Дрожа и забывая об опасности, Буэ стремительно бросился на свою добычу.Занесенный топор опустился мимо. Жан Буэ отскочил назад.
— Ты все равно будешь в моих руках, если не живая, так мертвая, — произнес он задыхающимся от бешенства голосом.
Елена догадалась, что он хочет пойти за оружием.
— Ты не выйдешь отсюда, мерзавец! — закричала она. Судья заметил, что девушка слабеет.
— Кажется, ты теряешь силы, мошенница. Что ж, я подожду!..
— Ну, подходи, — отвечала Елена. Судья бросился на нее и сжал в железных объятиях.
Топор упал на пол.Отчаянный крик огласил мрачные залы. Она тщетно пыталась освободиться. Ненавистные поцелуи палача жгли ее.
— Ага, попалась, обманщица! Теперь я поиграю с тобой, как играл с другими, подобными тебе...
Бедная девушка отчаянно пыталась освободиться. Но тиран целовал ее, приговаривая:
— Ну, попытайся убежать, а я снова тебя поймаю. Ты, кажется, хотела отомстить за других, но ты пойдешь той же дорогой, что и другие!
Силы покидали ее.Буэ разорвал на ней одежду. Чувство стыда вернуло ей силы, и она впилась зубами в его горло.
Почувствовав сильную боль, Буэ схватил ее за волосы и оторвал от себя.Елена потеряла сознание.
— Теперь она моя, — произнес негодяй и отнес ее на кровать...
... Между тем как в одном уголке Ренна происходила эта сцена, в другом конце города все было в движении. Под грохот барабанов Клебер вступал в город во главе шести тысяч солдат.
Несмотря на победу при Савенес, где он истребил вандейскую армию, Клебер, впавший в немилость, был отозван в маленький городок, в гарнизон Шатобриана. Здесь он получил приказ собрать свои войска на правом берегу Луары, чтобы вести их в Ренн.
Понятно, с какой радостью это подкрепление было встречено Пошолем, которого известили о намерении шуанов овладеть Ренном.Уже через час солдаты были размещены в жилищах буржуа. Угроза гильотины сделала жителей гостеприимными.
Теперь надо было подумать, как разместить командиров. Чтобы сохранить свою шкуру, Пошоль наполнил свой дом этими буйными защитниками. Но их было много.
Тогда он вспомнил о своем друге, Жане Буэ, которого не слишком любили шуаны.
— Где же вы разместите моих людей? — спрашивал Клебер.
— Будьте покойны, генерал. Я хочу послать их к одному из моих друзей. Судья Жан Буэ владеет самым большим домом в Ренне, а сам занимает лишь несколько комнат...
Двадцать офицеров, оставшихся на улице, последовали за проводником.
Подойдя к дому, офицеры пожелали представиться хозяину.
— Гражданин не может вас принять.
— Почему?
— Десять минут назад его разбил удар... когда он выходил из-за стола... он как раз беседовал с дамой... — сбивчиво отвечал слуга.
— А эта дама молода? — спросил красивый юноша с каштановыми волосами.
— Лет шестнадцати.
— Красива?
— Необыкновенно, — отвечал слуга. Офицер обратился к товарищам.
— Вот как? С ним случился удар после обеда... во время беседы с очаровательной женщиной? Что вы скажете об этом судье?
— Должно быть, забубенная голова и волокита, — дружно ответил хор офицеров и покатился со смеху.
Красивый юноша обратился к лакею.
— Так как твой господин болен, то представь нас хозяйке!
ГЛАВА 22
Расставшись с Еленой, Ивон беспрепятственно выбрался из Рена.«Куда мне идти?» — подумал он, оглядывая пустынную местность.
Зарождающаяся любовь притупила память о дружбе. Но, оставшись один, он вспомнил своего товарища детских игр.
— Я должен вернуться в Лаваль, где остался мой дорогой Кожоль. Только он может рассеять мою тревогу по поводу Елены.
Он тяжело вздохнул.
— Бог знает, когда я теперь ее увижу...
... Кожоль помещен был у хлебопека Симона, который, подобно вдове в Ренне, был тайным агентом шуанов.
От городских ворот до дома булочника Бералек почти никого не встретил, улица была пустынна. Представившись Симону, он спросил о причине этого безлюдья.
— О, — отвечал тот, — вы не могли выбрать более удобной минуты, чтобы тайком войти в город, потому что весь народ хлынул на площадь смотреть на казнь несчастного генерала, принца Талмона.
Талмон, командовавший отрядом, в котором служили Ивон и Кожоль, был взят в плен синими у самых ворот Лаваля, и в этот день он шел на эшафот.
— А ваш раненый? — осведомился Ивон.
— По-прежнему весел. Впрочем, он несколько раз спрашивал о вас. Сегодня, например, шутки ради, он потребовал мадам Триго.
— Что это за Триго?
— Старая ворожея шуанов, о которой я ему когда-то рассказал. С тех пор он замучил меня, требуя, чтобы я привел к .нему эту гадалку. Она теперь у него.
Убежищем Кожоля служила узкая комната, встроенная между двумя стенами домов, с замаскированным входом. При виде друга, раненый вскрикнул от радости.
— Очень кстати, мой милый Ивон!
Обращаясь к старухе, сидевшей у его постели, Кожоль сказал:
— Вот, дорогая Триго, еще один экземпляр для вашего изучения! Ивон, дай скорее руку, ты узнаешь свою судьбу!
Бералек протянул свою ладонь, которую ворожея молча осмотрела.
— Вы очень хотите узнать свое будущее? — важно спросила Триго.
— Уж не думаешь ли ты, что он протянул руку для милостыни, — возмутился больной.
— Говорите, — сказал Ивон.
— Сколько вам лет? — спросила Триго.
— Двадцать четыре.
— Вы умрете на эшафоте, не достигнув тридцати шести лет.
— Вот как? — воскликнул Кожоль. — Да ты читаешь его судьбу по моей жизненной книге!
— Пусть будет эшафот, если так хочет судьба.
— Не только судьба этого хочет, - прибавила гадалка, изучая линии его руки.
— Кто же еще?
— Вы сами. Вы можете быть спасены, но погибнете, если на дороге к спасению вы не воспользуетесь величайшим блаженством, которое вам предоставится.
— Так что тебе грозит эшафот по собственному желанию! Да, это очень мило! У тебя в запасе есть еще десяток лет, чтобы сделать свой выбор, — смеялся Кожоль.
Встав, чтобы проститься, ворожея, обратилась к молодому скептику:
— Напрасно вы смеетесь, — сказала она, — участь вашего друга зависит от него самого... а если вы не верите, не мешайте верить другому.
— Но я верю, верю, добрая старушка, — ответил, хохоча, Кожоль.
— Что она хотела сказать этим? — спросил Ивон после ухода Триго.
— Откуда мне знать? То, что она тебе наговорила, гораздо понятнее, чем ее предсказание мне!
— Что же она тебе сказала?
— Что я подставлю под топор шею...
— Но это очень понятно, — прервал шевалье.
— Постой, дай окончить... что я подставлю под топор шею другого! ... Мне срежут чужую шею! Что ты на это скажешь?
— Это странно!
— Разве только мне подменят голову во время сна, а иначе я не знаю, как оправдать предсказание Триго.
Впечатление, произведенное предсказанием старухи, скоро забылось, и Бералек начал расспрашивать больного.
— Как твоя рана?
— Я скоро буду уходить, — отвечал Кожоль, которому штык проткнул бедро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68