Черный Папа, по известным лишь ему одному причинам, всем другим городам предпочитал Денвер. Поэтому теперь здесь оставалась почти полностью занесенная снегом лачуга Пруно.
Курц юзом съехал по крутому холму с проходившей поверху дороги и на первой передаче прополз через снежные заносы к лачуге. У нее не было даже настоящей двери — ее роль выполнял кусок проржавевшей рифленой жести, которым прикрывалась дыра в кривой стенке из кое-как сбитых между собой ящиков, — так что Курц постучал костяшками пальцев по железу и принялся ждать ответа. Ледяной ветер, налетавший сюда с озера Эри, обжигал его тело даже сквозь шерстяное полупальто. Постучав еще два или три раза, Курц услышал изнутри мучительный, раздирающий кашель и понял его как разрешение войти.
Пруно — Черный Папа когда-то обмолвился, что настоящее имя старика было Фредерик, — сидел, прислонившись к бетонной опоре моста, представлявшей собой заднюю стену жилища. В многочисленные дыры и щели забивался снег. В одну из них выходил присоединенный неведомо куда шнур от ноутбука; посередине лачуги возвышалась гора банок с жидким горючим «стерно», служившим и для отопления, и для приготовления пищи. Сам Пруно устроил себе нечто вроде кокона из тряпок и грязных газет, и его не сразу можно было заметить.
— Господи, — мягко проговорил Курц, — почему вы не идете в приют, старина?
Пруно снова закашлялся. Это, возможно, был смех.
— Я отказываюсь отдавать кесарю кесарево.
— Деньги? — задумчиво произнес Курц. — Но приюты не требуют денег. В это время года никого даже не заставляют работать. Не понимаю: что от вас могут потребовать отдать кесарю, кроме обморожения, которого вам удастся избежать?
— Почтение, — ответил Пруно. Он снова закашлялся и схаркнул. — Ну, что ж, Джозеф, перейдем к делу? Что вы хотели бы узнать об этой грозной госпоже Фарино?
— Прежде всего, — сказал Курц, — скажите, что вы хотите получить в обмен на информацию. В своем послании вы недвусмысленно упомянули, что попросите что-то взамен.
— Не совсем так, Джозеф. Я сказал, что взамен поставлю вам встречный вопрос. Уверяю вас, что с радостью дам вам информацию о Фарино без каких-либо условий.
— И все-таки, — настаивал Курц. — Что у вас за вопрос?
Пруно закашлялся на целую минуту и поплотнее завернулся в газеты и тряпки. От холодного ветра, свободно разгуливавшего по сделанной из разбитых ящиков лачуге, Курц уже начал дрожать, а ведь он был одет в толстое шерстяное полупальто.
— Я надеюсь, что вы не откажетесь встретиться с моим другом, — сказал Пруно. — В вашем профессиональном качестве.
— Каком же?
— Детектива.
Курц покачал головой:
— Вы же знаете, что я давно уже не частный детектив.
— Вы в прошлом году вели расследование для семейства Фарино, — напомнил Пруно. В хриплом голосе старика-наркомана все еще можно было угадать намек на бостонский акцент.
— Это было не расследованием, а самым настоящим мошенничеством, на которое я и сам попался, — ответил Курц.
— Тем не менее, Джозеф, я был бы вам весьма и весьма обязан, если бы вы согласились просто встретиться с моим другом. Вы можете сами сказать ему, что больше не занимаетесь детективным бизнесом.
Курц задумался:
— Как его зовут?
— Джон Веллингтон Фрирс.
— И в чем заключается его проблема?
— Я не знаю точно, Джозеф. Это его личное дело.
— Ладно, — сказал Курц, представив себе, как он дает консультацию еще одному пропойце. — Где я найду этого Джона Веллингтона Фрирса?
— Может быть, ему стоило бы прийти сегодня к вам в офис? Пожалуй, будет лучше, если мой друг сам явится к вам.
Курц подумал об Арлене и о том, что произошло, когда к ним в офис в прошлый раз явились посетители.
— Нет, — ответил он. — Сегодня вечером до самой полуночи я буду в баре «Блюз Франклин». Скажите ему, что мы встретимся там. Как я смогу его узнать?
— Он любит носить жилеты, — ответил Пруно. — А теперь об этом дельце с Анжелиной Фарино. Что вас интересует?
— Все, — сказал Курц.
* * *
Дональд Рафферти работал на главном почтамте на Уильям-стрит и предпочитал ходить на ленч в небольшой бар около Бродвей-маркет. Как супервайзер, Рафферти имел право на девяностоминутный перерыв. Впрочем, иногда ему приходилось обходиться без еды.
В этот день он вышел из бара и увидел, что к его «Хонде-Аккорд» 1998 года выпуска прислонился какой-то мужчина. Мужчина был белым — это первое, что заметил Рафферти, — и был одет в полупальто и шерстяную кепку. Лицо казалось смутно знакомым, но Рафферти никак не мог точно вспомнить, где и когда его видел. Он вынужден был признаться самому себе, что его ленч несколько подзатянулся, и не без волнения принялся искать в кармане ключи от автомобиля. Он остановился футах в двадцати от мужчины и подумал, не стоит ли ему вернуться в бар и там дождаться, пока незнакомец не уйдет.
— Эй, Донни, — вдруг проронил незнакомец. Рафферти всегда терпеть не мог своего уменьшительного имени и ненавидел такое обращение.
— Курц, — произнес Рафферти после долгой паузы. — Курц.
Курц кивнул.
— Я думал, что ты в тюрьме, говнюк, — пробурчал Рафферти.
— Не в данный момент, — заметил Курц.
Рафферти поморгал, словно рассчитывал отогнать видение.
— В другом штате тебя усадили бы на стул или вкатили бы хорошую дозу яда, — заявил он. — За убийство.
Курц улыбнулся.
— Непредумышленное убийство. — Он стоял, опираясь задом на капот «Хонды», но после этих слов выпрямился и сделал несколько шагов вперед.
Дональд Рафферти попятился, чуть не упав на льду, покрывавшем асфальт стоянки. Снова повалил снег.
— Какого хрена тебе нужно, Курц?
— Я хочу, чтобы ты ничего не пил в те дни, когда тебе понадобится куда-нибудь везти Рэйчел, — сказал Курц. Его голос звучал очень мягко, но притом очень настойчиво.
Несмотря на владевшую им нервозность, Рафферти рассмеялся.
— Рэйчел? Только не говори мне, что ты питаешь к Рэйчел какие-то гребаные чувства. За четырнадцать лет даже ни разу не прислал ребенку поганой фотокарточки.
— Двенадцать лет, — поправил Курц.
— Она моя, — заплетающимся языком произнес Рафферти. — Так признал суд. Это полностью законно. Я был мужем Саманты, бывшим мужем, и Саманта могла оставить ее только мне.
— Сэм не хотела, чтобы о Рэйчел заботился кто-либо, кроме нее самой, — возразил Курц, делая еще один шаг к Рафферти.
Рафферти отступил сразу на три шага к бару.
— Сэм не собиралась умирать, — сказал Курц.
Теперь Рафферти не мог упустить повода поглумиться.
— Она умерла из-за тебя, Курц. Тебя и своей сраной работы. — Он нащупал в кармане ключи и зажал их в кулаке так, чтобы они торчали между пальцами. Получилось нечто вроде кастета. К страху, овладевшему им в первый момент, теперь примешался гнев. Он знал, как разделаться с этим сукиным сыном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Курц юзом съехал по крутому холму с проходившей поверху дороги и на первой передаче прополз через снежные заносы к лачуге. У нее не было даже настоящей двери — ее роль выполнял кусок проржавевшей рифленой жести, которым прикрывалась дыра в кривой стенке из кое-как сбитых между собой ящиков, — так что Курц постучал костяшками пальцев по железу и принялся ждать ответа. Ледяной ветер, налетавший сюда с озера Эри, обжигал его тело даже сквозь шерстяное полупальто. Постучав еще два или три раза, Курц услышал изнутри мучительный, раздирающий кашель и понял его как разрешение войти.
Пруно — Черный Папа когда-то обмолвился, что настоящее имя старика было Фредерик, — сидел, прислонившись к бетонной опоре моста, представлявшей собой заднюю стену жилища. В многочисленные дыры и щели забивался снег. В одну из них выходил присоединенный неведомо куда шнур от ноутбука; посередине лачуги возвышалась гора банок с жидким горючим «стерно», служившим и для отопления, и для приготовления пищи. Сам Пруно устроил себе нечто вроде кокона из тряпок и грязных газет, и его не сразу можно было заметить.
— Господи, — мягко проговорил Курц, — почему вы не идете в приют, старина?
Пруно снова закашлялся. Это, возможно, был смех.
— Я отказываюсь отдавать кесарю кесарево.
— Деньги? — задумчиво произнес Курц. — Но приюты не требуют денег. В это время года никого даже не заставляют работать. Не понимаю: что от вас могут потребовать отдать кесарю, кроме обморожения, которого вам удастся избежать?
— Почтение, — ответил Пруно. Он снова закашлялся и схаркнул. — Ну, что ж, Джозеф, перейдем к делу? Что вы хотели бы узнать об этой грозной госпоже Фарино?
— Прежде всего, — сказал Курц, — скажите, что вы хотите получить в обмен на информацию. В своем послании вы недвусмысленно упомянули, что попросите что-то взамен.
— Не совсем так, Джозеф. Я сказал, что взамен поставлю вам встречный вопрос. Уверяю вас, что с радостью дам вам информацию о Фарино без каких-либо условий.
— И все-таки, — настаивал Курц. — Что у вас за вопрос?
Пруно закашлялся на целую минуту и поплотнее завернулся в газеты и тряпки. От холодного ветра, свободно разгуливавшего по сделанной из разбитых ящиков лачуге, Курц уже начал дрожать, а ведь он был одет в толстое шерстяное полупальто.
— Я надеюсь, что вы не откажетесь встретиться с моим другом, — сказал Пруно. — В вашем профессиональном качестве.
— Каком же?
— Детектива.
Курц покачал головой:
— Вы же знаете, что я давно уже не частный детектив.
— Вы в прошлом году вели расследование для семейства Фарино, — напомнил Пруно. В хриплом голосе старика-наркомана все еще можно было угадать намек на бостонский акцент.
— Это было не расследованием, а самым настоящим мошенничеством, на которое я и сам попался, — ответил Курц.
— Тем не менее, Джозеф, я был бы вам весьма и весьма обязан, если бы вы согласились просто встретиться с моим другом. Вы можете сами сказать ему, что больше не занимаетесь детективным бизнесом.
Курц задумался:
— Как его зовут?
— Джон Веллингтон Фрирс.
— И в чем заключается его проблема?
— Я не знаю точно, Джозеф. Это его личное дело.
— Ладно, — сказал Курц, представив себе, как он дает консультацию еще одному пропойце. — Где я найду этого Джона Веллингтона Фрирса?
— Может быть, ему стоило бы прийти сегодня к вам в офис? Пожалуй, будет лучше, если мой друг сам явится к вам.
Курц подумал об Арлене и о том, что произошло, когда к ним в офис в прошлый раз явились посетители.
— Нет, — ответил он. — Сегодня вечером до самой полуночи я буду в баре «Блюз Франклин». Скажите ему, что мы встретимся там. Как я смогу его узнать?
— Он любит носить жилеты, — ответил Пруно. — А теперь об этом дельце с Анжелиной Фарино. Что вас интересует?
— Все, — сказал Курц.
* * *
Дональд Рафферти работал на главном почтамте на Уильям-стрит и предпочитал ходить на ленч в небольшой бар около Бродвей-маркет. Как супервайзер, Рафферти имел право на девяностоминутный перерыв. Впрочем, иногда ему приходилось обходиться без еды.
В этот день он вышел из бара и увидел, что к его «Хонде-Аккорд» 1998 года выпуска прислонился какой-то мужчина. Мужчина был белым — это первое, что заметил Рафферти, — и был одет в полупальто и шерстяную кепку. Лицо казалось смутно знакомым, но Рафферти никак не мог точно вспомнить, где и когда его видел. Он вынужден был признаться самому себе, что его ленч несколько подзатянулся, и не без волнения принялся искать в кармане ключи от автомобиля. Он остановился футах в двадцати от мужчины и подумал, не стоит ли ему вернуться в бар и там дождаться, пока незнакомец не уйдет.
— Эй, Донни, — вдруг проронил незнакомец. Рафферти всегда терпеть не мог своего уменьшительного имени и ненавидел такое обращение.
— Курц, — произнес Рафферти после долгой паузы. — Курц.
Курц кивнул.
— Я думал, что ты в тюрьме, говнюк, — пробурчал Рафферти.
— Не в данный момент, — заметил Курц.
Рафферти поморгал, словно рассчитывал отогнать видение.
— В другом штате тебя усадили бы на стул или вкатили бы хорошую дозу яда, — заявил он. — За убийство.
Курц улыбнулся.
— Непредумышленное убийство. — Он стоял, опираясь задом на капот «Хонды», но после этих слов выпрямился и сделал несколько шагов вперед.
Дональд Рафферти попятился, чуть не упав на льду, покрывавшем асфальт стоянки. Снова повалил снег.
— Какого хрена тебе нужно, Курц?
— Я хочу, чтобы ты ничего не пил в те дни, когда тебе понадобится куда-нибудь везти Рэйчел, — сказал Курц. Его голос звучал очень мягко, но притом очень настойчиво.
Несмотря на владевшую им нервозность, Рафферти рассмеялся.
— Рэйчел? Только не говори мне, что ты питаешь к Рэйчел какие-то гребаные чувства. За четырнадцать лет даже ни разу не прислал ребенку поганой фотокарточки.
— Двенадцать лет, — поправил Курц.
— Она моя, — заплетающимся языком произнес Рафферти. — Так признал суд. Это полностью законно. Я был мужем Саманты, бывшим мужем, и Саманта могла оставить ее только мне.
— Сэм не хотела, чтобы о Рэйчел заботился кто-либо, кроме нее самой, — возразил Курц, делая еще один шаг к Рафферти.
Рафферти отступил сразу на три шага к бару.
— Сэм не собиралась умирать, — сказал Курц.
Теперь Рафферти не мог упустить повода поглумиться.
— Она умерла из-за тебя, Курц. Тебя и своей сраной работы. — Он нащупал в кармане ключи и зажал их в кулаке так, чтобы они торчали между пальцами. Получилось нечто вроде кастета. К страху, овладевшему им в первый момент, теперь примешался гнев. Он знал, как разделаться с этим сукиным сыном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77