ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— Лучше уж ты меня мошенником зови, чем мне тебя обзывать. Лучше!
— Ничего, — сказал Василе, встав. — Если не хочешь добром понимать, поймешь худом... Сроду я не ходил по судам, а тут уж не спущу тебе, хоть последнюю рубаху с себя продам!
Ион продолжал смеяться, провожая его до двора. Но когда остался один, почувствовал, что от этого спокойного упорства старика его собственная уверенность поколебалась...
6
Херделя, как и полагалось, заранее известил инспектора, что годовые экзамены в школе Припаса будут происходить во второе воскресенье июня... И хотя он успел поздравить Хорвата с повышением в должности, послав ему почтительное письмо, экзамена он боялся, как никогда. Он узнал, что новый инспектор намеревается присутствовать на экзаменах в тех школах, где, по его мнению, недостаточно преуспели в государственном языке, и Херделя был уверен, что тот приедет и в Припас. Он вспоминал его прошлогодний приезд, тогдашнее предупреждение и озабоченно говорил себе:
— Недолго длится счастье в жизни человека...
Покуда он был отстранен, Зэгряну, обучавший по
другому методу, только больше запутал детей. И теперь Херделе предстояло за два месяца одолеть годовую программу. Он положил всю душу на то, чтобы втемяшить в юные головы побольше венгерских слов. Приходил в школу чуть свет, просиживал до самых сумерек, только бы сошло благополучно, только бы угодить инспектору... Вдобавок он еще дрожал из-за Белчуга. Тот закружился со своей новой церковью и совсем перестал бывать на уроках.
— Смотри, брат Ион, приедет инспектор на экзамены и задаст нам перцу! — шутливо говорил ему Херделя, а самого в душе грызла тревога.
— Так я и испугался вашего инспектора... Видел бы ты, как меня каменщики донимают, так не поминал бы мне про инспектора, Захария, честное слово!
Они по-прежнему недолюбливали друг друга, но и не враждовали. Встреч не искали, но и не избегали, а когда сходились случайно, перебрасывались незначительными словами о делах, стараясь, однако, не затягивать разговора и, главное, не извлекать на свет божий старые недоразумения.
В субботу, накануне экзаменов, Херделя пошел с учениками в лес, они принесли оттуда веток и цветов и разубрали школу гирляндами. Домой, в Армадию, он попал уже после обеда, валясь с ног от усталости. Он только было стал жаловаться жене, как он заработался, когда перед домом остановился экипаж, в комнату влетела перепуганная Гиги и крикнула:
— Папа, папа!.. Инспектор!
Херделя сразу забыл всю усталость и кинулся на улицу.
— Разрази его господи, и вздохнуть не даст! — проворчала г-жа Херделя.
А через несколько минут учитель вел в комнаты инспектора.
— Я вас разыскивал в Припасе... Не знал, что вы там не живете... Признаться, я не представляю себе хорошей школы при таком учителе, который живет в другом селе... Но, впрочем, завтра увидим...
Херделя пробормотал что-то невразумительное. Когда он был взволнован и смущен, он всегда плохо говорил по-венгерски. Подав инспектору стул, обмахнул его носовым платком.
— Благодарю, — сказал Хорват, покоробленный тем, как немилосердно коверкает официальный язык учитель государственной школы.— Благодарю!.. Я только хотел предупредить вас, что приехал намеренно к вам на экзамены... В прошлый раз, помню, у вас обстояло не особенно блестяще и теперь хочу посмотреть, насколько вы преуспели... А сейчас мне бы хотелось найти тут гостиницу или что-то в этом роде, где-бы можно переночевать...
— У нас их две, господин инспектор, а лучше всего при пивной «Рахова»... Чисто и дешево! — с готовностью объяснил Херделя, желая поскорее избавиться от него.
Госпожа Херделя преспокойно сидела на канапе у окна и латала старые мужнины брюки, чтобы ему не трепать хороших в канцелярии у Грофшору, где он рассчитывал запрячься в работу сразу после экзаменов. Гиги, все еще не оправясь от испуга, стояла в забывчивости с боязливой улыбкой, не в силах оторвать глаз от инспектора, на которого во всех учительских домах обычно смотрят, как на грозного идола.
— Это ваша семья? — спросил Хорват.
— Да, да,—сказал Херделя, подобострастно потирая руки. — У нас еще одна дочь, но она с божьей помощью вышла замуж... И сын... он тоже не с нами...
— Хозяйствуете, сударыня, да? — с начальственной галантностью обратился к жене учителя Хорват.— Весьма похвально. Домовитость — лучшее украшение женщины.
— Я по-венгерски не говорю, — не поднимая головы от рукоделья, сказала г-жа Херделя со спокойствием, ужаснувшим учителя.
— Как?.. Не понимаю! — изумленно сказал инспектор.
— Я ваши слова понимаю, но просто не хочу говорить по-венгерски! Не люблю кривляться, лопотать на иностранном языке, когда нет необходимости! — отрезала та тоном уничтожающего превосходства и сжала губы, как будто одна только мысль, что она может говорить по-венгерски, претила ей.
Инспектор Хорват не понял речей г-жи Хер дели. Но видел, что эта женщина не знает венгерского, хоть она и жена учителя государственной школы, и был глубоко возмущен. Тогда он с растерянной улыбкой обратился к Гиги:
— Может, и барышня не говорит?
— Никогда... нет... не говорила! —ответила Гиги в страхе, что он и ее станет гонять, и так отчаянно коверкая венгерские слова, что инспектор страдальчески передернулся.
— А... да, да... Вы, очевидно, не говорите между собой по-венгерски? — спросил Хорват Херделю.
— Нет... то есть... Оно и трудно было бы... Женщинам неоткуда... Помилуйте... Зато вот сын говорит бойчее любого венгра... Да... Вся Армадия прямо поражается, до чего он отлично знает, — пролепетал учитель и вздохнул.
Инспектор вышел, подавив в себе негодование. А когда садился в экипаж, то важно и строго сказал Херделе:
— Это просто неслыханно, милостивый государь! Если наш язык не понимают даже в семье учителя, который должен быть убежденным его проповедником, как тогда может прогрессировать венгерская система образования? Как, я вас спрашиваю?.. То, что я увидел у вас, меня прямо поразило и удручило. Во всяком случае, после этого мне крайне любопытно, как пройдет завтрашний экзамен...
Госпожа Херделя и Гиги целый вечер поминали инспектора недобрым словом, сам учитель помалкивал; в постели потом ему все никак не лежалось, а наутро, идя в Припас, он крестился и перебирал все молитвы, какие только помнил.
Когда пробило восемь часов, в класс вошел инспектор, а Белчуга еще не было, он явился лишь около девяти, в забрызганной известью одежде. Экзамен был сущей пыткой для учителя и учеников. Хорват то и дело перебивал их, запутывал, и чуть ученик ошибался, он насупливал брови и торжествующе взглядывал на Херделю. А несколько раз громко сказал:
— Как им это выучить, когда они языка не знают!.. Хоть бы один прилично говорил по-венгерски!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130