Однако его бывшие служащие нанесли ему неожиданный удар: в суде первой инстанции увольнение было признано противозаконным – это со всей возможной тщательностью доказал адвокат Бауэр.
– Кто этот Бауэр? – спросил Дорнброк Джона Лорда.
– Молодой парень... Его никто не считал звездой, он занимался разводами... Из баварской деревни, окончил технологический и юридический факультеты университета. Отец у него давно умер, дядя имеет одну корову, а сам он лишь в сорок пятом отпраздновал свое двадцатилетие... Я попробую свести ваших юристов с полковником Радтке – видимо, мы сможем протащить его на пост заместителя шефа контрразведки.
...Бауэр вошел к Радтке вызывающе спокойно.
– Садитесь, господин Бауэр, добрый день, рад познакомиться с вами, – сказал полковник.
– Добрый день, – сухо ответил Бауэр. – Чем вызвана необходимость нашей встречи?
– Тем, что мы с вами делаем одно дело. Охраняем конституцию республики. Я – в тиши этого кабинета, вы – под юпитерами кинохроники в зале земельного суда. Итак, мой первый вопрос: являетесь ли вы членом Коммунистической партии Германии?
– Конечно нет.
– Ого? Не просто «нет», а «конечно нет»! Отчего такая категоричность?
– Я христианин.
– В своем выступлении по делу об увольнении сотрудников Дорнброка вы говорили следующее. – Радтке надел очки, взял со стола папку, раскрыл ее и начал читать: – «Даже сейчас, когда демократия гарантирована законом в нашей республике, нацистский преступник Дорнброк из-за решеток ландсбергской тюрьмы продолжает чинить расправу с неугодными ему людьми лишь за то, что они сказали правду!» Это ваши слова?
– Мои. Что вы можете оспорить в этом утверждении?
– Многое, – ответил Радтке. – Во-первых, Дорнброк не нацистский преступник... Он военный преступник... Если бы он был нацистом, он бы не отделался таким мягким приговором. Его вина – это вина солдата, который во всех случаях обязан быть патриотом своей родины, то есть выполнять приказания вышестоящего командира. Командир Дорнброка рейхсминистр Шпеер, настоящий нацистский преступник, тут спору нет, отдавал ему приказы... Как мог Дорнброк не выполнить приказа в условиях гитлеровской диктатуры? Назовите мне хотя бы одного серьезного человека, имевшего вес в обществе, который бы ослушался приказа министра?
– А Тиссен?
– Тиссен? Тот самый банкир Тиссен, который десять лет платил Гитлеру, а потом дезертировал в стан врага? Он сейчас в почете, но лично я отношусь без симпатии к тем, кто воевал с режимом, отсиживаясь в бернских отелях или в лондонских разведцентрах. Мужество фельдмаршала Вицлебена мне ближе. Далее, господин Бауэр. – Полковник снова открыл папку.
И Бауэр подумал: «Проклятие... Я могу драться на людях, а один на один с начальством робею, делаюсь беспомощным и ничего не могу ответить путного. Мой дед был такой, и отец тоже... Крестьяне взрываются лишь на следующий день после того, как их оскорбили».
– Вы утверждаете, – продолжал полковник, – что Дорнброк из-за решетки тюрьмы уволил своих сотрудников. Это нарушение конституции, и мне хотелось бы пресечь подобного рода деятельность осужденного военного преступника. Какими фактами вы располагаете?
– На этот вопрос я не буду отвечать...
– Это ваше право, господин Бауэр, однако, если Дорнброк привлечет вас к суду за ложные обвинения, вам придется давать объяснения при публике либо, если вы очень дорожите источником информации, сесть в тюрьму, в камеру неподалеку от Дорнброка, – рассмеялся полковник.
– Если я скажу, что эти данные ко мне поступили от одного из сотрудников оккупационных держав?
– Вы поддерживаете с ним контакты по официальным каналам?
– На этот вопрос я не стану отвечать.
– Тогда, возможно, вы ответите мне, кто обратился к вам с просьбой о защите уволенных?
– Советник Доре. Он уволен, хотя проработал в концерне двадцать пять лет.
– Он обратился к вам по чьей-либо рекомендации?
– Меня это не интересовало.
– Какой гонорар вы получили за работу?
– Мои гонорары известны казначею нашей адвокатской гильдии.
– Мне важно знать: получили ли вы какое-либо дополнительное вознаграждение? Вам, вероятно, неизвестно, что сын советника Доре работает в восточном секторе и является членом компартии? Вам известно, что ваша защитительная речь перепечатана на Востоке под заголовком «Обвинение реваншизму в Западной Германии»?
Полковник дождался, пока Бауэр просмотрел статью, и сказал:
– Мы, естественно, будем расследовать ваше утверждение о том, что Дорнброк ворочает делами, сидя в тюрьме. Если это подтвердится, мы потребуем дополнительного суда над ним. Мы будем беспощадны, смею вас заверить. Надеюсь, вы не откажетесь помочь нам в такого рода расследовании?
...Через два дня в нескольких газетах появились статьи: «Адвокат Бауэр работает на аплодисменты Востока»; «Вильгельм Пик делает ставку на молодых адвокатов Запада». В защиту Бауэра выступила коммунистическая печать: «Правду нельзя заставить молчать!»
Председатель адвокатской гильдии вызвал Бауэра и сказал:
– Коллега, нападки справа мы перенесем, но защита слева нас шокирует. Перед слушанием дела в высшей инстанции я бы советовал вам отмежеваться от защиты коммунистов.
– Я уже послал в газеты письмо по этому поводу, – сказал Бауэр, – я возмущен до глубины души.
На следующий день в двух газетах появилось письмо Бауэра: «Я не нуждаюсь в поддержке кремлевских марионеток, я выполняю свой долг перед германским законом и служу интересам моей родины».
Однако если в первой газете письмо было опубликовано без каких-либо комментариев, то во второй под письмом Бауэра была помещена маленькая заметка: «Бауэр, защищая коммунистов, делает хорошую мину при плохой игре. Бой надо вести в открытую, а не маскироваться под поборника конституции, защищая интересы тех, кто своей главной задачей ставит лишение нас этой конституции».
Бауэр растерялся. Он позвонил президенту гильдии и попросил совета: как поступить дальше?
– Я не могу давать вам советы такого рода, – ответил президент, – мы живем в демократическом государстве, и я не собираюсь навязывать вам свою волю.
В тот же вечер к Бауэру зашел некий господин и, не называя себя, предложил встретиться с Дорнброком.
Назавтра Бауэр приехал в тюрьму. Дорнброк сидел за длинным столом, отделенный от своих сотрудников и Бауэра тонкой частой решеткой. Лицо Дорнброка из-за этого показалось Бауэру пепельным, очень нездоровым.
– Здравствуйте, Бауэр, – сказал Дорнброк, весело помахав рукой, – мне понравилась ваша речь. У вас хорошие челюсти. Я понимал, что суд первой инстанции не преминет лягнуть меня – всегда приятно бить тех, кто не может ответить. Поэтому наши материалы мы приберегли для следующего процесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93