Он требует меня – для вас!
Эй, ждите!
Я иду!
– Где-то перекликается с Энцесбергером...
– С этим ублюдком? Господин прокурор, я стою с ним на разных позициях! Он же за волосатых!
– Да? Может быть. Я ведь говорю как дилетант... Ну и что дальше?
– Кочев сказал, что это интересно, и спросил, где это напечатано, а я сказал, что это написано чернилами на моих ягодицах. Простите, я, наверное, не имел права вам так говорить, но я ему так сказал, именно так. Он спросил: «Почему вы не публикуетесь, Иоганн?» А я ответил, что он столько же знает о нас, сколько мы о них, и он с этим согласился... А когда мы в центре разошлись, он предложил мне вечером повстречаться, он сказал, что хочет послушать мои стихи... Он сказал, что вечером пойдет в «Ам Кругдорф», это такой маленький ресторанчик возле университета, и что мы можем перед этим с ним увидеться... Вот...
– Дальше?
– Мы с ним увиделись, а он говорит, что если мне нужны деньги на издание стихов, то он может мне помочь. «Или, – говорит, – давайте мне ваши стихи, Иоганн, я их покажу у нас дома, мы их напечатаем...» А я сказал, что, конечно, лучше мне одолжить деньги на издание книги... Он спросил – сколько, а я сказал, что я толком не знаю, сколько стоит издание поэтического сборника в маленькой типографии. Он спросил: «Тысяча марок устроит?» Ого, еще бы не устроила! А как мне их вернуть? Что, если я не продам книг на тысячу марок? Наши сволочи разве читают поэзию? Они только смотрят грязные фильмы из Штатов, где барахтаются в постели или стреляют ковбои... Спросите наших, кто читал Гёте? Из тысячи один. А если и читали, то этого ядовитого Гейне... А он такой же немецкий поэт, как я – французский.
– Почему вы так настроены против Гейне? По-моему, он большой поэт.
– А я разве сказал, что он маленький поэт? Он замечательный поэт, но он зол и дедуктивен, это свойственно людям его национальности. Разве Мендельсон плохой композитор? Но Вагнер выше. И Мендельсон в этом не виноват, я его, кстати говоря, обожаю. Он замечательный композитор.
– В этом с вами трудно не согласиться...
– Кочев, кстати, не согласился... Но неважно. Он, – продолжал Шевц, – сказал: «Я дам вам деньги, и не думайте о том, когда вы их сможете вернуть... Но мне, – продолжал он, – как ученому-социологу, хотелось бы попросить вас о любезности... Сюда приедут мои друзья: познакомьте их с молодыми интеллектуалами, расскажите моим друзьям, кто и как думает о нас и о вас, о ваших нацистах, капиталистах, о Мао...» Я сразу смекнул, в чем дело... Он думал, что если поэт, то, значит, блаженный. Я сначала-то подумал: ну и возьму я ваши деньги, а ничего вам говорить не стану, но потом я сказал себе: «Иоганн, с этого нельзя начинать. Нельзя грязнить себя в самом начале...» И я ответил ему: «Идите прочь! Ищите себе агентов в республиканском клубе!» Он засуетился, стал говорить, что я его не так понял, а я повернулся и ушел...
– И больше с ним не встречались?
– Нет.
– Где вы с ним увиделись?
– Возле остановки метро.
– Какая станция?
– Онкл Томс Хютте...
– В какое время?..
– Часов в одиннадцать...
– Он стоял в метро или был наверху?
– Там же все наверху!
– Вы не путаете? Может быть, вы увиделись с ним в центре? На станции Шмаргендорф? Если вы говорите, что увиделись в одиннадцать часов?
– В центре? Нет... По-моему, нет... Да нет же, конечно, возле метро...
– Почему вы не сказали об этом раньше?
– Не дело поэта таскаться по полициям. Его дело – самому быть честным...
– Вы утверждаете, что Кочев предпринял попытку вербовать вас?
– Конечно. А как же иначе можно это расценить?
– Иначе? Можно и иначе... Представьте, что его друзья собираются к нам и что действительно они интересуются, чем живут наши молодые интеллектуалы...
– А деньги мне зачем предлагать? Они же приезжают сюда с пустыми карманами.
– Кто?
– Коммунисты.
– Откуда вам это известно?
– Это всем известно.
– Лично мне это неизвестно. От кого вы узнали, что коммунисты приезжают к нам с пустыми карманами?
– Да все так говорят... И, кроме того, я читал об этом...
– Где? В какой книге?
– У этого... Ну, как его... У Флеминга...
– В какой книге?
– Я не помню. В какой-то из его книг...
– Вы это утверждаете?
– Что?
– То, что именно в одной из книг Флеминга вы читали, что коммунисты приезжают за границу с пустыми карманами?
– Да.
– Вы настаиваете на этом утверждении?
– Я не понимаю, какое это имеет отношение...
– Большого значения это не имеет, но в книгах Флеминга утверждается как раз противное – что все коммунисты приезжают на Запад с огромными деньгами, потому что они работают на КГБ...
– Откуда же я мог узнать про это? Ума не приложу...
– Об этом известно нашей разведслужбе, контрразведке, но это не суть важно сейчас... Сколько времени продолжался ваш разговор с Кочевым?
– Минут двадцать. А что?
– Ничего. Всегда, когда получаешь интересные показания, интересуешься подробностями. Итак, вы проговорили полчаса?
– Да. Минут двадцать – полчаса...
– Какие вы стихи ему читали?
– Где?
– Ну, когда увиделись вечером... Он же пригласил вас, чтобы вы почитали ему стихи...
– Я ему прочел поэму «Цветы, растущие в землю».
– А еще что вы ему читали?
– Несколько стихов из последнего цикла...
– Во что он был одет?
– Он? Как во что?
– Он был в пиджаке или нет? Если в рубашке, то какого цвета?..
– Вот этого я не помню.
– Не может быть, господин Шевц, не может быть. Всему верил, а этому поверить не могу... Поэт, который не помнит такой пустяковой подробности... Давайте я буду вам помогать... На нем был черный костюм?
– Не-ет... Тогда ведь было жарко...
– Он был без пиджака, в белой рубашке?
– Нет... Кажется, в какой-то цветной...
– Сейчас, минуту... – Берг отошел к сейфу, достал показания Урсулы и прочитал то место, где она описывала, во что был одет Кочев: «Легкий серый костюм, который переливается на солнце, и в белой рубашке с дырочками».
– Но пиджак на нем был?
– Нет. Нет, он был без пиджака, в цветной рубашке...
– Вы готовы подтвердить это под присягой?
– Я лучше скажу, что я не помню, во что он был одет.
– Хорошо. Откуда он доставал деньги?
– Деньги? Из заднего кармана брюк.
– А брюки какого цвета?
– Не помню. Кажется, темные... Ночью все кажется темным...
– А сколько стихов из вашего последнего цикла вы прочитали Кочеву?
– Там всего восемь стихов.
– Сколько это страниц?
– Двенадцать...
– Как, по-вашему, он разбирается в поэзии?
– Да. Что да, то да. Он понимает поэзию.
– Он разбирал ваши стихи?
– Да. И делал это интересно. Очень интересно. Поэтому я и развесил уши. Поэтому я и стал заглядывать ему в глаза, до той минуты, пока он не начал меня вербовать...
– Хорошо. Спасибо. У меня остался к вам последний вопрос, Иоганн Шевц...
– Пожалуйста, господин прокурор...
– Вы состоите членом какой-либо партии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93