дальнейший горный маршрут мне хорошо известен. Он не особенно труден — во всяком случае, я, несмотря на свой возраст, не буду вам обузой; неприступными до недавней поры оставались лишь горы, окружающие непосредственно Зурбестан.
Эйрих склонился над картой.
— Да, если мы выйдем на равнину здесь, то это уже довольно далеко вглубь Тургуная, и здесь хурданистанские разъезды вряд ли решатся патрулировать степь. Самым опасным будет участок как раз до этого места. Не сегодня-завтра хурданистанцам станет известно о гибели отряда, и благодаря их системе связи патрули на горных тропах могут появиться раньше, чем мы выберемся из Хадира.
— Вот ведь тоже — наименее цивилизованные, а какую связь наладили…
— пробормотала Элина.
— Хурданистан неоднороден, — ответил Рандавани. — Большая его часть
— это горы и полудикие племена, но на равнине имеются крупные города и более развитые, хотя и не менее воинственные, народности, к которым принадлежит и правящая династия. Как раз поэтому, если в их руки попадет наследие Зурбестана — и если предположить, что оно имеет не только археологическую ценность — последствия могут быть ужасными, вплоть до войны по всему континенту…
— Вернемся, однако, к более непосредственным проблемам, — стоял на своем Эйрих. — Очевидно, что в нынешнем составе идти через горы пешком мы не можем, да и лошади на равнине нам понадобятся. А это значит… Они будут искать старика и юношу, так? Ну, старик останется стариком, а вот юношу мы превратим в девушку.
Элина хихикнула, глядя на принца, удивленно вздернувшего брови.
— Зря смеетесь — вас это тоже касается, — осадил ее Эйрих (настала очередь Элины вытаращить глаза). — Артен, ну-ка пройдитесь.
Принц, смущенно усмехаясь, повиновался. Эйрих рассматривал его критически.
— Нет, — сказал он наконец. — Горянки, конечно, бывают высокими, но у вас и размер обуви для женского пола нетипичный. К тому же вы тоже не знаете языка. Одна глухонемая девушка — еще куда ни шло, но две — явный перебор. Вы, Артен, будете покойником.
— Что? — поперхнулся принц.
— Безутешные родственники везут в родной кишлак труп безвременно погибшего внука, сына и брата. И какое отношение они имеют к каким-то сбежавшим пленникам и разгромленному в горах отряду, на который напало, как минимум, человек двадцать — а если учесть, что в отряде были отборные воины, то и все пятьдесят?
— А если они сунут нос в гроб?
— Если сунут, сразу же высунут. Смердеть от вас будет по первому разряду, это я вам обещаю. Понимаю, приятного мало, но лучше перетерпеть запах, чем превратиться в покойника на самом деле.
— М-да, — скорчил брезгливую мину принц.
— Наука требует жертв, — развел руками Эйрих. — А политика — тем более.
После того, как план был утвержден, осталось лишь претворить его в жизнь. Эйрих объяснил дедушке Кайсы, какие вещи им потребуются. Старому пастуху идея не слишком понравилась — она отдавала глумлением над похоронным обрядом — но он понимал, что исключительные случаи для того и существуют, чтобы делать исключения. Сам факт, что он помогает чужакам против солдат собственной страны, его, как и его односельчан, не смущал совершенно — чужаки были гостями и принесли селению только добро, а солдаты похитили их друзей. К тому же один из чужаков сам стал теперь жителем кишлака, так что и его друзья были уже не чужаки вовсе, а свои. Понятия государственных интересов для этих горцев не существовало вовсе — шах Хурданистана был для них такой же несуществующей абстракцией, как и король Тарвилона.
Для путешественников раздобыли черную одежду по размеру и арбу. Гробов сельские жители не использовали — покойников просто пеленали. Стало быть, путешествие для Артена должно было стать еще менее комфортным.
Элина, вообще-то, тоже не пришла в восторг, когда ей впервые за несколько лет пришлось облачиться в женское платье. Наряд горянки, впрочем, не предназначался для придворных церемоний, а потому был все же более удобен, чем орудия пыток, создаваемые западными портными — в частности, просторные шаровары, в отличие от тяжелых юбок, не мешали ходить, бегать и ездить верхом, да и мягкие сапожки не шли ни в какое сравнение с узкими, уродующими ногу туфлями на высоком каблуке. Но одежда была лишь половиной дела. Надо было чтото делать с лицом — лицом человека белой расы.
Этим занялся Эйрих. Сначала он натер лицо и руки Элины какой-то мазью без запаха, в результате чего кожа приобрела характерный для восточной расы желтый оттенок. Потом выкрасил ее волосы, и без того темные, в совершенно черный цвет. Затем долго колдовал над ее бровями. Наконец отстранился, критически осматривая свою работу.
— Скулы, конечно, не очень, но в целом ничего, — вынес он вердикт. — Постарайтесь не открывать широко глаза — впрочем, при здешнем солнце это нетрудно.
Графиня привычным движением вынула из ножен меч и попыталась рассмотреть свое отражение в его отполированной поверхности, но изображение было слишком нечетким. Тогда она вышла во двор и склонилась над кадкой с водой. Увиденное поразило ее не меньше, чем когда-то — превращение Эйриха в степняка. Эрвард Эльбертин исчез. Исчезла даже и Элина Айзендорг. Из кадки на нее смотрела местная девушка с тонкими полумесяцами черных бровей и родинкой на щеке, отвлекавшей внимание от невосточной формы носа. Было видно, что девушка эта, хотя и происходит из небогатой горской семьи, тщательно заботится о своей внешности и высшим счастьем считает поскорее выйти замуж и нарожать побольше детей. Элина презрительно фыркнула и отвернулась.
Одно лишь смущало Эйриха — по-мальчишески короткие волосы графини, хотя они и должны были скрыться под черным платком. Но, как выяснилось, в знак траура горянки остригают себе волосы, так что все идеально сошлось. Над своей внешностью Эйрих тоже поработал — изменил цвет кожи и подстриг на местный манер усы.
Последнюю и самую неприятную часть маскировки — пеленание Артена — было решено проделать уже после того, как беглецы покинут кишлак. Наступила пора прощаться — как всем было понятно, навсегда. И если с жителями кишлака отъезжающих ничего не связывало, то Йолленгел был верным товарищем Элины и Эйриха многие месяцы, деля с ними все трудности и опасности путешествия.
— Удачи вам, Йолленгел, — хлопнул его по плечу Эйрих. — Я бывал груб с вами… не держите зла.
— Все нормально, Эйрих, — эльф накрыл его руку ладонью, задержав на своем плече. — Я тоже доставил вам хлопот. Но ведь вы никогда не утрачиваете бдительности, правда?
— Это точно, — ухмыльнулся Эйрих.
— Прощайте, Йолленгел, — подошла, в свою очередь, графиня, крепко пожимая ему руку. — Сентиментальность не к лицу воину… но мне жаль, что мы больше не увидимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
Эйрих склонился над картой.
— Да, если мы выйдем на равнину здесь, то это уже довольно далеко вглубь Тургуная, и здесь хурданистанские разъезды вряд ли решатся патрулировать степь. Самым опасным будет участок как раз до этого места. Не сегодня-завтра хурданистанцам станет известно о гибели отряда, и благодаря их системе связи патрули на горных тропах могут появиться раньше, чем мы выберемся из Хадира.
— Вот ведь тоже — наименее цивилизованные, а какую связь наладили…
— пробормотала Элина.
— Хурданистан неоднороден, — ответил Рандавани. — Большая его часть
— это горы и полудикие племена, но на равнине имеются крупные города и более развитые, хотя и не менее воинственные, народности, к которым принадлежит и правящая династия. Как раз поэтому, если в их руки попадет наследие Зурбестана — и если предположить, что оно имеет не только археологическую ценность — последствия могут быть ужасными, вплоть до войны по всему континенту…
— Вернемся, однако, к более непосредственным проблемам, — стоял на своем Эйрих. — Очевидно, что в нынешнем составе идти через горы пешком мы не можем, да и лошади на равнине нам понадобятся. А это значит… Они будут искать старика и юношу, так? Ну, старик останется стариком, а вот юношу мы превратим в девушку.
Элина хихикнула, глядя на принца, удивленно вздернувшего брови.
— Зря смеетесь — вас это тоже касается, — осадил ее Эйрих (настала очередь Элины вытаращить глаза). — Артен, ну-ка пройдитесь.
Принц, смущенно усмехаясь, повиновался. Эйрих рассматривал его критически.
— Нет, — сказал он наконец. — Горянки, конечно, бывают высокими, но у вас и размер обуви для женского пола нетипичный. К тому же вы тоже не знаете языка. Одна глухонемая девушка — еще куда ни шло, но две — явный перебор. Вы, Артен, будете покойником.
— Что? — поперхнулся принц.
— Безутешные родственники везут в родной кишлак труп безвременно погибшего внука, сына и брата. И какое отношение они имеют к каким-то сбежавшим пленникам и разгромленному в горах отряду, на который напало, как минимум, человек двадцать — а если учесть, что в отряде были отборные воины, то и все пятьдесят?
— А если они сунут нос в гроб?
— Если сунут, сразу же высунут. Смердеть от вас будет по первому разряду, это я вам обещаю. Понимаю, приятного мало, но лучше перетерпеть запах, чем превратиться в покойника на самом деле.
— М-да, — скорчил брезгливую мину принц.
— Наука требует жертв, — развел руками Эйрих. — А политика — тем более.
После того, как план был утвержден, осталось лишь претворить его в жизнь. Эйрих объяснил дедушке Кайсы, какие вещи им потребуются. Старому пастуху идея не слишком понравилась — она отдавала глумлением над похоронным обрядом — но он понимал, что исключительные случаи для того и существуют, чтобы делать исключения. Сам факт, что он помогает чужакам против солдат собственной страны, его, как и его односельчан, не смущал совершенно — чужаки были гостями и принесли селению только добро, а солдаты похитили их друзей. К тому же один из чужаков сам стал теперь жителем кишлака, так что и его друзья были уже не чужаки вовсе, а свои. Понятия государственных интересов для этих горцев не существовало вовсе — шах Хурданистана был для них такой же несуществующей абстракцией, как и король Тарвилона.
Для путешественников раздобыли черную одежду по размеру и арбу. Гробов сельские жители не использовали — покойников просто пеленали. Стало быть, путешествие для Артена должно было стать еще менее комфортным.
Элина, вообще-то, тоже не пришла в восторг, когда ей впервые за несколько лет пришлось облачиться в женское платье. Наряд горянки, впрочем, не предназначался для придворных церемоний, а потому был все же более удобен, чем орудия пыток, создаваемые западными портными — в частности, просторные шаровары, в отличие от тяжелых юбок, не мешали ходить, бегать и ездить верхом, да и мягкие сапожки не шли ни в какое сравнение с узкими, уродующими ногу туфлями на высоком каблуке. Но одежда была лишь половиной дела. Надо было чтото делать с лицом — лицом человека белой расы.
Этим занялся Эйрих. Сначала он натер лицо и руки Элины какой-то мазью без запаха, в результате чего кожа приобрела характерный для восточной расы желтый оттенок. Потом выкрасил ее волосы, и без того темные, в совершенно черный цвет. Затем долго колдовал над ее бровями. Наконец отстранился, критически осматривая свою работу.
— Скулы, конечно, не очень, но в целом ничего, — вынес он вердикт. — Постарайтесь не открывать широко глаза — впрочем, при здешнем солнце это нетрудно.
Графиня привычным движением вынула из ножен меч и попыталась рассмотреть свое отражение в его отполированной поверхности, но изображение было слишком нечетким. Тогда она вышла во двор и склонилась над кадкой с водой. Увиденное поразило ее не меньше, чем когда-то — превращение Эйриха в степняка. Эрвард Эльбертин исчез. Исчезла даже и Элина Айзендорг. Из кадки на нее смотрела местная девушка с тонкими полумесяцами черных бровей и родинкой на щеке, отвлекавшей внимание от невосточной формы носа. Было видно, что девушка эта, хотя и происходит из небогатой горской семьи, тщательно заботится о своей внешности и высшим счастьем считает поскорее выйти замуж и нарожать побольше детей. Элина презрительно фыркнула и отвернулась.
Одно лишь смущало Эйриха — по-мальчишески короткие волосы графини, хотя они и должны были скрыться под черным платком. Но, как выяснилось, в знак траура горянки остригают себе волосы, так что все идеально сошлось. Над своей внешностью Эйрих тоже поработал — изменил цвет кожи и подстриг на местный манер усы.
Последнюю и самую неприятную часть маскировки — пеленание Артена — было решено проделать уже после того, как беглецы покинут кишлак. Наступила пора прощаться — как всем было понятно, навсегда. И если с жителями кишлака отъезжающих ничего не связывало, то Йолленгел был верным товарищем Элины и Эйриха многие месяцы, деля с ними все трудности и опасности путешествия.
— Удачи вам, Йолленгел, — хлопнул его по плечу Эйрих. — Я бывал груб с вами… не держите зла.
— Все нормально, Эйрих, — эльф накрыл его руку ладонью, задержав на своем плече. — Я тоже доставил вам хлопот. Но ведь вы никогда не утрачиваете бдительности, правда?
— Это точно, — ухмыльнулся Эйрих.
— Прощайте, Йолленгел, — подошла, в свою очередь, графиня, крепко пожимая ему руку. — Сентиментальность не к лицу воину… но мне жаль, что мы больше не увидимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213