Ты чем пользуешься, обивочными гвоздями?
– Вот и все. – Керби протерла место укола и села, чтобы перевязать его руку. – Не мочи повязку. Я буду менять ее по мере необходимости. Дней через десять-пятнадцать, может быть, снимем швы.
– То-то повеселимся!
– Держи, – она вынула из кармана халата леденец на палоч­ке и протянула ему. – За то, что был пай-мальчиком.
– Сарказм я понял, но леденец возьму. Керби развернула конфету и сунула ему в рот.
– Прими пару таблеток аспирина. Местная анестезия бы­стро проходит, и тебе будет больно. Надо идти впереди боли, а не гнаться за ней.
– Не хочешь поцеловать?
– Так и быть, – она подняла его руку и легко коснулась бинта губами. – Будь осторожнее со своим кухонным оружием. Я люблю твои руки такими, какие они есть.
– Тогда, может быть, ты не станешь возражать, если я загля­ну сюда попозже вечерком, свалю тебя на пол одной рукой и сорву одежду?
– Думаю, не буду. – Керби потянулась к нему и быстро по­целовала. – Чем скорее, тем лучше.
Брайан взглянул на стол для обследования больных, и его лицо осветилось улыбкой.
– Послушай, раз уж я здесь, может, ты осмотришь меня? Не был у врача года три. Можешь надеть фонендоскоп. Только, чур, ничего, кроме фонендоскопа!
Керби почувствовала, как по телу пробежала дрожь желания. Но в этот момент кто-то постучал в дверь, и она вернулась с небес на землю.
– Придется назначить вас на вечер. – Она отстранилась и встала, чтобы убрать поднос. – Я все утро занималась ветрян­кой, и это мой следующий пациент.
Брайан вдруг понял, что не хочет уходить. Он хочет сидеть здесь и смотреть на нее. Смотреть, как уверенно она управляет­ся со своими инструментами, как изящно двигается… Так что он остался и стал смотреть.
– И у кого же ветрянка?
– Похоже, что у всех, кому меньше десяти. Уже семь случа­ев! Кстати, ты болел ветрянкой?
– О да, мы все трое болели одновременно. Кажется, мне было девять, значит, Джо было шесть, а Лекс – меньше трех. Мама вылила на нас пару галлонов каламина.
– Должно быть, вы отлично повеселились.
– А что, было не так уж плохо – особенно после первых не­скольких дней. Отец съездил на материк и привез огромную ко­робку кубиков, не меньше дюжины раскрасок, девчонкам – кукол Барби, а мне – огромные экскаваторы и подъемники, да еще коллекционные машинки.
Брайан расчувствовался от воспоминаний, понял это и не­ловко пожал плечами.
– Наверное, он просто отчаянно хотел занять нас чем-ни­будь.
И дать немного отдохнуть вашей матери, подумала Керби.
– Могу представить, как трудно справляться с тремя боль­ными детьми. Похоже, он поступил правильно.
– Да, но уверен, что придумала все это мама. Кажется, у них всегда так было. Пока она не сбежала… – Убеждая себя, что это давно не имеет для него никакого значения, Брайан встал. – Не буду мешать тебе. Спасибо за отличный ремонт.
Его глаза вдруг стали печальными, и Керби обняла его лицо ладонями и легко поцеловала.
– Я выпишу тебе счет. Но медосмотр, который мы назначи­ли… это бесплатно. Брайан улыбнулся.
– Выгодная сделка!
Он уже повернулся к двери, но вдруг, не оглядываясь, заго­ворил. Слова легко слетели с его языка, словно давно ждали этой возможности.
– Я думаю, что влюбляюсь в тебя, Керби. И не знаю, что мы будем делать с этим.
Он быстро вышел, а она, не шевелясь, смотрела ему вслед. Затем медленно соскользнула с табурета и поняла, что следую­щему пациенту придется подождать минуту-другую. Пока у доктора восстановится дыхание.
Перед самым закатом Керби вышла прогуляться по пляжу. Она чувствовала, что ей необходим покой и немного времени на размышления до того, как вернется Брайан.
Он любит ее… Вернее, думает, что любит, но все равно, это уже совсем другой уровень. Она не ожидала от него ничего по­добного, и теперь ей вдруг стало страшно.
Керби подошла к краю воды. Пена прибоя окатила ее ло­дыжки. Когда волна отхлынула, высасывая песок из-под ее ног, она подумала, что такое же чувство вызывает в ней Брайан. Лег­кая, волнующая потеря равновесия, как ни пытаешься удер­жаться. Словно земля качается.
Она хотела его и упорно добивалась своего, пока не выиграла сражение. Но теперь ставки поднялись, стали гораздо выше, чем она рассчитывала вначале.
В какой-то момент ситуация изменилась, усложнилась, а она даже не заметила этого.
Такие, как Брайан, нелегко говорят о любви. Не то, что она. Ей эти слова всегда давались без труда. Но только не с Брайа­ном. Если она скажет ему, что любит, это должно быть правдой.
Впрочем, любые слова – это только фундамент, основа се­рьезных отношений. Ей придется решать, хочет ли она иметь дом, семью… и хочет ли этого с ним. А потом придется убедить его, что и он этого хочет с ней.
А это будет нелегко. Душевные травмы детства оставили свои шрамы, осложнили жизнь Брайана. Ему все дается непросто. И с ним тоже непросто…
Керби подняла лицо навстречу ветру. Но разве она уже не ре­шила? Разве в ту долю секунды, когда увидела его, истекающего кровью, когда страх победил профессиональную невозмути­мость, она не поняла, что чувствует не вожделение, а нечто го­раздо большее?
Керби осознала это только сейчас, и открытие ошеломило ее. Не стоит спешить, решила она. Сначала надо убедиться в своих чувствах. Она всегда лучше справлялась с ситуацией, когда все спокойно обдумывала, просчитывала возможные пос­ледствия. Тем более нельзя спешить, когда речь идет о таком важном решении.
Отмахнувшись от ехидного внутреннего голоса, Керби по­брела к дому, но внезапно вспышка света далеко в дюнах заста­вила ее остановиться. Когда свет мелькнул снова, она поняла, что это отражение солнечных лучей от стекла. Бинокль, поду­мала она, вздрогнув, а затем заслонила ладонью глаза от солнца и различила фигуру. На таком расстоянии невозможно было оп­ределить, мужчина это или женщина, но Керби стало не по себе. Она ускорила шаг, желая как можно скорее оказаться дома за запертыми дверями.
Глупо, говорила она себе. Просто кто-то наслаждается зака­том, а она случайно оказалась на пляже. Но неприятное ощуще­ние, что за ней следят, изучают ее, не прошло, и она поспешила к дому.
Она его заметила, и это только усилило его возбуждение. Он напугал ее одним своим присутствием! Тихо посмеиваясь, он про­должал держать Керби в поле зрения телескопического объек­тива, методично фотографируя, пока она почти бежала к дому.
Какое прекрасное тело! Он испытал наслаждение, наблюдая, как ветер словно обнажает ее, облепляя рубашкой и слаксами все изгибы. Солнечный свет мерцал на ее волосах, превращая их в горящее золото. По мере того как солнце все ниже опуска­лось за его спиной, краски сгущались, смягчались. Он был до­волен, что на этот раз воспользовался цветной пленкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119