поселок. Поселок был пуст.
Слабо светлели матовые стены коттеджей, в окнах было темно. За ажурными
изгородями в мокрых кустах чернели кое-где распахнутые ворота гаражей.
Оператор забыл про Званцева. "Еще часов шесть, и все будет кончено, -
думал он. - Я вернусь домой и завалюсь спать. Великий Опыт будет закончен.
Великий Окада умрет и станет бессмертным. Ах, как красиво! Но пока не
придет время, никто не скажет, удался ли опыт. Даже сам Каспаро. Великий
Каспаро, Великий Окада, Великий Опыт! Великое Кодирование. - Михайлов
потряс головой - привычная тяжесть снова ползла на глаза, заволакивая
мозг. - Нет-нет, надо думать. Валерио Каспаро сказал, что надо начинать
думать уже сейчас. Все должны думать, даже операторы, хотя мы слишком мало
знаем. Но Каспаро сказал, что думать должны все. Валерио Каспаро, в
просторечии Валерий Константинович. Забавно, когда он работает, работает и
вдруг скажет на весь зал: "Достаточно. Посидим немного, тупо глядя перед
собой" Эту фразу он где-то вычитал. Если в этот момент спросить его о
чем-нибудь, он скажет: "Юноша, вы же видите. Не мешайте мне сидеть, тупо
глядя перед собой"... Опять я не о том думаю! Итак, прежде всего поставим
задачу. Дано: комплекс физиологических нейронных состояний (говоря
по-простому - живой мозг) жестко кодируется по третьей системе
Каспаро-Карпова на кристаллическую квазибиомассу. При должной изоляции
жесткий код на кристаллической квазибиомассе сохраняется при нормальном
уровне шумов весьма долго, - время релаксации кода составляет
ориентировочно двенадцать тысяч лет. Времени достаточно. Требуется найти:
способ перевода кода биомассы на живой мозг, то бишь на комплекс
физиологически функционирующих нейронов в нуль-состоянии. Кстати, для
этого требуется еще и живой мозг в нуль-состоянии, но для такого дела люди
всегда находились и найдутся - например, я... Эх, все равно не разрешат. О
живом мозге Каспаро и слышать не хочет. Вот чудак! Сиди теперь и жди, пока
ленинградцы построят искусственный. Вот... Короче говоря, мы закодировали
мозг Окада на кристаллическую биомассу. Мы имеем шифр мозга Окада, шифр
мыслей Окада, шифр его "я". И теперь требуется найти способ перенести этот
шифр на другой мозг. Пусть искусственный. Тогда Окада возродится.
Зашифрованное "я" Окада снова станет действующим, настоящим "я". Вопрос:
как это сделать? Как?... Хорошо бы догадаться прямо сейчас и порадовать
старика. Каспаро думает об этом четверть века. Прибежать к нему в мокром
виде, как Архимед, и возопить: "Эврика!" Михайлов споткнулся и чуть не
уронил факел.
- Что с вами? - спросил Званцев. - Вы опять засыпаете?
Михайлов посмотрел на него. Званцев шагал, подняв капюшон, засунув
руки под плащ. Лицо его в красном бегающем свете казалось очень длинным и
очень жестким.
- Нет, - сказал Михайлов. - Я думаю. Я не сплю.
Впереди замаячила какая-то темная груда. Они шли быстро и скоро
догнали большой грузовик, который медленно тащился по шоссе. Званцев не
сразу понял, что грузовик идет с выключенным двигателем. Его волокли два
здоровенным мокрых верблюда.
- Эй, Санька! - крикнул оператор.
Щелкнула дверь кабинки, высунулась голова, повела блестящими глазами
и скрылась.
- Чем могу? - спросили из кабинки.
- Дай шоколадку, - сказал Михайлов.
- Возьми сам, не хочется вылезать. Мокро.
- И возьму, - бодро сказал Михайлов и куда-то скрылся вместе с
факелом.
Стало очень темно. Званцев пошел рядом с грузовиком, приноравливаясь
к верблюдам. Верблюды еле плелись.
- Быстрей они не могут? - проворчал он.
- Они, подлые, не хотят, - сказал голос из кабины. - Я пробовал
лупить их палкой, но они только плюются. - Голос помолчал и добавил: -
Четыре километра в час. И заплевали мне плащ.
Водитель тяжело вздохнул и вдруг завопил:
- Ну, мертвая-а! Но, н-но-о, или как там вас!
Верблюды пренебрежительно засопели.
- Вы бы отошли в сторонку, - посоветовал водитель. - Впрочем, сейчас
они, кажется, ничего.
Понесло нефтью, и рядом снова появился Михайлов. Факел его чадил и
трещал. - Пойдемте, - сказал он. - Теперь уже близко.
Они легко обогнали упряжку, и скоро по сторонам дороги появились
невысокие темные строения. Приглядевшись, Званцев увидел впереди в темноте
огромное здание - черный провал в черном небе. В окнах кое-где слабо
моргали желтые огоньки.
- Смотрите, - шепотом сказал Михайлов. - Видите, по сторонам дороги -
блоки?
- Ну? - сказал Званцев тоже шепотом.
- В них квазибиомасса. Здесь он будет храниться.
- Кто?
- Мозг, - прошептал Михайлов. - Мозг!
Они вдруг свернули и вышли прямо к подъезду здания института.
Михайлов откатил тяжелую дверь.
- Заходите, - сказал он. - Только не шумите, пожалуйста.
В вестибюле было темно, прохладно и странно пахло. На большом столе
посредине мигало несколько толстых оплывших свечей, стояли тарелки и
большая суповая кастрюля. Тарелки были грязные. В корзинке лежали высохшие
куски хлеба. При свечах было плохо видно. Званцев сделал несколько шагов,
зацепился плащом за стул, и стул повалился со стуком.
- Ай! - вскрикнул кто-то сзади. - Толя, это ты?
- Я, - сказал Михайлов.
Званцев оглянулся. В углу вестибюля стояла красноватая полутьма, и,
когда Михайлов с факелом прошел туда, Званцев увидел девушку с бледным
маленьким лицом. Она лежала на диване, закутавшись во что-то черное.
- Ты принес чего-нибудь вкусненького? - спросила девушка.
- Санька везет, - ответил Михайлов. - Хочешь шоколадку?
- Хочу.
Михайлов стал, мотая факелом, рыться в складках плаща.
- Иди смени Зину, - сказала девушка. - Пусть идет спать сюда. Теперь
в двенадцатой спят мальчишки. А на улице дождь?
- Дождь.
- Хорошо. Теперь уж немного осталось.
- Вот тебе шоколадка, - сказал Михайлов. - Я пойду. Это товарищ к
академику.
- К кому?
- К академику.
Девушка тихонько свистнула.
Званцев прошел через вестибюль и нетерпеливо оглянулся. Михайлов шел
следом, а девушка сидела ни диване и разворачивала шоколадку. При свете
свечей только и можно было разобрать, что маленькое бледное лицо и
странный серебристый халат с капюшоном. Михайлов сбросил плащ, и Званцев
увидел, что он тоже в длинном серебристом халате. Он был похож на
приведение в неверном свете факела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71