После небольшой артподготовки фашисты в полный рост снова пошли в атаку. На расстоянии пятидесяти метров глуховчапе открыли шквальный огонь. Первая цепь наступавших была скошена, вторая залегла. Вскоре фашисты снова повторили атаку
и опять неудачно.Не принесло оккупантам успеха и наступление на Шарповку. У обочины дороги, по которой шли танки, лежал в секрете боец Шалыгинского отряда Григорий Петрович Маслов. С миной в руке он пополз навстречу головному танку. Как произошло дальнейшее, никто не знал. Видели только то, что танк подорвался, а уже ночью, после боя, невдалеке от подбитой машины нашли изуродованное тело Маслова. Остальные три танка были подбиты из 45-миллиметровой пушки. Атаку пехоты, лишенной поддержки танков, шалыгинцы отбили ружейно-пулеметным огнем.
Под Зазерками и у Старой Шарповки немцы потеряли 85 человек. Атаки их не прекращались до темноты. Как только сгустились сумерки, наши оперативные группы отошли. Однако пришлось оставить несколько бойцов, которым было приказано периодически постреливать, чтобы создать видимость нахождения
партизан в обороне.
22 июня. К утру все отряды собрались в лесу Марица. Неизвестна была только судьба группы Борисова, состоявшей из сорока партизан. Двухдневный ожесточенный бой, форсирование реки, утомительный ночной марш изнурили людей. Стоило человеку присесть, как он тотчас же погружался в глубокий сон. Необходима была передышка.
Брешь в кольце окружения была пробита, путь в Брянские леса расчищен. Но уходить от Конотопско-Курской магистрали не хотелось. Оккупанты восстановили разрушенные нами мосты, и снова один за другим идут па Курск вражеские поезда с войсками, боеприпасами и техникой. Поэтому из леса Марица соединение двинулось па юго-восток, ближе к магистрали. Нужно было во что бы то ни стало сорвать воинские перевозки противника.
Остановились па дневку в селе Окоп. Здесь нас догнала разведка, оставленная наблюдать за действиями врага. Любопытно, немцы весь день прочищали урочища Марица и Довжик, но, конечно, партизан там не нашли.
23 июни. Ночью недалеко от села Ховзовки паши отряды про-рвали заградительные заслоны 318-го немецкого полка, форсировали вброд реку Клевень севернее Берюха, прошли в Казенный лес и остановились на отдых в двух километрах от села Бруски. Мы подвели итог деятельности соединения за последние две недели. Цифры побед внушительны. Партизаны уничтожили свыше семисот солдат и офицеров, подорвали десять грузовых автомашин, танк и танкетку, железнодорожный мост на реке Реть про-тяженностью в 50 метров и три моста на грунтовых и шоссейных
дорогах общей длиной 375 метров, пустили под откос три эшелона с войсками и техникой противника.
24 июня. Гитлеровцы вновь подтянули резервы и выставили вокруг нас сильные заставы. В деревнях Петуховка и Вегеровка расположились немецкие полки, в Берюхе — мадьярский заслон.
Оккупанты, видно, твердо решили уничтожить наши отряды. Мы им теперь — как кость в горле. На Курском направлении начались ожесточенные бои. А на главной магистрали, по которой они снабжают этот участок фронта, в каких-нибудь ста пятидесяти километрах от переднего края чуть ли не ежедневно происходят крушения поездов.
В такой обстановке нельзя избавиться от тяжелых оборонительных боев. Гитлеровцы будут навязывать их нам, пока отряды не отойдут от железной дороги. Нам же пока нет смысла уходить. Здесь ахиллесова пята противника, здесь наша помощь фронту будет наиболее полезна.
В оборонительных боях мы тоже выигрываем: во-первых, наши потери несравненно меньше, чем у противника, во-вторых, несколько вражеских полков, составляющих по силе целую дивизию, уже не доехали до Курска и вынуждены впустую гоняться за нами.
Противник вновь угрожает нам окружением.
27 июня. Вчера ночью закончили передислокацию отрядов. Расположились тремя большими группами. В Анатольевских лесах, по обеим сторонам дороги Ворожба — Хутор-Михайловский, находятся отряды: Глуховский и Шалыгинский — слева, Конотоп-ский и Кролевецкий — справа, Путивльский отряд, как самый большой и сильный, расположился в пятнадцати километрах южнее, в Новослободском лесу.
Дороги Конотоп — Ворожба и Ворожба — Хутор-Михайловский идут в непосредственной близости от нас. Это позволит нам при случае нанести удары по Путивлю, Шалыгину, Глухову, Эсма-ни, Крупцу и лишает противника возможности окружить одновременно все наше соединение.
В полдень вражеская мотопехота, прибывшая на одиннадцати автомашинах с артиллерией, минометами и пулеметами, заняла село Калиши и оттуда повела обстрел Новой Слободы зажигательными снарядами. С первых же выстрелов запылали хаты колхозников. В течение нескольких часов фашисты сожгли в Новой Слободе до пятисот крестьянских дворов, в Калишах — свыше ста, в Ли-нове — тридцать. Партизаны расставили мины на дорогах, по которым должны возвращаться каратели. Вечером на минах взорвались две вражеские автомашины. Убито семнадцать палачей.
28 июня. Разведка сообщила, что противник стянул в Путивль все силы, разбросанные по селам района. Оставленные на местах небольшие гарнизоны настолько напуганы действиями партизан, что в любую минуту могут сорваться с насиженных мест и удрать в Путивль.
29 июня. Утром в штаб пришли две колхозницы. Они жаловались на бойца, который забрал у них сало, картошку, молоко, курицу. Случай этот очень взволновал меня и Руднева. Никогда еще в соединении не было мародеров. Даже в очень тяжелые дни, когда партизаны буквально голодали, никто не обижал колхозников или рабочих, не говоря уже о вдовах или солдатских семьях. А тут такая неприятность! Объявили общее построение. Женщины обошли строй, но виновника не нашли. Тогда я рассказал партизанам о жалобе, и партизаны сами разыскали мародера. Им оказался молодой парень, недавно пришедший в отряд. Воевал он неплохо, участвовал в нескольких сложных разведывательных
операциях.Начался допрос. Я пытался выяснить, что же его толкнуло на такой подлый поступок. Ничего вразумительного он не ответил. Пришлось его арестовать.
Ровно через час снова было назначено общее построение. Перед строем бойцов в присутствии большой группы местных жителей начальник штаба Базыма, чеканя каждое слово, зачитал приказ о расстреле виновного. Наступила гробовая тишина. Вдруг раздался пронзительный женский крик:
— Ой, лышенько, то що цэ робыться! За одну курку людыну стриляты будуть!
Обе женщины бросились ко мне, умоляли помиловать виновного. Стройные ряды партизан как-то сами по себе смешались с жителями. Начался митинг. Люди с гневом осуждали поступок мародера, но никто не требовал расстрела. Всем было жалко парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58