На улице, впрочем, он не раз усомнился в правильности принятого решения — на него обращали внимание даже больше, чем на его спутников. Дело в том, что его западная внешность и одежда, и без того экзотичные по местным понятиям, в сочетании с восточным тюрбаном смотрелись попросту комично.
Цены на лошадей были довольно высокими — в этом отношении Фандертольд не соврал — и Элина впервые озаботилась финансовым положением команды; до этого она как-то приняла как должное, что с прибытием в город ее товарищей денежные проблемы разрешились. Лишь теперь она узнала, что Эйрих работал грузчиком, сохраняя в неприкосновенности остатки своего жалования охранника; и хотя, строго говоря, в этом не было особой жертвы — ведь Эйрих не был дворянином, да даже и сама графиня в детстве не чуралась черной работы — однако девушка тут же пылко заверила Эйриха, что, как только у нее будут деньги, она отдаст ему не только долг за лошадь, но и вдвое больше, чем он заработал в порту. Эйрих с улыбкой ответил, что ему было полезно размяться, и он совсем не настаивает на возврате долга, однако Элина заявила, что дала слово, а дворянское слово нерушимо, хочет он того или нет.
У Редриха проблем с финансами не было; он собирался сам купить Элине лошадь, но, пока он думал, как это поделикатней предложить, деньги уже были уплачены Эйрихом. Редрих чуть заметно покраснел и расплатился за собственного коня.
— В Пирвадии, как видно, хорошо платят наемникам? — осведомилась графиня. Она спросила без всякого сарказма, но Редриху, конечно, немедленно почудился таковой.
— Полагаю, так же, как и во времена вашего отца, — ответил он. Его левая рука при этом машинально накрыла рукоять меча. Взгляд Элины, привлеченный этим жестом, успел скользнуть по рукояти и различить в ней восьмиугольную выемку, в глубине которой тускло блестело залитое для компенсации олово.
— Ваш рубин… — поняла графиня. — Вы его продали!
— Да! — Редрих повернул к ней злое лицо. — Рубин, а не меч! Это ничего не значит! Рубин — это просто украшение! Честь рыцаря — в его мече, а не в блестящих камушках!
— Герцог, вас никто не обвиняет, — тихо сказала Элина, оторопев от этой вспышки. — Напротив… я хочу выразить вам свою признательность…
— Не думаете же вы, что я сделал это ради вас! — скривил губы Редрих.
— Просто мне нужны были деньги, вот и все!
О том, что деньги были нужны ему именно затем, чтобы отправиться в путь за Элиной, он, конечно, умолчал. Графиня пожала плечами и отвернулась к своему свежеприобретенному коню. Эйрих, казалось, целиком был занят лошадьми, однако все видел и слышал. «Все настолько плохо, насколько я и предполагал», — подумал он.
Утром следующего дня караван отправился в путь. Это был большой караван; четыре дюжины навьюченных верблюдов растянулись чуть ли не на четверть мили. По бокам ехали конные всадники — шесть с лишним десятков, большинство из них — охранники, но были и просто путники, ехавшие, ради безопасности, вместе с караваном. К числу последних относились Йолленгел и
— пока что — Элина; Эйрих настоял на том, что ей еще рано махать мечом, однако графиня собиралась поменять свой статус уже в пути.
Караван шел на северо-восток — сначала вдоль берега моря, а затем все больше отклоняясь к северу, вглубь полуострова. Пока что дорога была хорошей, и путешествие проходило по достаточно населенным районам эмирата. Тем не менее, Элина удивлялась, видя, сколь скудными и бесплодными выглядят эти земли. Пыль, песок, камни, растрескавшийся грунт, на котором лишь кое-где торчали чахлые кустики да совсем редкие рахитичные пальмы; несмотря даже на разбегавшуюся сеть арыков, казалось невероятным, что такие почвы способны прокормить обитателей многочисленных крестьянских мазанок и нанизанных на нитку дороги городов. Элина высказала вслух свое недоумение.
— Говорят, в эпоху магов весь полуостров был сплошным благоухающим садом, — ответил Эйрих. — С тех пор, как магия иссякла, природа вернулась в свое естественное состояние — вода ушла, солнце высушило землю, ветер унес плодородный слой. Но люди приспособились. Вырыли колодцы, провели оросительные каналы, вывели засухоустойчивые сорта хлеба… Однако сельское хозяйство в этих местах — весьма нелегкий труд, требующий ежедневных усилий. Сейчас еще зима, а весной, летом и осенью вы бы увидели на полях многие сотни крестьян и рабов, вкалывающих от зари до зари. В среднем местный крестьянин намного беднее западного — чего, однако, не скажешь о государстве в целом.
Поскольку, едучи в седле, делать записи было проблематично, в пути Элина была вынуждена отказаться от своей работы по сохранению эльфийского наследия. Возникший в компании языковой барьер, однако, все равно привел к новому разделению четверки на пары. Если раньше Элина и Эйрих довольно часто говорили между собой полуситски, когда хотели, чтобы эльф мог на равных участвовать в разговоре, то теперь преимущество «тарвилонского лагеря» сделалось слишком явным — от эльфа отделывались парой фраз, да и то лишь тогда, когда он спрашивал, о чем речь, и вновь переходили на язык Запада. Йолленгел понял, что делать нечего, и попросил Эйриха поучить его тарвилонскому. Тот согласился; его отношение к эльфу вообще заметно изменилось после освобождения из эль-хасарской тюрьмы, хотя, рассуждая цинически, у неприспособленного к жизни среди людей Йолленгела тогда попросту не было другого выхода, кроме как выкупить Эйриха.
Эльф оказался способным учеником, тем более что он уже успел немало нахвататься самостоятельно; тем не менее, эти занятия отнимали много времени, и, таким образом, двое других членов компании автоматически должны были довольствоваться обществом друг друга. Элина, наконец, рассказала Редриху подробности своего путешествия.
— Знаете, — доверительно сообщила она ему под конец, — теперь все это выглядит не так, как думалось тогда, в Тарвилоне… Больше всего меня угнетает, что я чуть не загнулся от пустяковой раны. (Ее мужской род по-прежнему резал Редриху ухо. ) Ни одному самому знаменитому герою не удавалось избежать ран. Берторон Железный, даже пораженный в сердце, успел зарубить двоих врагов, прежде чем испустил дух. Карлунг Карнуальд, когда ему отрубили правую руку, поднял меч левой и продолжал сражаться. Король Тедораух, пронзенный копьем насквозь, сумел уйти от погони и добраться до своего лагеря. Да и мой отец был ранен не единожды, и пару раз — весьма серьезно. А я? По сути, просто глубокая царапина, а переносил ее так, словно мне кишки выпустили.
— Если бы кишки — было бы гораздо хуже, — заметил Редрих.
— Вот это-то меня и смущает, — кивнула Элина. — Что же будет, если меня ранят по-настоящему? Неужели я не готов к серьезным испытаниям?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
Цены на лошадей были довольно высокими — в этом отношении Фандертольд не соврал — и Элина впервые озаботилась финансовым положением команды; до этого она как-то приняла как должное, что с прибытием в город ее товарищей денежные проблемы разрешились. Лишь теперь она узнала, что Эйрих работал грузчиком, сохраняя в неприкосновенности остатки своего жалования охранника; и хотя, строго говоря, в этом не было особой жертвы — ведь Эйрих не был дворянином, да даже и сама графиня в детстве не чуралась черной работы — однако девушка тут же пылко заверила Эйриха, что, как только у нее будут деньги, она отдаст ему не только долг за лошадь, но и вдвое больше, чем он заработал в порту. Эйрих с улыбкой ответил, что ему было полезно размяться, и он совсем не настаивает на возврате долга, однако Элина заявила, что дала слово, а дворянское слово нерушимо, хочет он того или нет.
У Редриха проблем с финансами не было; он собирался сам купить Элине лошадь, но, пока он думал, как это поделикатней предложить, деньги уже были уплачены Эйрихом. Редрих чуть заметно покраснел и расплатился за собственного коня.
— В Пирвадии, как видно, хорошо платят наемникам? — осведомилась графиня. Она спросила без всякого сарказма, но Редриху, конечно, немедленно почудился таковой.
— Полагаю, так же, как и во времена вашего отца, — ответил он. Его левая рука при этом машинально накрыла рукоять меча. Взгляд Элины, привлеченный этим жестом, успел скользнуть по рукояти и различить в ней восьмиугольную выемку, в глубине которой тускло блестело залитое для компенсации олово.
— Ваш рубин… — поняла графиня. — Вы его продали!
— Да! — Редрих повернул к ней злое лицо. — Рубин, а не меч! Это ничего не значит! Рубин — это просто украшение! Честь рыцаря — в его мече, а не в блестящих камушках!
— Герцог, вас никто не обвиняет, — тихо сказала Элина, оторопев от этой вспышки. — Напротив… я хочу выразить вам свою признательность…
— Не думаете же вы, что я сделал это ради вас! — скривил губы Редрих.
— Просто мне нужны были деньги, вот и все!
О том, что деньги были нужны ему именно затем, чтобы отправиться в путь за Элиной, он, конечно, умолчал. Графиня пожала плечами и отвернулась к своему свежеприобретенному коню. Эйрих, казалось, целиком был занят лошадьми, однако все видел и слышал. «Все настолько плохо, насколько я и предполагал», — подумал он.
Утром следующего дня караван отправился в путь. Это был большой караван; четыре дюжины навьюченных верблюдов растянулись чуть ли не на четверть мили. По бокам ехали конные всадники — шесть с лишним десятков, большинство из них — охранники, но были и просто путники, ехавшие, ради безопасности, вместе с караваном. К числу последних относились Йолленгел и
— пока что — Элина; Эйрих настоял на том, что ей еще рано махать мечом, однако графиня собиралась поменять свой статус уже в пути.
Караван шел на северо-восток — сначала вдоль берега моря, а затем все больше отклоняясь к северу, вглубь полуострова. Пока что дорога была хорошей, и путешествие проходило по достаточно населенным районам эмирата. Тем не менее, Элина удивлялась, видя, сколь скудными и бесплодными выглядят эти земли. Пыль, песок, камни, растрескавшийся грунт, на котором лишь кое-где торчали чахлые кустики да совсем редкие рахитичные пальмы; несмотря даже на разбегавшуюся сеть арыков, казалось невероятным, что такие почвы способны прокормить обитателей многочисленных крестьянских мазанок и нанизанных на нитку дороги городов. Элина высказала вслух свое недоумение.
— Говорят, в эпоху магов весь полуостров был сплошным благоухающим садом, — ответил Эйрих. — С тех пор, как магия иссякла, природа вернулась в свое естественное состояние — вода ушла, солнце высушило землю, ветер унес плодородный слой. Но люди приспособились. Вырыли колодцы, провели оросительные каналы, вывели засухоустойчивые сорта хлеба… Однако сельское хозяйство в этих местах — весьма нелегкий труд, требующий ежедневных усилий. Сейчас еще зима, а весной, летом и осенью вы бы увидели на полях многие сотни крестьян и рабов, вкалывающих от зари до зари. В среднем местный крестьянин намного беднее западного — чего, однако, не скажешь о государстве в целом.
Поскольку, едучи в седле, делать записи было проблематично, в пути Элина была вынуждена отказаться от своей работы по сохранению эльфийского наследия. Возникший в компании языковой барьер, однако, все равно привел к новому разделению четверки на пары. Если раньше Элина и Эйрих довольно часто говорили между собой полуситски, когда хотели, чтобы эльф мог на равных участвовать в разговоре, то теперь преимущество «тарвилонского лагеря» сделалось слишком явным — от эльфа отделывались парой фраз, да и то лишь тогда, когда он спрашивал, о чем речь, и вновь переходили на язык Запада. Йолленгел понял, что делать нечего, и попросил Эйриха поучить его тарвилонскому. Тот согласился; его отношение к эльфу вообще заметно изменилось после освобождения из эль-хасарской тюрьмы, хотя, рассуждая цинически, у неприспособленного к жизни среди людей Йолленгела тогда попросту не было другого выхода, кроме как выкупить Эйриха.
Эльф оказался способным учеником, тем более что он уже успел немало нахвататься самостоятельно; тем не менее, эти занятия отнимали много времени, и, таким образом, двое других членов компании автоматически должны были довольствоваться обществом друг друга. Элина, наконец, рассказала Редриху подробности своего путешествия.
— Знаете, — доверительно сообщила она ему под конец, — теперь все это выглядит не так, как думалось тогда, в Тарвилоне… Больше всего меня угнетает, что я чуть не загнулся от пустяковой раны. (Ее мужской род по-прежнему резал Редриху ухо. ) Ни одному самому знаменитому герою не удавалось избежать ран. Берторон Железный, даже пораженный в сердце, успел зарубить двоих врагов, прежде чем испустил дух. Карлунг Карнуальд, когда ему отрубили правую руку, поднял меч левой и продолжал сражаться. Король Тедораух, пронзенный копьем насквозь, сумел уйти от погони и добраться до своего лагеря. Да и мой отец был ранен не единожды, и пару раз — весьма серьезно. А я? По сути, просто глубокая царапина, а переносил ее так, словно мне кишки выпустили.
— Если бы кишки — было бы гораздо хуже, — заметил Редрих.
— Вот это-то меня и смущает, — кивнула Элина. — Что же будет, если меня ранят по-настоящему? Неужели я не готов к серьезным испытаниям?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213