— Это приказал Стиви, — ответила она. — Я только передала распоряжение.
— Почему Марионетки? — спросил Курц.
Анжелина была удивлена вопросом, но лишь на секунду.
— Считайте это приемным экзаменом, — сказала она. Она подумала было, не стоит ли опустить руки, взглянула Курцу в глаза и решила этого не делать.
— Экзаменом на что? — спросил Курц.
Продолжай разговор, — приказала себе Анжелина. Еще две-три минуты, и сюда явятся «мальчики», обеспокоенные тем, что она не показывается на обратном пути. Или не явятся? Сегодня холодное утро. А в «Линкольне» тепло. Может быть, четыре минуты. Она с трудом удержалась, чтобы не посмотреть на большие цифровые часы.
— Я думала, что вы могли бы оказаться полезным для нас, — сказала она. — Полезным для меня. Стиви заказал контракт, но я специально выбрала этих идиотов, чтобы посмотреть, насколько вы хороши.
— Почему Малыш Героин хочет моей смерти? — спросил Курц. Анжелина поняла, что этот человек должен быть очень силен: 40-дюймовый пистолет, который он держал нацеленным на нее, был не таким уж легким, но его вытянутая рука ни разу не дрогнула.
— Стиви считает, что вы в немалой степени причастны к смерти моего отца и сестры, — ответила она.
— Нет, он так не считает. — Голос Курца был лишен всякого выражения.
Понимая, что если она затеет с ним спор, то сможет или выиграть время, или немного раньше получить пулю в сердце, Анжелина решила сказать правду.
— Он думает, что вы опасны, Курц. Вы слишком много знаете. — Такие, например, вещи, что он нанимал вас, чтобы вы наняли Датчанина, который должен был убить Софию и папу, — подумала она, но не стала говорить это вслух.
— А в чем состоит ваш интерес?
— Мои руки начинают уставать. Можно я...
— Нет, — проронил Курц. Пистолет оставался все так же неподвижен.
— Я хочу, чтобы у меня были кое-какие рычаги, когда Стиви выйдет на свободу, — заявила она и сама изумилась. Она сказала этому недавно вышедшему из тюрьмы парню то, чего не сказала бы никому другому во всем мире. — Я думала, что вы будете полезны для меня.
— Каким образом?
— Если убьете Эмилио Гонзагу и его ближайших помощников.
— Какого черта я стану этим заниматься? — спросил Курц. В его голосе, как показалось Анжелине, послышалось даже не любопытство, а легкое изумление.
Она вздохнула. Пришло время сыграть по-крупному. Все или ничего. Она рассчитывала устроить это совсем по-другому. Вообще-то, она намеревалась через несколько недель увидеть Курца перед собой на коленях, со связанными за спиной руками. Если уж на то пошло, то, возможно, и без нескольких передних зубов. Теперь же она могла лишь продолжать говорить и следить за его лицом, за его глазами, за мускулами вокруг рта, за кадыком, повинующимся глотательному рефлексу — за теми деталями человеческого тела, которые не способны не реагировать.
— Это Эмилио Гонзага двенадцать лет назад заказал убийство вашей маленькой подружки Саманты, — сказала она.
На секунду Анжелина почувствовала себя как дуэлянт, чей пистолет только что дал осечку. Твердое лицо Джо Курца не изменилось ни на йоту — никак и ничем. Его глаза были точь-в-точь такими, какими они были бы на изображении средневекового палача, сделанном кистью Иеронимуса Босха — если бы такое изображение существовало; Анжелина знала, что такой картины на свете не было. На одно немыслимо краткое мгновение ей захотелось кинуться на землю, перекатиться, выхватить из-за пояса 45-дюймовый «компакт витнесс», но направленное на нее неподвижное черное дуло сразу же заставило ее отказаться от этого намерения.
Еще минута, и «мальчики»... — Она знала, что минуты в запасе у нее нет. Анжелина Фарино Феррара вовсе не была склонна к самообману.
— Нет, — в конце концов нарушил молчание Курц.
— Да, — возразила Анжелина. — Я знаю, что двенадцать лет назад вы серьезно позаботились об Эдди Фалько и Мэнни Левине, но они в то время ходили на привязи у Гонзаги. И он отдал приказ.
— Я знал бы об этом.
— Об этом никто не знал.
— Фалько и Левин были мелкими наркоторговцами, — сказал Курц. — Они были слишком глупы для того, чтобы... — он вдруг умолк, как будто о чем-то вспомнил.
— Да, — словно отвечая на невысказанный вопрос, произнесла Анжелина. — Маленькая девочка. Пропавшая девочка-подросток Элизабет Коннорс, делом которой занималась ваша партнерша Саманта. Школьница, которую позднее нашли мертвой. След вел через Фалько и Левина, потому что похищение было работой Гонзаги. Коннорс задолжал ему почти четверть миллиона долларов, и девочка должна была послужить рычагом — всего-навсего, рычагом, — ну а те два идиота были постоянными толкачами и обслуживали наркотиками школу Элизабет. После того как ваша партнерша обнаружила связь между ними и боссом, Эмилио приказал Эдди и Мэнни прикончить ее, а затем сам прикончил ребенка. А потом вы прикончили для него Фалько и Левина.
Курц чуть заметно покачал головой, не отрывая при этом от Анжелины пристального взгляда. Оружие было все так же нацелено ей в грудь. Анжелина знала, что пуля 40-го калибра разнесет в желе ее сердце, а потом перебьет позвоночник.
— Вы вели себя как дурак, Курц, — сказала она. — Вы даже приняли меры, чтобы увести сыщиков со следа Гонзаги. Это должно было здорово его позабавить.
— Я знал бы об этом, — повторил Курц.
— Вы не знали, — возразила Анжелина, понимая, что и у нее, и у него время на исходе. Все должно было вот-вот закончиться — так или иначе. — Никто об этом не знал. Но я могу это доказать. Дайте мне шанс. Позвоните мне, и мы устроим встречу. Я представлю вам доказательства и скажу, каким образом смогу купить для вас прощение у Стиви. И, что еще важнее, укажу путь, по которому можно будет подобраться к Гонзаге.
Последовала долгая пауза; тишину нарушал только свист ветра, внезапно налетевшего с озера. Было очень холодно. Анжелина почувствовала, что у нее вот-вот задрожат ноги — она надеялась, что это от холода, — и напряглась, чтобы этого не случилось. В конце концов Джо сказал ей:
— Снимите куртку.
Она самым натуральным образом вскинула брови от удивления.
— Джо, неужели недостаточно? Не можете успокоиться после того, как оттрахали мою сестру?
Курц ничего не ответил, лишь подтвердил свой приказ движением дула пистолета.
Стараясь все время оставлять ладони на виду, она сдернула с головы ремни крошечного фонарика, стащила с себя болтавшийся на ней трикотажный балахон и бросила все это на черный асфальт. На ней остался только маленький лифчик, который она надевала во время бега, и она хорошо знала, что отвердевшие от холода соски должны заметно выпирать сквозь тонкую материю. Она надеялась, что это отвлечет Курца.
Черта с два это его отвлекло. Свободной рукой Курц указал на стену тоннеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77