Котловина была глубокая, ее крутые, ровные стены, облицованные
гладким серым материалом, уходили в глубину по крайней мере сотни метров.
"Крыша" необъятного потолка возвышалась над дном котловины не более чем
метров на пятьдесят. Видимо, это и была Желтая фабрика, о которой
предупреждали надписи на указателях. Кондратьев сел на траву, сложил руки
на коленях и стал смотреть в колпак.
Солнце зашло, по серым склонам котловины запрыгали разноцветные
отсветы. Очень скоро Кондратьев заметил, что в бушующей адской кухне хаос
царит не безраздельно. В дыму и огне то и дело возникали какие-то
правильные четкие тени, то неподвижные, то стремительно двигающиеся.
Разглядеть их как следует было очень трудно, но один раз дым вдруг
рассеялся на несколько мгновений, и Кондратьев увидел довольно отчетливо
сложную машину, похожую на паука-сенокосца. Машина подпрыгивала на месте,
словно пыталась выдернуть ноги из вязкой огненной массы или месила своими
длинными блестящими сочленениями эту кипящую массу. Затем что-то вспыхнуло
под нею, и она опять заволоклась облаками оранжевого дыма.
Над головой Кондратьева с фырканьем прошел небольшой вертолет.
Кондратьев поднял глаза и проводил его взглядом. Вертолет полетел над
колпаком, затем вдруг вильнул в сторону и камнем рухнул вниз. Кондратьев
ахнул и вскочил на ноги. Вертолет уже стоял на "крыше" колпака. Казалось,
он просто неподвижно повис над языками пламени. Из вертолета вышел
крошечный черный человечек, нагнулся, упираясь руками в колени, и стал
смотреть в ад.
- Скажи, что я вернусь завтра утром! - крикнул кто-то за спиной
Кондратьева.
Штурман обернулся. Невдалеке, утопая в пышных кустах сирени, стояли
два аккуратных одноэтажных домика с большими освещенными окнами. Окна до
половины были скрыты в кустарнике, и качающиеся под ветерком ветки
выделялись на фоне ярких голубых прямоугольников тонкими ажурными
силуэтами. Послышались чьи-то шаги. Затем шаги на секунду остановились,
тот же голос крикнул:
- И попроси маму, чтобы он сообщила Борису!
- Хорошо! - откликнулся женский голос.
Окна в одном из домиков погасли. Из другого домика доносились звуки
какой-то грустной мелодии. В траве стрекотали кузнечики, слышалось сонное
чириканье птиц. Во всяком случае, на этой фабрике мне делать нечего,
подумал Кондратьев.
Он встал и отправился назад. Несколько минут он путался в
кустарниках, отыскивая дорогу, затем отыскал и зашагал между соснами.
Дорога смутно белела под звездами. Еще через несколько минут Кондратьев
увидел впереди голубоватый свет, газосветные лампы столба с указателем и
почти бегом сошел к самодвижущейся дороге. Дорога была пуста.
Кондратьев, прыгая, как заяц, и вскрикивая: "Гоп! Гоп!", перебежал на
полосу, движущуюся в направлении города. Ленты неярко светились под
ногами, слева и справа уносились назад темные массы кустов и деревьев.
Далеко впереди горело в небе голубоватое зарево - там был город.
Кондратьев вдруг ощутил зверский голод.
Он сошел у веранды со столиками, той самой, возле которой стоял
указатель: "Поворот к Желтой Фабрике - 1 км". На веранде было светло,
шумно и пахло. Народу было так много, что Кондратьев даже удивился. Были
заняты не только все столики - их было не меньше пятидесяти, и они стояли
полукругом, - но и пространство внутри полукруга, - где люди сидели и
лежали на каких-то ярко раскрашенных круглых матрасиках. Большая куча
таких матрасиков громоздилась в углу веранды. "Здесь, пожалуй,
поужинаешь..." - уныло подумал Кондратьев, но все-таки поднялся по
ступенькам и остановился на пороге. Праправнуки пили, ели, смеялись,
разговаривали и даже пели.
Кондратьева сразу потянул за рукав какой-то голенастый праправнук с
ближайшего столика.
- Садитесь, садитесь, товарищ, - сказал он поднимаясь.
- Спасибо, - пробормотал Кондратьев. - А как же вы?
- Ничего! Я уже поел, и вообще не беспокойтесь.
Кондратьев, совершенно не зная, что сказать и как себя вести, с
величайшей неловкостью уселся, положив руки на колени. Огромный темнолицый
мужчина напротив, поедавший что-то очень аппетитное из глубокой тарелки,
вскинул на него глаза и невнятно спросил:
- Ну, что там? Тянут?
- Что тянут? - спросил Кондратьев.
Все за столиком глядели на него.
Темнолицый, перекосив лицо, глотнул и сказал:
- Ведь вы из Аньюдина?
- Нет, - сказал Кондратьев. - Я с Желтой Фабрики. "Не ляпнуть бы
чего-нибудь невпопад", - подумал он.
- Где это? - с любопытством спросила молодая женщина, сидевшая справа
от Кондратьева.
- До поворота на Желтую Фабрику один километр, - пробормотал
экс-штурман. - А там - по холму и... к домикам...
- И над чем вы там работаете?
Кондратьеву захотелось встать и уйти.
Но тут коренастый юноша, сидевший слева, радостно сказал:
- Я знаю, кто вы! Вы штурман Кондратьев с "Таймыра"!
- Ох, простите! - сказала женщина. - Я не узнала вас. Простите!
Темнолицый сейчас же поднял правую руку ладонью вверх и представился:
- Москвичев. Иоанн. Ныне - Иван.
Женщина справа сказала:
- Завадская Елена Владимировна.
Коренастый юноша задвигал ногами под столом и сказал:
- Басевич. Метеоролог.
Маленькая беленькая девочка, затиснутая между метеорологом и Иоанном
Москвичевым, весело пискнула:
- Оператор тяжелых систем Марина Черняк...
Экс-штурман Кондратьев привстал и поклонился.
- Я вас тоже не сразу узнал, - объявил Москвичев. - Вы здорово
поправились. А мы вот здесь сидим и ждем. Не хватает планетолетов,
остается только сидеть и поедать сациви. Сегодня днем нам предложили
двенадцать мест не продовольственном танкере - думали, что мы не
согласимся. Мы сдуру начали бросать жребий, а в это время на танкер
погрузилась группа из Воркуты. Главное - здоровенные ребята! На двенадцать
мест еле втиснулось десять человек, а остальные пятеро остались здесь, -
он неожиданно захохотал, - сидят и едят сациви!.. Кстати, а не съесть ли
еще порцию? А вы уже ужинали?
- Нет, - сказал Кондратьев.
Москвичев вылез из-за стола.
- Тогда я и вам сейчас принесу.
- Пожалуйста, - сказал Кондратьев благодарно.
Иоанн Москвичев удалился, протискиваясь между столиками.
- Выпейте вина, - сказала Елена Владимировна, пододвигая Кондратьеву
свой бокал.
- Спасибо, не пью, - механически сказал Кондратьев. Но тут он
вспомнил, что он больше не звездолетчик и звездолетчиком никогда уже не
будет. - Простите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
гладким серым материалом, уходили в глубину по крайней мере сотни метров.
"Крыша" необъятного потолка возвышалась над дном котловины не более чем
метров на пятьдесят. Видимо, это и была Желтая фабрика, о которой
предупреждали надписи на указателях. Кондратьев сел на траву, сложил руки
на коленях и стал смотреть в колпак.
Солнце зашло, по серым склонам котловины запрыгали разноцветные
отсветы. Очень скоро Кондратьев заметил, что в бушующей адской кухне хаос
царит не безраздельно. В дыму и огне то и дело возникали какие-то
правильные четкие тени, то неподвижные, то стремительно двигающиеся.
Разглядеть их как следует было очень трудно, но один раз дым вдруг
рассеялся на несколько мгновений, и Кондратьев увидел довольно отчетливо
сложную машину, похожую на паука-сенокосца. Машина подпрыгивала на месте,
словно пыталась выдернуть ноги из вязкой огненной массы или месила своими
длинными блестящими сочленениями эту кипящую массу. Затем что-то вспыхнуло
под нею, и она опять заволоклась облаками оранжевого дыма.
Над головой Кондратьева с фырканьем прошел небольшой вертолет.
Кондратьев поднял глаза и проводил его взглядом. Вертолет полетел над
колпаком, затем вдруг вильнул в сторону и камнем рухнул вниз. Кондратьев
ахнул и вскочил на ноги. Вертолет уже стоял на "крыше" колпака. Казалось,
он просто неподвижно повис над языками пламени. Из вертолета вышел
крошечный черный человечек, нагнулся, упираясь руками в колени, и стал
смотреть в ад.
- Скажи, что я вернусь завтра утром! - крикнул кто-то за спиной
Кондратьева.
Штурман обернулся. Невдалеке, утопая в пышных кустах сирени, стояли
два аккуратных одноэтажных домика с большими освещенными окнами. Окна до
половины были скрыты в кустарнике, и качающиеся под ветерком ветки
выделялись на фоне ярких голубых прямоугольников тонкими ажурными
силуэтами. Послышались чьи-то шаги. Затем шаги на секунду остановились,
тот же голос крикнул:
- И попроси маму, чтобы он сообщила Борису!
- Хорошо! - откликнулся женский голос.
Окна в одном из домиков погасли. Из другого домика доносились звуки
какой-то грустной мелодии. В траве стрекотали кузнечики, слышалось сонное
чириканье птиц. Во всяком случае, на этой фабрике мне делать нечего,
подумал Кондратьев.
Он встал и отправился назад. Несколько минут он путался в
кустарниках, отыскивая дорогу, затем отыскал и зашагал между соснами.
Дорога смутно белела под звездами. Еще через несколько минут Кондратьев
увидел впереди голубоватый свет, газосветные лампы столба с указателем и
почти бегом сошел к самодвижущейся дороге. Дорога была пуста.
Кондратьев, прыгая, как заяц, и вскрикивая: "Гоп! Гоп!", перебежал на
полосу, движущуюся в направлении города. Ленты неярко светились под
ногами, слева и справа уносились назад темные массы кустов и деревьев.
Далеко впереди горело в небе голубоватое зарево - там был город.
Кондратьев вдруг ощутил зверский голод.
Он сошел у веранды со столиками, той самой, возле которой стоял
указатель: "Поворот к Желтой Фабрике - 1 км". На веранде было светло,
шумно и пахло. Народу было так много, что Кондратьев даже удивился. Были
заняты не только все столики - их было не меньше пятидесяти, и они стояли
полукругом, - но и пространство внутри полукруга, - где люди сидели и
лежали на каких-то ярко раскрашенных круглых матрасиках. Большая куча
таких матрасиков громоздилась в углу веранды. "Здесь, пожалуй,
поужинаешь..." - уныло подумал Кондратьев, но все-таки поднялся по
ступенькам и остановился на пороге. Праправнуки пили, ели, смеялись,
разговаривали и даже пели.
Кондратьева сразу потянул за рукав какой-то голенастый праправнук с
ближайшего столика.
- Садитесь, садитесь, товарищ, - сказал он поднимаясь.
- Спасибо, - пробормотал Кондратьев. - А как же вы?
- Ничего! Я уже поел, и вообще не беспокойтесь.
Кондратьев, совершенно не зная, что сказать и как себя вести, с
величайшей неловкостью уселся, положив руки на колени. Огромный темнолицый
мужчина напротив, поедавший что-то очень аппетитное из глубокой тарелки,
вскинул на него глаза и невнятно спросил:
- Ну, что там? Тянут?
- Что тянут? - спросил Кондратьев.
Все за столиком глядели на него.
Темнолицый, перекосив лицо, глотнул и сказал:
- Ведь вы из Аньюдина?
- Нет, - сказал Кондратьев. - Я с Желтой Фабрики. "Не ляпнуть бы
чего-нибудь невпопад", - подумал он.
- Где это? - с любопытством спросила молодая женщина, сидевшая справа
от Кондратьева.
- До поворота на Желтую Фабрику один километр, - пробормотал
экс-штурман. - А там - по холму и... к домикам...
- И над чем вы там работаете?
Кондратьеву захотелось встать и уйти.
Но тут коренастый юноша, сидевший слева, радостно сказал:
- Я знаю, кто вы! Вы штурман Кондратьев с "Таймыра"!
- Ох, простите! - сказала женщина. - Я не узнала вас. Простите!
Темнолицый сейчас же поднял правую руку ладонью вверх и представился:
- Москвичев. Иоанн. Ныне - Иван.
Женщина справа сказала:
- Завадская Елена Владимировна.
Коренастый юноша задвигал ногами под столом и сказал:
- Басевич. Метеоролог.
Маленькая беленькая девочка, затиснутая между метеорологом и Иоанном
Москвичевым, весело пискнула:
- Оператор тяжелых систем Марина Черняк...
Экс-штурман Кондратьев привстал и поклонился.
- Я вас тоже не сразу узнал, - объявил Москвичев. - Вы здорово
поправились. А мы вот здесь сидим и ждем. Не хватает планетолетов,
остается только сидеть и поедать сациви. Сегодня днем нам предложили
двенадцать мест не продовольственном танкере - думали, что мы не
согласимся. Мы сдуру начали бросать жребий, а в это время на танкер
погрузилась группа из Воркуты. Главное - здоровенные ребята! На двенадцать
мест еле втиснулось десять человек, а остальные пятеро остались здесь, -
он неожиданно захохотал, - сидят и едят сациви!.. Кстати, а не съесть ли
еще порцию? А вы уже ужинали?
- Нет, - сказал Кондратьев.
Москвичев вылез из-за стола.
- Тогда я и вам сейчас принесу.
- Пожалуйста, - сказал Кондратьев благодарно.
Иоанн Москвичев удалился, протискиваясь между столиками.
- Выпейте вина, - сказала Елена Владимировна, пододвигая Кондратьеву
свой бокал.
- Спасибо, не пью, - механически сказал Кондратьев. Но тут он
вспомнил, что он больше не звездолетчик и звездолетчиком никогда уже не
будет. - Простите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71