При мысли о виски в желудке Спенглера стало неспокойно. Он отказался
и присел на кресло.
На столе перед шезлонгом было разложено несколько листов бумаги и
лежала инкрустированная старинная электроручка.
- Я как раз писал письмо своей жене, - пояснил Пембан, проследив за
взглядом Спенглера. - Или вернее будет сказать, пытался писать... - Он
улыбнулся. - Я не могу рассказать ей ничего важного, не нарушая
секретности. И я знаю, что я, скорее всего, вернусь на Ганимед еще до
того, как туда придет это письмо после снятия эмбарго. В любом случае в
этом занятии мало смысла. Но все же это хоть какое-то времяпрепровождение.
Спенглер кивнул.
- Очень жаль, что мы не можем отпустить вас прямо сейчас. Но здесь,
на Холме, есть прекрасная секция развлечений. Ну, знаете - кинотеатры,
компьютерные шахматы, комнаты сна, ванны...
Пембан покачал головой, все еще улыбаясь.
- Я не получаю удовольствия от всех этих развлечений, господин
уполномоченный.
Его тон, как показалось Спенглеру, был наполовину раскаивающимся,
наполовину снисходительным. Без сомнения, у них на Менхевене были другие,
более энергичные развлечения. Наркотики или общие купания, наверное,
кажутся им слабыми и ограниченными развлечениями.
Не зная, о чем еще говорить, Спенглер выпалил:
- Скажите мне честно, Пембан, вы презираете нас?
Глаза Пембана медленно расширились, а затем сузились, и все его лицо
застыло.
- Стараюсь не допускать этого чувства, - сказал он спокойно. - Это
было бы слишком легко. Вы пришли, чтобы спросить меня об этом, господин
уполномоченный?
Спенглер наклонился вперед, поставив локти на колени, сцепив руки.
- Я думаю, что да, - ответил он. - Извините мою грубость, Пембан, но
я действительно хочу знать. По вашему мнению, что с нами не так? Чтобы вы
изменили, если бы смогли?
Пембан сказал осторожно:
- Как бы вы мотивировали то, что задали мне такой вопрос, господин
уполномоченный?
Спенглер посмотрел на Пембана. Под этим углом зрения Пембан выглядел
несколько крупнее, более впечатляющим. Спенглер уставился на него,
чувствуя восторг открытия: лицо этого человека не было ни уродливым, ни
смехотворным. Взгляд его глаз был твердым, живым и светился умом; широкий
рот был твердым. Даже торчащие в сторону уши и широкие щеки придавали ему
дополнительную силу и пытливое достоинство.
Спенглер сказал:
- Я хочу иметь информацию. Я очень ошибочно о вас судил и я прошу
прощения, но этого недостаточно. Я чувствую, что должно быть что-то
ошибочное в моих базовых предпосылках, вообще со всей Империей. Я хочу
знать, почему мы проиграли в случае с ритианами, а вы преуспели. Я думаю,
что вы могли бы мне помочь, если бы захотели.
Он подождал.
Пембан медленно произнес:
- Господин уполномоченный, я думаю, что вами руководит совсем другой
мотив, осознаете вы это или нет. Давайте я назову его и посмотрим,
согласитесь ли вы со мной. Слышали ли вы когда-нибудь о приоритете клевка
у кур?
- Нет, - ответил Спенглер. - Кстати, зовите меня Спенглер или Торн.
- Хорошо - Торн. Вы можете называть меня Джой, если вам хочется.
Теперь, о курицах. Предположим, их во дворе двенадцать. Если вы
понаблюдаете за ними, то заметите, что у них существует жесткая социальная
иерархия. Курица А клюет всех остальных, курица Б клюет всех остальных, за
исключением А, курица В - всех кроме А и Б и так далее до курицы Л,
которую клюют все, а она не может клевать никого.
- Так. Понимаю.
Пембан продолжил без всякого выражения:
- Вы являетесь курицей Б или В в подобной системе. Существуют один
или два вышестоящих лица, которые являются вашими правителями, а вы
играете ту же роль для остальных. Теперь, если кто-либо новый попадает во
двор, вы точно знаете, является ли он тем, кто клюет, или тем, кого клюют.
Но я представляю собой совершенно другой случай. Я - другая разновидность
курицы, я на самом деле не принадлежу к вашему двору, поэтому вы
стараетесь не клевать меня, разве что когда я провоцирую вас; это просто
унижает ваше достоинство. И все это до тех пор, пока вы не обнаруживаете,
что я клюю вас. Теперь вы стараетесь разместить меня в вашей системе выше
себя, потому, что вся система клевков просто развалится, если вы будете
получать их в обоих направлениях. Поэтому вы пришли сюда, чтобы сказать:
"Я знаю, что вы выше меня в системе клевков, ну и хорошо. Давайте, клюйте
меня."
Спенглер уставился на него в молчании. Ему было интересно наблюдать,
что, хотя он и чувствовал себя униженным, на самом деле эмоции не носили
неприятный оттенок. Это разновидность очищения, подумал он. Иногда полезно
для всех, чтобы кто-то показал, что вы привязаны к колышку и подергал за
веревочку.
- Более того, - продолжил Пембан, наблюдая за ним, - вы получаете
удовольствие от этого. Иногда приятно раболепствовать перед тем, кого вы
считаете сильным, особенно тогда, когда ваше положение и старшинство вне
опасности. Разве это не так?
- Я не могу сказать, что вы ошибаетесь, - ответил Спенглер, стараясь
быть честным. - Я никогда раньше не слышал, чтобы все это выражали таким
образом, но это действительно правда, что я поставлен в условия, которые
вынуждают меня принимать авторитет одних и быть авторитетом для других - и
тут, вы правы, я получаю удовольствие и от одного и от другого. Это
необходимое состояние в моей профессии, или по крайней мере я в этом был
убежден. Я полагаю, что это не очень хорошо, если смотреть объективно.
Пембан потянулся к графину с виски, но затем передумал. Он посмотрел
на Спенглера, криво улыбаясь.
- Но чего вы не понимаете, так это того, что я не получаю от этого
удовольствия. Возможно, вам трудно понять, но мне не нравится бить
кого-либо, кто не пытается дать мне сдачи. Вся эта беседа неприятна для
меня, но я не мог избежать ее. Вы поставили меня в такое положение, когда
совершенно неважно, буду ли я говорить, или совсем откажусь разговаривать
с вами, я все равно буду делать то, что хотите вы. И это самая забавная
часть, господин уполномоченный, - заставляя меня ранить ваше чувство
собственного достоинства, вы раните мое достоинство в два раза сильнее. Я
думаю, дурной привкус останется у меня надолго.
Спенглер медленно встал. Он два раза глубоко вдохнул, но его
внезапный гнев не уменьшился, он продолжал нарастать. Он с большей
осторожностью сказал:
- Я не хочу, чтобы гора обвалилась на меня. Эта замысловатая беседа,
которая была у нас, мистер Пембан... она означает, что одного ясного и
обдуманного оскорбления достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35