..»
– Спасибо. Теперь надо записать ваши показания...
– Что?! Всю эту болтовню?! Но я вышел из графика, господин прокурор!
– Вы напишете, что Кочев должен был встретиться с неким «юным крезом» в «Ам Кругдорфе» в одиннадцать двадцать и что у него не было денег на такси. Больше не надо.
– Это – пожалуйста. Только у меня карандаш, я пишу грифелями.
– Вот моя ручка...
– Я расскажу о нашей беседе студентам, им это будет небезынтересно.
– А вот этого делать нельзя, профессор, – сказал Берг, – потому что все, о чем вы мне рассказывали, не подлежит оглашению... Иначе я решу, что Кочев положил вас на обе лопатки, – все-таки на сегодняшний день тоже стоит обращать внимание... Пока-то мы построим постиндустриальное общество... Столько еще хороших людей укокошат...
«СВЯЗИ ОПРЕДЕЛЯЮТ ПОБЕДУ»
1
Айсман позвонил к Бауэру в неурочное время – около двенадцати ночи.
– Прошу простить за столь поздний звонок. Мне привезли телетайп с парижской биржи, я бы хотел, чтобы вы ознакомились с новостями.
– Ладно, – ответил Бауэр, чуть подумав, – приезжайте. Хотя у меня сейчас покер. Через часок, а?
– Хорошо. Я буду у вас в ноль сорок.
Положив трубку, Бауэр вернулся в холл. Он сыграл два хороших «флеш рояля» и взял довольно много денег. Как и до звонка Айсмана Бауэр шутил и сыпал новыми анекдотами – он знал их бесчисленное множество. Сильный, умный, приветливый, твердый, красивый, он был восходящей звездой делового мира. Никто, правда, не думал, что он так внезапно вознесется, заняв пост погибшего Ганса Дорнброка. Впрочем, кто-то из экономических обозревателей в Гамбурге писал, что в Западной Германии проблема выдвижения молодых кадров «с бульдожьей хваткой и без нацистского прошлого» является главной, ибо поддерживать контакты с Америкой, где на передний план уже вышли представители новой волны, обязаны «наши люди этого же возраста и примерно такой же внешнеполитической ориентации».
Бауэр прошел на пост заместителя председателя совета наблюдателей перевесом в два голоса. Эти два голоса принадлежали одному человеку – Дорнброку. Если бы не его непреклонная позиция, то заместителем был бы утвержден шестидесятипятилетний адвокат Арендт, работавший юристконсультом концерна с 1935 года.
Разыгрывая партию – Бауэр объявил «каре», – он продолжал обдумывать предстоящий разговор с Айсманом, и разговор этот должен был состояться отнюдь не о «новых данных полученных с телетайпа парижской биржи», – это был лишь пароль на случай опасности в той комбинации, которую проводил Айсман.
...Он принял Айсмана в баре. Отделанный грубым камнем бар помещался в подвале особняка. Окон там не было, так что даже случайные свидетели разговора исключались.
– Ну что у вас? – спросил Бауэр, не ответив на приветствие Айсмана. – Заигрались? Выкладывайте правду. Я предупреждал вас несколько раз: я не Гиммлер, мне надо говорить всю правду, какой бы она ни была угрожающей. Я не собираюсь ничего никому уступать и поэтому не льщу себя иллюзиями.
– Берг только что был в «Ам Кругдорф».
– Ну и что?
– Мы записали его беседу с хозяином. Тот сказал, что видел здесь Ганса Дорнброка и Кочева, и что они тут сидели до половины первого, и что Кочев хватался за голову и писал под диктовку Ганса какие-то цифры, и что потом Ганс дал ему какой-то телефон... Вот послушайте, – сказал Айсман и включил диктофон. – «Я, вообще-то, не хочу влезать во все эти штуки, господин прокурор... Я и сидел при Гитлере, и воевал за него, и за это потом сидел у русских... Так что мне не хотелось самому звонить к вам после того выступления по телевидению...» – «Вы мне ничего по своей воле и не сказали. И если бы я не представил вам доказательства, что друзья красного приезжали сюда, разыскивая его, вы бы мне так ничего и не выложили... – Я вынудил вас к признанию, господин Раушинг...» – «Да, это вы верно говорите, господин прокурор, вы меня вынудили... Я бы никогда не подумал, что вы сами придете сюда, как простой человек... Да разве я мог знать, что ко мне тогда приехал сам сын Дорнброка? Теперь буду у всех просить визитные карточки...» – «Ну, это отпугнет от вас посетителей, прогорите... Так чей же он дал ему телефон?» – «Я не слышал номера и имени...» – «А что же вы слышали? Может быть, Дорнброк давал ему адрес? Или писал записку?» – «Нет, он давал ему телефон. Он сказал, что будет ждать его звонка. „Как только, – сказал он, – придете на Чек Пойнт, сразу же позвоните к режиссеру...“ А тут снова заиграл автомат, и я ничего не слышал. Я, вообще-то, не люблю слушать, о чем говорят посетители, если только они не со мной говорят. Это у меня с Гитлера: я слушал, что говорили, а потом сам говорил – при Гитлере ведь тоже были люди со злыми языками. А меня за это посадили на восемь месяцев в лагерь...» – «А Дорнброк был с машиной?» – «Да. Здоровенный такой серый автомобиль. Он еще когда уезжал, наскочил левым колесом на тротуар и крыло помял – такой он был пьяный. Красный, я слышал, просил его не ездить в таком виде, а тот приглашал красного отвезти его до зональной границы, а тот сказал, что сам доберется. А у него было денег мало, я видел, как он наскребал мелочь, когда расплачивался за пиво...» – «У вас есть телефон?» – «Вон у стены, господин прокурор».
Бауэр сказал:
– Ну ясно. Он уже отправил экспертов в гараж Дорнброка?
– Да.
– Когда?
– Три часа назад.
– Вы предупредили, чтобы этих экспертов пустили в гараж?
– Нет, я как раз просил никого не пускать в гараж.
– Это глупость номер один. Как вы можете ее исправить? Сейчас же, немедля?
– Я не могу этого сделать, потому что люди Берга были в гараже Дорнброка и их туда не пустили.
– Кто?
– Густав.
– Завтра же увольте его и принесите официальные извинения Бергу.
– Хорошо.
– Тот парень, которого вы подводили к Кочеву, надежен?
– Поэт? Из съемочной группы Люса? Он вполне надежен.
– Откуда Берг узнал про «Кругдорф»?
– Не знаю.
– Надо узнать. Он же не мог высосать эти данные из пальца. Когда вы записывали разговор Люса с Гансом, тот ничего ему не говорил про пивную?
– Нет. И про красного он ему тоже ничего путного не сказал. Он ему только сказал, что ждет звонка...
– Хозяин кабака сказал и про звонок... Люс сказал Бергу про то, что Ганс ждал звонка?
– Берг никого не подпускает к своим материалам...
– Значит, сами вы ничего узнать не можете?
– Ну почему же... Мы работаем в этом направлении...
– Я просил вас отвечать правду, Айсман. Я спрашиваю еще раз: своими силами вы сможете завтра или послезавтра подойти к материалам Берга?
– Мы стараемся это сделать...
– Да или нет?
– Мне трудно ответить так определенно.
– Значит, следует ответить: «Нет, не смогу». И это будет правда. Не предпринимайте никаких шагов до конца завтрашнего дня. Утром я вылетаю в Париж с часовой остановкой в Бонне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Спасибо. Теперь надо записать ваши показания...
– Что?! Всю эту болтовню?! Но я вышел из графика, господин прокурор!
– Вы напишете, что Кочев должен был встретиться с неким «юным крезом» в «Ам Кругдорфе» в одиннадцать двадцать и что у него не было денег на такси. Больше не надо.
– Это – пожалуйста. Только у меня карандаш, я пишу грифелями.
– Вот моя ручка...
– Я расскажу о нашей беседе студентам, им это будет небезынтересно.
– А вот этого делать нельзя, профессор, – сказал Берг, – потому что все, о чем вы мне рассказывали, не подлежит оглашению... Иначе я решу, что Кочев положил вас на обе лопатки, – все-таки на сегодняшний день тоже стоит обращать внимание... Пока-то мы построим постиндустриальное общество... Столько еще хороших людей укокошат...
«СВЯЗИ ОПРЕДЕЛЯЮТ ПОБЕДУ»
1
Айсман позвонил к Бауэру в неурочное время – около двенадцати ночи.
– Прошу простить за столь поздний звонок. Мне привезли телетайп с парижской биржи, я бы хотел, чтобы вы ознакомились с новостями.
– Ладно, – ответил Бауэр, чуть подумав, – приезжайте. Хотя у меня сейчас покер. Через часок, а?
– Хорошо. Я буду у вас в ноль сорок.
Положив трубку, Бауэр вернулся в холл. Он сыграл два хороших «флеш рояля» и взял довольно много денег. Как и до звонка Айсмана Бауэр шутил и сыпал новыми анекдотами – он знал их бесчисленное множество. Сильный, умный, приветливый, твердый, красивый, он был восходящей звездой делового мира. Никто, правда, не думал, что он так внезапно вознесется, заняв пост погибшего Ганса Дорнброка. Впрочем, кто-то из экономических обозревателей в Гамбурге писал, что в Западной Германии проблема выдвижения молодых кадров «с бульдожьей хваткой и без нацистского прошлого» является главной, ибо поддерживать контакты с Америкой, где на передний план уже вышли представители новой волны, обязаны «наши люди этого же возраста и примерно такой же внешнеполитической ориентации».
Бауэр прошел на пост заместителя председателя совета наблюдателей перевесом в два голоса. Эти два голоса принадлежали одному человеку – Дорнброку. Если бы не его непреклонная позиция, то заместителем был бы утвержден шестидесятипятилетний адвокат Арендт, работавший юристконсультом концерна с 1935 года.
Разыгрывая партию – Бауэр объявил «каре», – он продолжал обдумывать предстоящий разговор с Айсманом, и разговор этот должен был состояться отнюдь не о «новых данных полученных с телетайпа парижской биржи», – это был лишь пароль на случай опасности в той комбинации, которую проводил Айсман.
...Он принял Айсмана в баре. Отделанный грубым камнем бар помещался в подвале особняка. Окон там не было, так что даже случайные свидетели разговора исключались.
– Ну что у вас? – спросил Бауэр, не ответив на приветствие Айсмана. – Заигрались? Выкладывайте правду. Я предупреждал вас несколько раз: я не Гиммлер, мне надо говорить всю правду, какой бы она ни была угрожающей. Я не собираюсь ничего никому уступать и поэтому не льщу себя иллюзиями.
– Берг только что был в «Ам Кругдорф».
– Ну и что?
– Мы записали его беседу с хозяином. Тот сказал, что видел здесь Ганса Дорнброка и Кочева, и что они тут сидели до половины первого, и что Кочев хватался за голову и писал под диктовку Ганса какие-то цифры, и что потом Ганс дал ему какой-то телефон... Вот послушайте, – сказал Айсман и включил диктофон. – «Я, вообще-то, не хочу влезать во все эти штуки, господин прокурор... Я и сидел при Гитлере, и воевал за него, и за это потом сидел у русских... Так что мне не хотелось самому звонить к вам после того выступления по телевидению...» – «Вы мне ничего по своей воле и не сказали. И если бы я не представил вам доказательства, что друзья красного приезжали сюда, разыскивая его, вы бы мне так ничего и не выложили... – Я вынудил вас к признанию, господин Раушинг...» – «Да, это вы верно говорите, господин прокурор, вы меня вынудили... Я бы никогда не подумал, что вы сами придете сюда, как простой человек... Да разве я мог знать, что ко мне тогда приехал сам сын Дорнброка? Теперь буду у всех просить визитные карточки...» – «Ну, это отпугнет от вас посетителей, прогорите... Так чей же он дал ему телефон?» – «Я не слышал номера и имени...» – «А что же вы слышали? Может быть, Дорнброк давал ему адрес? Или писал записку?» – «Нет, он давал ему телефон. Он сказал, что будет ждать его звонка. „Как только, – сказал он, – придете на Чек Пойнт, сразу же позвоните к режиссеру...“ А тут снова заиграл автомат, и я ничего не слышал. Я, вообще-то, не люблю слушать, о чем говорят посетители, если только они не со мной говорят. Это у меня с Гитлера: я слушал, что говорили, а потом сам говорил – при Гитлере ведь тоже были люди со злыми языками. А меня за это посадили на восемь месяцев в лагерь...» – «А Дорнброк был с машиной?» – «Да. Здоровенный такой серый автомобиль. Он еще когда уезжал, наскочил левым колесом на тротуар и крыло помял – такой он был пьяный. Красный, я слышал, просил его не ездить в таком виде, а тот приглашал красного отвезти его до зональной границы, а тот сказал, что сам доберется. А у него было денег мало, я видел, как он наскребал мелочь, когда расплачивался за пиво...» – «У вас есть телефон?» – «Вон у стены, господин прокурор».
Бауэр сказал:
– Ну ясно. Он уже отправил экспертов в гараж Дорнброка?
– Да.
– Когда?
– Три часа назад.
– Вы предупредили, чтобы этих экспертов пустили в гараж?
– Нет, я как раз просил никого не пускать в гараж.
– Это глупость номер один. Как вы можете ее исправить? Сейчас же, немедля?
– Я не могу этого сделать, потому что люди Берга были в гараже Дорнброка и их туда не пустили.
– Кто?
– Густав.
– Завтра же увольте его и принесите официальные извинения Бергу.
– Хорошо.
– Тот парень, которого вы подводили к Кочеву, надежен?
– Поэт? Из съемочной группы Люса? Он вполне надежен.
– Откуда Берг узнал про «Кругдорф»?
– Не знаю.
– Надо узнать. Он же не мог высосать эти данные из пальца. Когда вы записывали разговор Люса с Гансом, тот ничего ему не говорил про пивную?
– Нет. И про красного он ему тоже ничего путного не сказал. Он ему только сказал, что ждет звонка...
– Хозяин кабака сказал и про звонок... Люс сказал Бергу про то, что Ганс ждал звонка?
– Берг никого не подпускает к своим материалам...
– Значит, сами вы ничего узнать не можете?
– Ну почему же... Мы работаем в этом направлении...
– Я просил вас отвечать правду, Айсман. Я спрашиваю еще раз: своими силами вы сможете завтра или послезавтра подойти к материалам Берга?
– Мы стараемся это сделать...
– Да или нет?
– Мне трудно ответить так определенно.
– Значит, следует ответить: «Нет, не смогу». И это будет правда. Не предпринимайте никаких шагов до конца завтрашнего дня. Утром я вылетаю в Париж с часовой остановкой в Бонне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93