Но из всего этого мне ни черта не становится яснее, почему вы расстались с Джулиардом и отправились воевать во Вьетнам.
Фрирс улыбнулся:
— В то время эта идея морального развития представлялась мне очень важной, мистер Курц. А Лоуренс Кольберг мечтал найти представителя седьмого уровня.
— И кто же это мог бы быть? — осведомился Курц. — Иисус Христос?
— Именно так, — без тени иронии ответил Фрирс. — Или Ганди. Или Сократ. Или Будда. Кто-то из тех, кто может принимать только универсальные этические императивы. В этом отношении у них нет никакого выбора. Обычно мы, все остальные, отвечаем на это, отправляя их на казнь.
— Цикута, — сказал Курц. Пруно настоятельно потребовал от него, чтобы он, находясь в Аттике, прочитал «Диалоги» Платона.
— Да. — Фрирс прикоснулся своими длинными изящными пальцами к металлическому чемоданчику. — Лоуренсу Кольбергу так и не удалось найти личность, соответствующую седьмому уровню.
Тоже мне, сюрприз, — подумал Курц.
— Но зато, мистер Курц, ему удалось найти нечто диаметрально противоположное. Его исследования показали, что по улицам ходит много людей, которых можно классифицировать только как представителей нулевого уровня. Они не дошли в своем моральном развитии даже до такой стадии, чтобы уклоняться от боли и наказания, если прихоть диктует им иное. Страдание других людей не значит для них абсолютно ничего. Клинический термин для них — «социопат», но настоящее определение — «чудовище».
Курц посмотрел на пальцы Фрирса. Они напряженно лежали на крышке ящичка, как будто стремились не дать ей открыться.
— Неужели этому самому Кольбергу и Пруно потребовалось проводить исследования в университете, чтобы узнать об этом? Я смог бы открыть им глаза, пожалуй, лет в пять.
Фрирс кивнул.
— Кольберг в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году покончил с собой — ушел в болото и утонул там. Некоторые из его учеников утверждали, что он не мог смириться с тем, что среди нас обитают такие существа.
— Значит, вы отправились во Вьетнам, чтобы узнать, на какой ступеньке лестницы Кольберга ваше место? — спросил Курц.
Джон Веллингтон Фрирс посмотрел ему в глаза:
— Да.
— И что вам удалось узнать?
Фрирс улыбнулся:
— Я выяснил, что пальцы молодого скрипача очень хорошо справляются с обезвреживанием бомб и мин-ловушек. — Он немного наклонился вперед. — О чем еще вы хотели поговорить со мной, мистер Курц?
— О Хансене.
— Да? — Скрипач внимательно смотрел на него.
— Я не думаю, что Хансен уже кинулся в бега, но он очень близок к этому. Очень близок. Мне кажется, что он решил задержаться на несколько часов только по той причине, что я оказался непонятным для него фактором. Этот жалкий выродок настолько умен, что ведет себя как последний дурак: он считает, что понимает все на свете. Пока нам удается опережать его на один шаг, он будет болтаться поблизости и смотреть, что еще может произойти. Будет-то будет, но недолго. От силы несколько часов.
— Да.
— Так что, мистер Фрирс, насколько я себе представляю, мы можем разыграть этот эндшпиль в одном из трех вариантов. Мне кажется, что вы должны решить, на котором из них остановиться.
Фрирс молча кивнул в ответ.
— Вариант первый, — сказал Курц. — Мы передаем этот яшик властям и позволяем им упорно искать мистера Джеймса Б. Хансена. Его modus operandi летит ко всем чертям, поэтому он не сможет так же вольготно, как прежде, выдавать себя за кого-нибудь другого и по-прежнему убивать детей. Он будет в бегах — ясно и просто.
— Да, — сказал Фрирс.
— Но он может оставаться в бегах и уходить от копов многие месяцы, а то и годы, — продолжал Курц. — А после того как его арестуют, начнется процесс, который тоже растянется на месяцы, а скорее, на годы. А после процесса еще несколько лет уйдет на разбор апелляций. Но у вас нет этих месяцев и лет. Такое впечатление, что рак не оставит вам даже слишком много недель.
— Не оставит, — согласился Фрирс. — Каков ваш второй вариант, мистер Курц?
— Я убью Хансена. Этой ночью.
Фрирс кивнул.
— И, наконец, третий вариант, мистер Курц?
Курц рассказал ему. Когда Курц закончил говорить, Джон Веллингтон Фрирс откинулся на удобном стуле и закрыл глаза, как будто он сильно, очень сильно устал.
Фрирс открыл глаза. Курц без единого слова понял, какое решение принял этот человек.
Курц хотел выехать в шесть тридцать, чтобы попасть на вокзал не позже семи вечера. С началом сумерек разыгрался снежный шторм, и, когда Курц вышел на балкон, чтобы в последний раз взглянуть сверху на ночь, там навалило на целый фут свежего снега.
На балконе стояла Арлена. Как всегда, с дымящейся сигаретой.
— Сегодня среда, Джо.
— Да, а что?
— Вы забыли о вашем еженедельном визите к надзорному полицейскому.
— Да.
— Я позвонила ей, — сообщила Арлена, — сказала, что вы нездоровы. — Она стряхнула пепел на снег. — Джо, если вам удастся убить этого Хансена, а люди так и будут считать, что он настоящий детектив, то все полицейские Соединенных Штатов кинутся ловить вас. Вам придется прятаться в Канаде, причем так далеко, что у вас не будет других соседей, кроме белых медведей. А ведь вы ненавидите природу.
Курц ничего не ответил. Ему просто нечего было сказать на это.
— Через неделю нас вышибут из нашего подвала, — вздохнула Арлена. — А мы так ни разу и не выбрались, чтобы подыскать новое место для офиса.
Глава 33
Встреча с Курцем была назначена на полночь. Хансен прибыл на вокзал в десять минут девятого. Автомобили Брубэйкера и Майерса с трудом пробились через снежные заносы даже возле здания суда, так что детективы пообедали в центре города и дождались своего капитана, который заехал за ними на своем дорогом внедорожнике. Брубэйкер был полупьян и решил попытаться выяснить отношения с Миллуортом по поводу того, куда, черт бы их всех побрал, они к чертям прутся.
— Черт его знает, что тут происходит, — проворчал Брубэйкер, сидевший на переднем пассажирском месте, — но я точно знаю, что это не операция отдела. Вы сказали, капитан, будто тут предусмотрено что-то и для нас. Пора бы нам уже и взглянуть, на что это похоже.
— Вы правы, — ответил Хансен. Он осторожно вел машину — он всегда водил очень осторожно — следом за снегоочистителем, ползущим на восток по Бродвею. Мигающие оранжевые сигнальные фонари снегоочистителя играли на притихших домах и низких облаках.
Из ящика с крышкой, находившегося в середине «торпеды» «Кадиллака», Хансен извлек два толстых конверта и перебросил один на колени Брубэйкеру, а второй — Майерсу, сидевшему сзади.
— Святое дерьмо! — воскликнул детектив Майерс. В каждом из конвертов лежало по 20 000 долларов.
— Это только аванс, — заметил Хансен.
— За что? — спросил Брубэйкер.
Хансен сделал вид, что пропустил его вопрос мимо ушей, и сосредоточился на управлении автомобилем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Фрирс улыбнулся:
— В то время эта идея морального развития представлялась мне очень важной, мистер Курц. А Лоуренс Кольберг мечтал найти представителя седьмого уровня.
— И кто же это мог бы быть? — осведомился Курц. — Иисус Христос?
— Именно так, — без тени иронии ответил Фрирс. — Или Ганди. Или Сократ. Или Будда. Кто-то из тех, кто может принимать только универсальные этические императивы. В этом отношении у них нет никакого выбора. Обычно мы, все остальные, отвечаем на это, отправляя их на казнь.
— Цикута, — сказал Курц. Пруно настоятельно потребовал от него, чтобы он, находясь в Аттике, прочитал «Диалоги» Платона.
— Да. — Фрирс прикоснулся своими длинными изящными пальцами к металлическому чемоданчику. — Лоуренсу Кольбергу так и не удалось найти личность, соответствующую седьмому уровню.
Тоже мне, сюрприз, — подумал Курц.
— Но зато, мистер Курц, ему удалось найти нечто диаметрально противоположное. Его исследования показали, что по улицам ходит много людей, которых можно классифицировать только как представителей нулевого уровня. Они не дошли в своем моральном развитии даже до такой стадии, чтобы уклоняться от боли и наказания, если прихоть диктует им иное. Страдание других людей не значит для них абсолютно ничего. Клинический термин для них — «социопат», но настоящее определение — «чудовище».
Курц посмотрел на пальцы Фрирса. Они напряженно лежали на крышке ящичка, как будто стремились не дать ей открыться.
— Неужели этому самому Кольбергу и Пруно потребовалось проводить исследования в университете, чтобы узнать об этом? Я смог бы открыть им глаза, пожалуй, лет в пять.
Фрирс кивнул.
— Кольберг в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году покончил с собой — ушел в болото и утонул там. Некоторые из его учеников утверждали, что он не мог смириться с тем, что среди нас обитают такие существа.
— Значит, вы отправились во Вьетнам, чтобы узнать, на какой ступеньке лестницы Кольберга ваше место? — спросил Курц.
Джон Веллингтон Фрирс посмотрел ему в глаза:
— Да.
— И что вам удалось узнать?
Фрирс улыбнулся:
— Я выяснил, что пальцы молодого скрипача очень хорошо справляются с обезвреживанием бомб и мин-ловушек. — Он немного наклонился вперед. — О чем еще вы хотели поговорить со мной, мистер Курц?
— О Хансене.
— Да? — Скрипач внимательно смотрел на него.
— Я не думаю, что Хансен уже кинулся в бега, но он очень близок к этому. Очень близок. Мне кажется, что он решил задержаться на несколько часов только по той причине, что я оказался непонятным для него фактором. Этот жалкий выродок настолько умен, что ведет себя как последний дурак: он считает, что понимает все на свете. Пока нам удается опережать его на один шаг, он будет болтаться поблизости и смотреть, что еще может произойти. Будет-то будет, но недолго. От силы несколько часов.
— Да.
— Так что, мистер Фрирс, насколько я себе представляю, мы можем разыграть этот эндшпиль в одном из трех вариантов. Мне кажется, что вы должны решить, на котором из них остановиться.
Фрирс молча кивнул в ответ.
— Вариант первый, — сказал Курц. — Мы передаем этот яшик властям и позволяем им упорно искать мистера Джеймса Б. Хансена. Его modus operandi летит ко всем чертям, поэтому он не сможет так же вольготно, как прежде, выдавать себя за кого-нибудь другого и по-прежнему убивать детей. Он будет в бегах — ясно и просто.
— Да, — сказал Фрирс.
— Но он может оставаться в бегах и уходить от копов многие месяцы, а то и годы, — продолжал Курц. — А после того как его арестуют, начнется процесс, который тоже растянется на месяцы, а скорее, на годы. А после процесса еще несколько лет уйдет на разбор апелляций. Но у вас нет этих месяцев и лет. Такое впечатление, что рак не оставит вам даже слишком много недель.
— Не оставит, — согласился Фрирс. — Каков ваш второй вариант, мистер Курц?
— Я убью Хансена. Этой ночью.
Фрирс кивнул.
— И, наконец, третий вариант, мистер Курц?
Курц рассказал ему. Когда Курц закончил говорить, Джон Веллингтон Фрирс откинулся на удобном стуле и закрыл глаза, как будто он сильно, очень сильно устал.
Фрирс открыл глаза. Курц без единого слова понял, какое решение принял этот человек.
Курц хотел выехать в шесть тридцать, чтобы попасть на вокзал не позже семи вечера. С началом сумерек разыгрался снежный шторм, и, когда Курц вышел на балкон, чтобы в последний раз взглянуть сверху на ночь, там навалило на целый фут свежего снега.
На балконе стояла Арлена. Как всегда, с дымящейся сигаретой.
— Сегодня среда, Джо.
— Да, а что?
— Вы забыли о вашем еженедельном визите к надзорному полицейскому.
— Да.
— Я позвонила ей, — сообщила Арлена, — сказала, что вы нездоровы. — Она стряхнула пепел на снег. — Джо, если вам удастся убить этого Хансена, а люди так и будут считать, что он настоящий детектив, то все полицейские Соединенных Штатов кинутся ловить вас. Вам придется прятаться в Канаде, причем так далеко, что у вас не будет других соседей, кроме белых медведей. А ведь вы ненавидите природу.
Курц ничего не ответил. Ему просто нечего было сказать на это.
— Через неделю нас вышибут из нашего подвала, — вздохнула Арлена. — А мы так ни разу и не выбрались, чтобы подыскать новое место для офиса.
Глава 33
Встреча с Курцем была назначена на полночь. Хансен прибыл на вокзал в десять минут девятого. Автомобили Брубэйкера и Майерса с трудом пробились через снежные заносы даже возле здания суда, так что детективы пообедали в центре города и дождались своего капитана, который заехал за ними на своем дорогом внедорожнике. Брубэйкер был полупьян и решил попытаться выяснить отношения с Миллуортом по поводу того, куда, черт бы их всех побрал, они к чертям прутся.
— Черт его знает, что тут происходит, — проворчал Брубэйкер, сидевший на переднем пассажирском месте, — но я точно знаю, что это не операция отдела. Вы сказали, капитан, будто тут предусмотрено что-то и для нас. Пора бы нам уже и взглянуть, на что это похоже.
— Вы правы, — ответил Хансен. Он осторожно вел машину — он всегда водил очень осторожно — следом за снегоочистителем, ползущим на восток по Бродвею. Мигающие оранжевые сигнальные фонари снегоочистителя играли на притихших домах и низких облаках.
Из ящика с крышкой, находившегося в середине «торпеды» «Кадиллака», Хансен извлек два толстых конверта и перебросил один на колени Брубэйкеру, а второй — Майерсу, сидевшему сзади.
— Святое дерьмо! — воскликнул детектив Майерс. В каждом из конвертов лежало по 20 000 долларов.
— Это только аванс, — заметил Хансен.
— За что? — спросил Брубэйкер.
Хансен сделал вид, что пропустил его вопрос мимо ушей, и сосредоточился на управлении автомобилем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77