Думаю, ты поддержишь это мое предложение. В случае, если делегация составлена из работников министерства, то тебе не трудно будет принять на службу, хотя бы временно, тех людей, которых мы подберем для этой миссии.
С лучшими пожеланиями
Фридрих Ф. Дорнброк
председатель наблюдательного совета.
12/VI 1966 г. ».
«Начальнику федеральной разведывательной
службы министраль-директору Гелену
Дорогой генерал!
Министерство экономики предложило мне отправить двух экспертов на Восток в составе широкой и представительной делегации. О. фон Нолмар из министерства экономики примет наши кандидатуры. Одного человека я уже рекомендовал: это Г. Айсман. Вполне вероятно, что Вам приходилось встречаться с ним по работе, это надежный человек, обладающий широким диапазоном знаний; хотел бы просить Вас – в неофициальном порядке – выделить знающего специалиста по Востоку, который бы работал во время этой поездки с Айсманом. Думаю, что такой «альянс» принесет нам равную пользу.
До сих пор сожалею, что в прошлую среду Вы не смогли быть у меня на дне рождения Ганса. Он по-прежнему относится к Вам и Вашей благородной работе с восхищением. Как, впрочем, и я.
С наилучшими пожеланиями
Ваш Фридрих Ф. Дорнброк,
председатель наблюдательного совета.
14.6.1966 г. ».
2
Айсман вытер пот со лба. Рубашка прилипла к телу, и трусы тоже были совершенно мокрые.
«Бауэр здесь был в самые холода, – подумал он, – иначе бы он не говорил, что здесь сносная жара. А при моей мнительности все время кажется, что промокли брюки и на них сзади выступило черное пятно. Слава богу, никто не знает о моей мнительности, на этом меня можно было бы сто раз поймать – так я боюсь показаться смешным. Если бы мне так же научиться скрывать свой страх перед полетами, тогда я мог бы считать себя лучшим лицедеем в Германии».
– Скоро? – спросил Айсман. – Если мы еще десять минут просидим в этой раскаленной машине, я сойду с ума.
Представитель концерна по торговле с Азией Роберт Аусбург, глядя на мелькавшие мимо окон каучуковые плантации, ответил:
– Я дрался у Роммеля, там было почище.
– А я бывал на севере Норвегии, – озлился Айсман, – там льды. Что это за манера – козырять привычками? Вы знали, что мы прилетим, и могли бы купить для нас машину с кондиционером.
– Об этом мне ничего не было известно. Я получил телеграмму, в которой говорилось, что вы прилетаете. Откуда мне знать, что вы не переносите жары? Там ничего не было о машине...
Айсман переглянулся со своим помощником Вальтером, которого ему выделил Гелен, и, пожав плечами, чуть тронул пальцем висок.
«Какой-то сумасшедший, – подумал он. – Или совершенно развратился вдали от родины. Еще бы: постоянное влияние англичан. Одни здешние фильмы чего стоят – сплошная порнография и безответственная болтовня».
– У тебя все готово? – спросил Айсман.
– Что именно? – по-прежнему не оборачиваясь, спросил Роберт.
– Я не вас. Вальтер, ты готов?
– Да, – ответил Вальтер и положил обе руки на плоский черный чемодан, лежавший у него на коленях. Он страдал от жары особенно тяжело, потому что вынужден был сидеть в пиджаке – под мышкой у него висел парабеллум. Сначала он попробовал затолкать его в задний карман брюк, но Айсман долго смеялся, посмотрев на Вальтера сзади: «Ты сошел с ума, он у тебя пропечатан сзади, как приговор суда».
В чемоданчике, помимо диктофона, вмонтированного в ручку, было два шприца, несколько ампул с рибандотолуолом, лишающим человека воли на двадцать минут, и папка с фотокопиями ряда документов, полученных в свое время Дорнброком от Гиммлера – в ту ночь, когда рейхсфюрер готовился уйти в Азию и просматривал архивы своей восточной агентуры.
– Вот тот храм, – сказал Роберт, кивнув головой на странное сооружение из стекла, дерева и бетона. – Вы это хотели? Адвентисты седьмого дня?
– Смешная архитектура, – сказал Вальтер. – Как универсальный магазин в Австралии.
– Можно подумать, что ты был в Австралии, – сказал Айсман. – Болтун несчастный...
– Я видел фото...
– Ах, ты еще веришь фото? – удивился Айсман и попросил Роберта: – Скажите этой макаке, чтобы он приехал за нами через два часа.
– Он понимает по-немецки, – сказал Роберт, кивнув головой на шофера. – Он со мной работает восемь лет.
Шофер обернулся – его лицо сияло улыбкой, а узкие щелочки черных глаз были колючими.
– Ничего, – сказал он. – Белые ведь верят в то, что их прародителями были обезьяны. Так что мне это даже приятно, я себя чувствую вашим папой...
Когда машина отъехала, Айсман сказал Вальтеру:
– Какой болван... Идиот несчастный... Не мог предупредить, что эта обезьяна знает наш язык...
– Говорят, у него мать полька.
– У кого? У этого желтого?!
– Да нет! У Аусбурга.
– Ничего. Пусть работает. Плевать. Пока пусть работает. Он тут крепко вжился. А верно, что его мать полька?
– Я слышал...
– То-то я сразу почувствовал к нему неприязнь... Ладно... Сейчас нам важен здешний макака... Он важнее всего для нас... Ты готов?
– Готов, черт возьми.
– А что ты такой раздражительный?
– Надень мой пиджак – станешь раздражительным.
Айсман достал платок и снова вытер лицо и шею.
– Ничего, – сказал он, – если все пройдет так, как мы задумали, вернемся в отель и влезем до ночи в холодную ванну.
Вальтер толкнул ногой дверь храма. Она, казалось ему, с трудом должна была открыться, потому что была массивной, диссонировавшей со всем зданием, но открылась легко (была на пневматике), поэтому Вальтер чуть не упал – руками вперед. Он по инерции пробежал несколько шагов и остановился в пустом прохладном полутемном зале. Темно здесь было оттого, что вокруг храма росли пальмы и кустарники, преграждавшие путь солнечным лучам.
Айсман сказал:
– Плохая примета – спотыкаться. А зальчик ничего себе... Тут бы столы для пинг-понга поставить, а не скамейки. Дурачат несчастных макак этакой красотой.
– Никого нет.
– А вон дверь. Узнаем его домашний адрес. Хотя раньше все они жили возле своих кирх. Как в автомобильном сервисе: родился кто или помер, а он тут как тут. Ненавижу церковных крыс, терпеть не могу.
Он постучал в дверь, которая была врезана в сплошную панель стены – за кафедрой и электророялем.
– Да, – ответил молодой голос по-английски. – Войдите.
В маленьком кабинете – стол и два стула – сидел паренек в строгом синем костюме. Увидев европейцев, он поднялся и сказал:
– Прошу вас, джентльмены...
– По-немецки, – сказал Айсман, – говорите по-немецки. Мы не понимаем вас.
Парень соболезнующе развел руками.
– Чжу Ши, – сказал Айсман. – Отец Чжу Ши? Где он?
– Чжу Ши? Настоятель? – парень снял телефонную трубку и набрал номер. – Отец Чжу Ши сейчас дома.
Он принял их в садике. Его дом был окружен со всех сторон пальмами, а в садике был бассейн с голубой водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
С лучшими пожеланиями
Фридрих Ф. Дорнброк
председатель наблюдательного совета.
12/VI 1966 г. ».
«Начальнику федеральной разведывательной
службы министраль-директору Гелену
Дорогой генерал!
Министерство экономики предложило мне отправить двух экспертов на Восток в составе широкой и представительной делегации. О. фон Нолмар из министерства экономики примет наши кандидатуры. Одного человека я уже рекомендовал: это Г. Айсман. Вполне вероятно, что Вам приходилось встречаться с ним по работе, это надежный человек, обладающий широким диапазоном знаний; хотел бы просить Вас – в неофициальном порядке – выделить знающего специалиста по Востоку, который бы работал во время этой поездки с Айсманом. Думаю, что такой «альянс» принесет нам равную пользу.
До сих пор сожалею, что в прошлую среду Вы не смогли быть у меня на дне рождения Ганса. Он по-прежнему относится к Вам и Вашей благородной работе с восхищением. Как, впрочем, и я.
С наилучшими пожеланиями
Ваш Фридрих Ф. Дорнброк,
председатель наблюдательного совета.
14.6.1966 г. ».
2
Айсман вытер пот со лба. Рубашка прилипла к телу, и трусы тоже были совершенно мокрые.
«Бауэр здесь был в самые холода, – подумал он, – иначе бы он не говорил, что здесь сносная жара. А при моей мнительности все время кажется, что промокли брюки и на них сзади выступило черное пятно. Слава богу, никто не знает о моей мнительности, на этом меня можно было бы сто раз поймать – так я боюсь показаться смешным. Если бы мне так же научиться скрывать свой страх перед полетами, тогда я мог бы считать себя лучшим лицедеем в Германии».
– Скоро? – спросил Айсман. – Если мы еще десять минут просидим в этой раскаленной машине, я сойду с ума.
Представитель концерна по торговле с Азией Роберт Аусбург, глядя на мелькавшие мимо окон каучуковые плантации, ответил:
– Я дрался у Роммеля, там было почище.
– А я бывал на севере Норвегии, – озлился Айсман, – там льды. Что это за манера – козырять привычками? Вы знали, что мы прилетим, и могли бы купить для нас машину с кондиционером.
– Об этом мне ничего не было известно. Я получил телеграмму, в которой говорилось, что вы прилетаете. Откуда мне знать, что вы не переносите жары? Там ничего не было о машине...
Айсман переглянулся со своим помощником Вальтером, которого ему выделил Гелен, и, пожав плечами, чуть тронул пальцем висок.
«Какой-то сумасшедший, – подумал он. – Или совершенно развратился вдали от родины. Еще бы: постоянное влияние англичан. Одни здешние фильмы чего стоят – сплошная порнография и безответственная болтовня».
– У тебя все готово? – спросил Айсман.
– Что именно? – по-прежнему не оборачиваясь, спросил Роберт.
– Я не вас. Вальтер, ты готов?
– Да, – ответил Вальтер и положил обе руки на плоский черный чемодан, лежавший у него на коленях. Он страдал от жары особенно тяжело, потому что вынужден был сидеть в пиджаке – под мышкой у него висел парабеллум. Сначала он попробовал затолкать его в задний карман брюк, но Айсман долго смеялся, посмотрев на Вальтера сзади: «Ты сошел с ума, он у тебя пропечатан сзади, как приговор суда».
В чемоданчике, помимо диктофона, вмонтированного в ручку, было два шприца, несколько ампул с рибандотолуолом, лишающим человека воли на двадцать минут, и папка с фотокопиями ряда документов, полученных в свое время Дорнброком от Гиммлера – в ту ночь, когда рейхсфюрер готовился уйти в Азию и просматривал архивы своей восточной агентуры.
– Вот тот храм, – сказал Роберт, кивнув головой на странное сооружение из стекла, дерева и бетона. – Вы это хотели? Адвентисты седьмого дня?
– Смешная архитектура, – сказал Вальтер. – Как универсальный магазин в Австралии.
– Можно подумать, что ты был в Австралии, – сказал Айсман. – Болтун несчастный...
– Я видел фото...
– Ах, ты еще веришь фото? – удивился Айсман и попросил Роберта: – Скажите этой макаке, чтобы он приехал за нами через два часа.
– Он понимает по-немецки, – сказал Роберт, кивнув головой на шофера. – Он со мной работает восемь лет.
Шофер обернулся – его лицо сияло улыбкой, а узкие щелочки черных глаз были колючими.
– Ничего, – сказал он. – Белые ведь верят в то, что их прародителями были обезьяны. Так что мне это даже приятно, я себя чувствую вашим папой...
Когда машина отъехала, Айсман сказал Вальтеру:
– Какой болван... Идиот несчастный... Не мог предупредить, что эта обезьяна знает наш язык...
– Говорят, у него мать полька.
– У кого? У этого желтого?!
– Да нет! У Аусбурга.
– Ничего. Пусть работает. Плевать. Пока пусть работает. Он тут крепко вжился. А верно, что его мать полька?
– Я слышал...
– То-то я сразу почувствовал к нему неприязнь... Ладно... Сейчас нам важен здешний макака... Он важнее всего для нас... Ты готов?
– Готов, черт возьми.
– А что ты такой раздражительный?
– Надень мой пиджак – станешь раздражительным.
Айсман достал платок и снова вытер лицо и шею.
– Ничего, – сказал он, – если все пройдет так, как мы задумали, вернемся в отель и влезем до ночи в холодную ванну.
Вальтер толкнул ногой дверь храма. Она, казалось ему, с трудом должна была открыться, потому что была массивной, диссонировавшей со всем зданием, но открылась легко (была на пневматике), поэтому Вальтер чуть не упал – руками вперед. Он по инерции пробежал несколько шагов и остановился в пустом прохладном полутемном зале. Темно здесь было оттого, что вокруг храма росли пальмы и кустарники, преграждавшие путь солнечным лучам.
Айсман сказал:
– Плохая примета – спотыкаться. А зальчик ничего себе... Тут бы столы для пинг-понга поставить, а не скамейки. Дурачат несчастных макак этакой красотой.
– Никого нет.
– А вон дверь. Узнаем его домашний адрес. Хотя раньше все они жили возле своих кирх. Как в автомобильном сервисе: родился кто или помер, а он тут как тут. Ненавижу церковных крыс, терпеть не могу.
Он постучал в дверь, которая была врезана в сплошную панель стены – за кафедрой и электророялем.
– Да, – ответил молодой голос по-английски. – Войдите.
В маленьком кабинете – стол и два стула – сидел паренек в строгом синем костюме. Увидев европейцев, он поднялся и сказал:
– Прошу вас, джентльмены...
– По-немецки, – сказал Айсман, – говорите по-немецки. Мы не понимаем вас.
Парень соболезнующе развел руками.
– Чжу Ши, – сказал Айсман. – Отец Чжу Ши? Где он?
– Чжу Ши? Настоятель? – парень снял телефонную трубку и набрал номер. – Отец Чжу Ши сейчас дома.
Он принял их в садике. Его дом был окружен со всех сторон пальмами, а в садике был бассейн с голубой водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93