Я медлил. Нужно было выждать, когда прибывшая группировка подставит свой фланг под огонь засады. Это был наш последний резерв, и допустить ошибку значило проиграть бой, погубить все соединение.
Наконец долгожданный момент настал. Каратели развернулись точно так, как я предполагал. По моему сигналу Кочемазов и Цимбал ударили во фланг развернувшейся колонны противника и по его обозу. В первые же минуты пулеметчики лейтенанта Цвет-кова и Федорова вывели из строя десятки карателей. Фашисты метнулись вправо и снова попали под шквальный пулеметный огонь Сергея Абрамова, который с пятью товарищами прикрывал фланг группы Цимбала и Кочемазова. Началась паника. Бросая оружие и раненых, фашисты бросились бежать.
Из дневника мадьярского офицера, которого в последние минуты боя подстрелил и притащил на себе в штаб соединения летчик Борисов, мы узнали, что нашу засаду противник принял за парашютный десант Красной Армии. «Когда батальоны стали отходить от Веселого,— писал этот офицер,— русские самолеты высадили в тылу у нас десант». Этими предположениями врага очень гордились бойцы. В шутку они стали называть себя парашютистами, а Канавец, доставший еще два месяца назад петлицы авиадесантных войск, чувствовал себя буквально именинником. Ведь уже дважды — в Дубовичах и в Веселом — противник был введен в заблуждение этими петлицами.
Бой был выигран. Противник бежал от Веселого, оставив на поле убитыми и замерзшими более шестисот человек. Дорогой ценой досталась нам эта победа. Смертью героев погибло немало отважных партизан. Среди них комиссар Глуховского отряда — стойкий большевик и талантливый агитатор Александр Павлович Белявский, герой гражданской войны Семен Емельянович Раки-тин, путивляне Корч, Кугат, Самко, Василий Лебедев из Куйбышева, горьковчанин Борис Морозов, Романцов и Постников из Кировской области. Умерли от ран Тараканов, Харин, Ильющенко, Павлов.
Жалко, очень жалко товарищей, но что поделаешь. Добыть победу без крови нельзя.
В Хинельских лесах
3 марта. Вчера, как только сгустились сумерки, поднялась вьюга. Мороз к ночи стал еще злее. Усталость после дневного боя валила людей с ног. Но не об отдыхе думали мы, а о том, как незаметно уйти из Веселого, запутать следы и оторваться от противника. Если не уйдем, то утром враг ринется в бой С новыми силами, а нам драться печем: нет снарядов и мин, на каждый автомат осталось всего по неполному диску патронов, а на винтовку — по обойме. Пришлось дать команду всем отрядам и боевым группам выстроиться в походную колонну и двигаться на Бруски. Впереди пошли разведка и головная походная застава, по бокам боевые охранения прикрывают арьергард.
Петляя по проселочным дорогам и снежной целине, мы прошли мимо Софиевки, Ревякина, Малушина и остановились на дневку в Брусках. Задуманный маневр осуществился. Каратели отстали.
Невдалеке от Брусков расположена деревня Мойсеевка. В ней скрывалась жена комиссара Руднева Домникия Даниловна с семилетним сыном Юриком. Когда Семен Васильевич был здоров, пи у кого по возникало мысли, чтобы забрать их в соединение. У всех было свое горе. Семьи очень многих партизан находились либо в оккупированных врагом селах и городах, либо вообще неизвестно где. Теперь же, видя страдания тяжело раненного комиссара, было решено сделать так, чтобы его верный друг — жена находилась рядом с ним.
Среди ночи Горкунов, Радик и два пулеметчика ворвались на санях в Мойсеевку и подняли с постели Домникию Даниловну с Юриком. Выехав из села на косогор, они дали несколько пулеметных очередей по немецкой управе. Над селом взвилась ракета. Тревога! Заработали минометы. Но всё впустую. Смельчаки, перевалив за горку, рысцой поехали дальше. К. утру Домникия Даниловна и Юрик были в Брусках.
Нужно отдать должное выдержке этой скромной женщины. Видя тяжелое состояние Семена Васильевича, она сумела взять себя в руки, не выдала тяжелых переживаний и делала все, чтобы муж как можно быстрее выздоровел.
Трудно работникам медсанчасти лечить больных и раненых в наших условиях. К тому же иногда необходимо проконсультироваться, особенно по поводу сложных ранений, с другими, более опытными врачами. А где их взять? И все же партизаны попросили меня найти такого врача, с которым можно было бы посоветоваться о ранениях Руднева и Павловского.
По сведениям связных, в Хуторе-Михайловском жил прекрасный хирург Самохвалов. Но хутор этот занят фашистами. Надо было выкрасть врача у немцев. Похищение его поручили командиру четвертой оперативной группы Пятышкину. Он с радостью взялся выполнять это поручение. С Рудневым его связывала боевая партизанская дружба. С первых дней войны они вместе, сначала в Новослободском лесу, теперь — в объединенном отряде, который стал именоваться соединением. Комиссар помогал Павлу Степановичу Пятышкину, типичному представителю сельской интеллигенции, овладевать военным мастерством. За короткий срок Пятышкин превратился из мирного сельского учителя в боевого партизанского вожака.
Много пришлось пережить пожилому доктору в памятную зимнюю ночь, когда к нему в дом явились вооруженные люди и потребовали немедленно собираться. Только в пути, убедившись, что имеет дело с советскими партизанами и что ему никто не хочет сделать ничего плохого, он пришел в себя. По прибытии в соединение доктор сразу же приступил к делу. Вместе с врачом Маевской осмотрел раненых, дал ценные советы. К утру Григорий Иванович Самохвалов с увесистым узлом продуктов, которые вручили ему партизаны, был благополучно доставлен домой.
4 марта. Вернулся из разведки Ефим Федоров с двумя товарищами. Они были оставлены для наблюдения за действиями противника в районе села Веселого. Разведчики рассказали интересную историю. Утром, после нашего ухода, гитлеровцы и мадьяры вошли в село. Они мобилизовали все население на рытье могил. В полдень устроили похороны. Но в это время в чистом морозном небе появились три немецких бомбардировщика, которые приняли траурную процессию своих собратьев за колонну партизан и добросовестно разбомбили их. Количество гробов и могил увеличилось.
Хлопцы передали мне дневники убитых ими офицера и ефрейтора. Вот что писал офицер: «1 марта батальон отошел в Холопов, где хоронили убитых. Германские самолеты бомбили Веселое, но партизан там уже не было, зато сильно пострадали наши части. Только в нашем подразделении убитых трое и десять ранено».
В дневнике ефрейтора значилось: «28.11.42 года в 5 ч. 15 м.. мы вели перестрелку с партизанами в Черневом. Оттуда двинулись на Шалыгино, где у нас завязался бой с немцами, которые приняли нас за партизан. Из Шалыгина пошли на Веселое и в 9 ч. 15 м. вступили в бой, который длился до 20.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Наконец долгожданный момент настал. Каратели развернулись точно так, как я предполагал. По моему сигналу Кочемазов и Цимбал ударили во фланг развернувшейся колонны противника и по его обозу. В первые же минуты пулеметчики лейтенанта Цвет-кова и Федорова вывели из строя десятки карателей. Фашисты метнулись вправо и снова попали под шквальный пулеметный огонь Сергея Абрамова, который с пятью товарищами прикрывал фланг группы Цимбала и Кочемазова. Началась паника. Бросая оружие и раненых, фашисты бросились бежать.
Из дневника мадьярского офицера, которого в последние минуты боя подстрелил и притащил на себе в штаб соединения летчик Борисов, мы узнали, что нашу засаду противник принял за парашютный десант Красной Армии. «Когда батальоны стали отходить от Веселого,— писал этот офицер,— русские самолеты высадили в тылу у нас десант». Этими предположениями врага очень гордились бойцы. В шутку они стали называть себя парашютистами, а Канавец, доставший еще два месяца назад петлицы авиадесантных войск, чувствовал себя буквально именинником. Ведь уже дважды — в Дубовичах и в Веселом — противник был введен в заблуждение этими петлицами.
Бой был выигран. Противник бежал от Веселого, оставив на поле убитыми и замерзшими более шестисот человек. Дорогой ценой досталась нам эта победа. Смертью героев погибло немало отважных партизан. Среди них комиссар Глуховского отряда — стойкий большевик и талантливый агитатор Александр Павлович Белявский, герой гражданской войны Семен Емельянович Раки-тин, путивляне Корч, Кугат, Самко, Василий Лебедев из Куйбышева, горьковчанин Борис Морозов, Романцов и Постников из Кировской области. Умерли от ран Тараканов, Харин, Ильющенко, Павлов.
Жалко, очень жалко товарищей, но что поделаешь. Добыть победу без крови нельзя.
В Хинельских лесах
3 марта. Вчера, как только сгустились сумерки, поднялась вьюга. Мороз к ночи стал еще злее. Усталость после дневного боя валила людей с ног. Но не об отдыхе думали мы, а о том, как незаметно уйти из Веселого, запутать следы и оторваться от противника. Если не уйдем, то утром враг ринется в бой С новыми силами, а нам драться печем: нет снарядов и мин, на каждый автомат осталось всего по неполному диску патронов, а на винтовку — по обойме. Пришлось дать команду всем отрядам и боевым группам выстроиться в походную колонну и двигаться на Бруски. Впереди пошли разведка и головная походная застава, по бокам боевые охранения прикрывают арьергард.
Петляя по проселочным дорогам и снежной целине, мы прошли мимо Софиевки, Ревякина, Малушина и остановились на дневку в Брусках. Задуманный маневр осуществился. Каратели отстали.
Невдалеке от Брусков расположена деревня Мойсеевка. В ней скрывалась жена комиссара Руднева Домникия Даниловна с семилетним сыном Юриком. Когда Семен Васильевич был здоров, пи у кого по возникало мысли, чтобы забрать их в соединение. У всех было свое горе. Семьи очень многих партизан находились либо в оккупированных врагом селах и городах, либо вообще неизвестно где. Теперь же, видя страдания тяжело раненного комиссара, было решено сделать так, чтобы его верный друг — жена находилась рядом с ним.
Среди ночи Горкунов, Радик и два пулеметчика ворвались на санях в Мойсеевку и подняли с постели Домникию Даниловну с Юриком. Выехав из села на косогор, они дали несколько пулеметных очередей по немецкой управе. Над селом взвилась ракета. Тревога! Заработали минометы. Но всё впустую. Смельчаки, перевалив за горку, рысцой поехали дальше. К. утру Домникия Даниловна и Юрик были в Брусках.
Нужно отдать должное выдержке этой скромной женщины. Видя тяжелое состояние Семена Васильевича, она сумела взять себя в руки, не выдала тяжелых переживаний и делала все, чтобы муж как можно быстрее выздоровел.
Трудно работникам медсанчасти лечить больных и раненых в наших условиях. К тому же иногда необходимо проконсультироваться, особенно по поводу сложных ранений, с другими, более опытными врачами. А где их взять? И все же партизаны попросили меня найти такого врача, с которым можно было бы посоветоваться о ранениях Руднева и Павловского.
По сведениям связных, в Хуторе-Михайловском жил прекрасный хирург Самохвалов. Но хутор этот занят фашистами. Надо было выкрасть врача у немцев. Похищение его поручили командиру четвертой оперативной группы Пятышкину. Он с радостью взялся выполнять это поручение. С Рудневым его связывала боевая партизанская дружба. С первых дней войны они вместе, сначала в Новослободском лесу, теперь — в объединенном отряде, который стал именоваться соединением. Комиссар помогал Павлу Степановичу Пятышкину, типичному представителю сельской интеллигенции, овладевать военным мастерством. За короткий срок Пятышкин превратился из мирного сельского учителя в боевого партизанского вожака.
Много пришлось пережить пожилому доктору в памятную зимнюю ночь, когда к нему в дом явились вооруженные люди и потребовали немедленно собираться. Только в пути, убедившись, что имеет дело с советскими партизанами и что ему никто не хочет сделать ничего плохого, он пришел в себя. По прибытии в соединение доктор сразу же приступил к делу. Вместе с врачом Маевской осмотрел раненых, дал ценные советы. К утру Григорий Иванович Самохвалов с увесистым узлом продуктов, которые вручили ему партизаны, был благополучно доставлен домой.
4 марта. Вернулся из разведки Ефим Федоров с двумя товарищами. Они были оставлены для наблюдения за действиями противника в районе села Веселого. Разведчики рассказали интересную историю. Утром, после нашего ухода, гитлеровцы и мадьяры вошли в село. Они мобилизовали все население на рытье могил. В полдень устроили похороны. Но в это время в чистом морозном небе появились три немецких бомбардировщика, которые приняли траурную процессию своих собратьев за колонну партизан и добросовестно разбомбили их. Количество гробов и могил увеличилось.
Хлопцы передали мне дневники убитых ими офицера и ефрейтора. Вот что писал офицер: «1 марта батальон отошел в Холопов, где хоронили убитых. Германские самолеты бомбили Веселое, но партизан там уже не было, зато сильно пострадали наши части. Только в нашем подразделении убитых трое и десять ранено».
В дневнике ефрейтора значилось: «28.11.42 года в 5 ч. 15 м.. мы вели перестрелку с партизанами в Черневом. Оттуда двинулись на Шалыгино, где у нас завязался бой с немцами, которые приняли нас за партизан. Из Шалыгина пошли на Веселое и в 9 ч. 15 м. вступили в бой, который длился до 20.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58