— Поверьте, в этом приключении нет ничего неприятного, я веду вас к молодой, хорошенькой женщине...
— В шесть часов утра!
— Это лучшее время застать ее в постели. Они весело двинулись в путь.
За полчаса маленькая группа достигла «Люксембурга».
— Вот место нашего назначения, — сказал Кожоль, указывая на кокетливый домик, расположенный слева от входа в сад.
— Да это дом Пуссеты, актрисы «Трубадуров»! — сказал один из кузенов.
— Вы останетесь у дверей и будете следить за всеми входящими и выходящими. Если увидите мужчину около тридцати лет с бледным лицом, двое из вас войдут за ним в дом и не отставайте от него ни на шаг. Если вы увидите, что он выходит, будете наблюдать за ним. Понятно?
- Да.
— Я иду в дом. Итак, будьте настороже. Не пропустите дичь.
После этого наставления Кожоль проскользнул в дом актрисы. В передней он встретил горничную.
— Шарль наверху? — спросил он так, будто это был его лучший друг.
— Нет, Шарль еще не приходил, но мадам ждет его к завтраку, — отвечала камеристка,
— Досадно, досадно, — произнес недовольный граф, — я занят и не смогу зайти еще раз, а мне необходимо переговорить с ним...
— Тогда поговорите с мадам, она передаст все, что нужно.
— Она встала?
— Ей не спится.
— Доложи, что пришел Собачий Нос. Она, вероятно, запомнила мое имя...
Оставшись один, Кожоль выбежал на улицу и позвал людей, которых затем расставил в передней.Минуту спустя белокурая Пуссета появилась в зале нижнего этажа, где ждал ее Пьер.
— Вот как! — весело произнесла она. — Это тот молодой человек, который провел ночь в моей спальне! Однако, вы не надоедаете своими посещениями!
— Мы такие близкие друзья, Пуссета, что я пришел оказать вам услугу.
— Какую?
— Вы ждете Шарля, не правда ли? Он не придет, потому что подвергся опасности, которую только вы способны отвести от него. Поэтому он прислал меня за вами.
Маленькая блондинка побледнела.
— Едем, — проговорила она.
— Не со мной, Пуссета. Здесь двое моих друзей, которые проводят вас. А я должен заняться другими делами для его же спасения, но я вскоре присоединюсь к вам...
Он вышел в переднюю.
— Проводите ее в дом Сюрко и не теряйте из виду, я вам вверяю залог, — шепнул граф двоим ожидавшим.
Маленький дом артистки, примыкавший к Люксембургскому саду, состоял из нижнего этажа и двух других, опоясанных террасами в итальянском стиле.Нижний этаж состоял из двух отделений: маленького зала и обширной столовой, служившей для ужина веселой компании, когда беглец пробрался к актрисе. В бельэтаже был будуар, уборная и спальня белокурой Пуссеты.
Кожоль сидел возле окна в столовой, выходящего на улицу, С этого наблюдательного пункта он видел всех, кто входил в дом.
Горничная то и дело вбегала, готовя все для завтрака.
— Как тебя зовут? — спросил молодой человек.
— Бушго.
— А имя? —Розалия.
— Да ты дикарка для парижанки!
— А я и не парижанка, я из Венсена... а в Венсене еще не перевелись честные девушки, поверьте мне.
— Растолкуй мне, милая, — продолжал он, — каким образом ты, при всей твоей добродетели, находишься в услужении актрисы... репутация и нравы которой должны сильно шокировать твои принципы деревенской добродетели?
— Ах, я совсем одурела в Венсенской крепости!
— Так ты жила в крепости?
— Да, мой отец — тюремщик.
— В самом деле?
— И моих два брата.
— Тоже тюремщики?
— Да. И если бы я не убежала вовремя, то меня бы выдали замуж за Матюрина.
— Четвертого тюремщика?
— Совершенно справедливо!
— В таком случае, семейство Бушю — почти хозяева Венсенской крепости!.. Это нужно принять к сведению. Если меня посадят туда, я запасусь твоими рекомендациями, красавица.
— Я не думаю возвращаться в Венсен, разве только решусь на замужество.
— А почему бы тебе не стать женой Матюрина?
— Он слишком стар.
— И очень стар?
— Еще бы! Когда я собиралась уехать, его назначили смотрителем... по старшинству. Папа и братья говорили, что это даст мне завидное положение.
— Твой отец и братья правы, Розалия. Посуди сама: госпожа-смотрительница Венсена! Это щекочет самолюбие...
— Я не хочу выходить за Матюрина, чтобы потом умирать с тоски, когда я совершенно счастлива здесь, со своей госпожой.
— Ты ее очень любишь?
— Она так мила, кротка и весела... и добра просто до глупости. Если бы она не была так добра, разве бы она согласилась жить одна в этом углу, сохраняя верность этому мрачному красавцу, который приходит сюда, когда ему вздумается!
— Мне кажется, это очень приятно.
— Да, но в ожидании проходит золотая молодость, а между тем у нее не было недостатка в развлечениях, если бы она приняла хотя бы четверть всех предложений...
— Пожалуй, Розалия, ты слишком строга к себе и снисходительна к другим!
— А она слишком глупа! Только и дышит своим Шарлем. Ради него способна на все...
— Готова ради него в огонь и воду, — прибавил Кожоль, смеясь.
— Пять месяцев назад, когда горел «Одеон», мы рисковали изжариться. Соседи все выбрались, а она — нет. Ее милый был там и не хотел выходить, так и она осталась, как дура, возле своего возлюбленного!
Розалия говорила правду. Пять месяцев тому назад огонь истребил театр «Одеон».
— Неужели твоя госпожа Пуссета так влюблена в своего Шарля?
— Просто без ума!
— А он любит ее?
— Он ее обожает. Настоящие голубки.
— В таком случае, бедняжка Шарль будет просто в отчаянии. Думаю, что наша встреча будет из-за этого еще более радостной.
— Так он не ждет вас?
— Я готовлю ему сюрприз... и чтобы он был еще приятнее, попрошу тебя об одной услуге...
— Какой?
— Не докладывай ему, что я здесь и что Пуссета уехала. Не говори ни слова... а то испортишь радость, которую я думаю ему доставить. Впоследствии от отблагодарит тебя.
Девушка убежала на кухню.Часы пробили десять.Минуту спустя в дверь входил Точильщик.
— Право, я умираю от голода в ожидании вас! Ошеломленный Точильщик отступил на шаг. Но сзади, перекрыв дверь стояли друзья графа.
Увидев, что отступление отрезано, глаза Точильщика вспыхнули, а руки, опустившиеся в широкие карманы плаща, показались снова уже с двумя пистолетами...
— Прикажи своим людям пропустить меня, или ты будешь убит, — сказал Шарль.
Граф откинулся на спинку стула и засмеялся:
— А Пуссета? Дурак! Ты забываешь, что малютка поплатится за твои необдуманные действия! Отдай свое оружие этим господам и садись за стол. Мы потолкуем за бутылочкой вина.
В этом убийце, ужасавшем села и города своей жестокостью, было одно человеческое чувство — он был накрепко привязан к этой белокурой болтушке...
При имени актрисы он повернулся к кузенам и молча подал им оружие. В изнеможении от страшного нервного потрясения он опустился на стул и спросил глухим, дрожащим голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68