Гаитяне, выходцы из
французской Западной Африки, жители Ямайки, пуэрториканцы. Узколобые,
низкобровые, тупоумные, бестолковые, с грустью в глазах бездельники,
производители, пьяницы и скандалисты, разговаривающие на ужасном жаргоне,
представляющем собой смесь английского, французского и испанского языков.
Жители колоний, если даже они так официально и не назывались.
- Мы не могли торговать с ритианами, мистер Пембан, - сказал он в
конце концов мягко. - Они не человекоподобные существа.
- Да, теперь я вспомнил, господин уполномоченный, - отреагировал
маленький человечек почтительно, - этот факт просто на минуту выскочил у
меня из головы. Конечно, меня учили этому в школе. Земля последние пять
сотен лет сохраняет неизменной свою политику по отношению к цивилизациям
нечеловеческих рас. Если они еще не достигли стадии космических кораблей,
следует держать их под наблюдением и сделать все, чтобы быть уверенным,
что они не достигнут этой стадии. Если же они достигли этой стадии, но
достаточно слабы, следует развязать против них быструю превентивную войну.
Если же они достаточно сильны, как рити, то тогда применяется тактика
маневра; подрывная деятельность, саботаж и методы типа "разделяй и
властвуй." А затем война. - Он хихикнул. - У меня начинает болеть голова,
когда я об этом думаю.
- Эта политика, - информировал его Спенглер, - выдержала единственную
имеющую значение проверку. Тест на выживание человечества. Земля
продолжает жить.
- Да, сэр, - поддакнул Пембан бессмысленно. - Она действительно
продолжает жить.
"Чего только я не делаю ради Империи!" - подумал Спенглер
полунасмешливо, полураздраженно.
Прикосновение указательного пальца к основанию выпуклости часов
привело к тому, что они мягко зазвенели, а затем женский голос произнес:
"Четырнадцать десять и одна четверть."
Спенглер колебался. Сейчас было неудобно звонить Джоанне, обеденный
перерыв в ее секции начинается в четырнадцать тридцать. Но если он будет
ждать до этого времени, они успеют добраться до Холма, где сразу же
начнется конференция, которая, скорее всего, не закончится до конца
рабочего дня. Раздражало то, что придется говорить с ней в присутствии
Пембана, но тут ничего нельзя было сделать. Он был слишком занят, чтобы
позвонить до полудня - прибытие Пембана нарушило его планы, к тому же его
начальник, Кейт-Ингрем, выбрал время, чтобы позвонить ему, как раз, когда
Спенглер направлялся на космодром, и занял все время поездки бесполезной
дискуссией.
Торн не звонил ей три дня. Это было сделано преднамеренно; дело
ритианина было просто подходящим предлогом. Это была хорошая стратегия. Но
Спенглер знал своего противника, знал пределы ее любопытства и гордости с
точностью до часа. Любая более длительная задержка будет опасной.
Спенглер нажал кнопки коммуникатора, установленного в машине на
передней панели салона. По своему мини-телефону, который был надет у него
на запястье, он мог бы говорить, сохраняя большую видимость
конфиденциальности, но он хотел видеть ее лицо.
- Вы простите меня? - обратился он к Пембану небрежно.
- Конечно.
Маленький человечек отвернулся к окну, повернувшись к Спенглеру и
коммуникационному экрану спиной.
Спенглер набрал номер. Через мгновенье экран засветился, и на нем
появилось лицо Джоанны.
- А, Торн.
Ее голос был уравновешенным, холодным, ничего не выражающим, - то
есть, нормальным для нее. Она смотрела на него из рамки экрана с
выражением, которое почти никогда не менялось: прямо, серьезно,
напряженно-внимательно, восприимчиво. Ее кожа и глаза были так чисты, ее
эмоциональные реакции были такими обдуманными и мертвенно-бледными, что
она казалась совершенно, почти абстрактно нормальной: персонифицированный
тип, символ, математическая фикция. Все, что она делала, было изысканно и
приглушенно: ее жест, движения, ее редкий смех. Само ее лицо как бы
представляло модель, которая соответствовала понятию среднего человека об
аристократии.
Разумеется, именно поэтому Спенглеру и хотелось владеть ею.
В этом - и только в этом - отношении она была в точности тем, чем
казалась внешне. Плантеры представляли собой одну из самых древних,
наиболее сильных, неопровержимо патрицианских семей в Империи. Без такого
союза, и Спенглер это болезненно осознавал, он мог продвинуться, насколько
позволяли его способности - то есть немного дальше, чем мог надеяться
менее решительный человек. С ней, если он приложит усилия, его дети
получат по праву рождения все то, за что ему приходилось так бороться,
чтобы получить.
Почти во всех остальных отношениях Джоанна была зеркалом иллюзий. Она
казалась холодной и выдержанной, но не была таковой, она была просто
напуганной. Именно страх замедлял и подвергал внутренней цензуре каждое
слово, произносимое ею, каждое движение: страх, что она не оправдает
своего положения, страх потребовать слишком многого, страх отдать слишком
много.
Он позволил молчанию длиться до тех пор, чтобы стало очевидно, что он
колеблется. Затем он сказал вежливо:
- Я не побеспокоил тебя?
- Нет, конечно нет. - Пауза перед ее ответом была чуть длиннее, чем
обычно.
Она обижена, подумал Спенглер с удовлетворением.
- Я позвонил бы раньше, если бы мог, - произнес он сдержанно. - Это
первая свободная минута, которая у меня выдалась за последние три дня.
Это была ложь и она знала это; но это было так близко к правде, что
она могла принять это объяснение, если бы захотела, без ущерба для своего
чувства собственного достоинства. Это был кончик ножа, на который Спенглер
повесил свою фортуну. Преднамеренно, зная меру риска, он делал их
отношения такими тонкими, что любое касание могло разорвать их.
Но существовали ли другие пути, которые он мог бы выбрать? Вопреки
себе самому, страх заставил его вновь проследить каждую стадию его логики
в поисках ошибки.
Вычеркнут прямой подход. Он просил ее выйти за него замуж через
неделю после того, как они стали любовниками. Она отказала ему без
колебания и без застенчивости. Она отказала ему вполне обдуманно.
Вычеркнут подход диалектический. У Джоанны был острый и одаренный ум,
но она могла быть такой упрямой, как какая-нибудь тупица. Против женского
"Я не хочу" не было доводов.
Вычеркнут подход жестокий, проверен экспериментально. Четыре дня тому
назад, в конце длинного уик-энда, который они провели вместе в Карпатах,
он попробовал жестокость - не импульсивно, а хорошо все рассчитав, чтобы
достичь цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
французской Западной Африки, жители Ямайки, пуэрториканцы. Узколобые,
низкобровые, тупоумные, бестолковые, с грустью в глазах бездельники,
производители, пьяницы и скандалисты, разговаривающие на ужасном жаргоне,
представляющем собой смесь английского, французского и испанского языков.
Жители колоний, если даже они так официально и не назывались.
- Мы не могли торговать с ритианами, мистер Пембан, - сказал он в
конце концов мягко. - Они не человекоподобные существа.
- Да, теперь я вспомнил, господин уполномоченный, - отреагировал
маленький человечек почтительно, - этот факт просто на минуту выскочил у
меня из головы. Конечно, меня учили этому в школе. Земля последние пять
сотен лет сохраняет неизменной свою политику по отношению к цивилизациям
нечеловеческих рас. Если они еще не достигли стадии космических кораблей,
следует держать их под наблюдением и сделать все, чтобы быть уверенным,
что они не достигнут этой стадии. Если же они достигли этой стадии, но
достаточно слабы, следует развязать против них быструю превентивную войну.
Если же они достаточно сильны, как рити, то тогда применяется тактика
маневра; подрывная деятельность, саботаж и методы типа "разделяй и
властвуй." А затем война. - Он хихикнул. - У меня начинает болеть голова,
когда я об этом думаю.
- Эта политика, - информировал его Спенглер, - выдержала единственную
имеющую значение проверку. Тест на выживание человечества. Земля
продолжает жить.
- Да, сэр, - поддакнул Пембан бессмысленно. - Она действительно
продолжает жить.
"Чего только я не делаю ради Империи!" - подумал Спенглер
полунасмешливо, полураздраженно.
Прикосновение указательного пальца к основанию выпуклости часов
привело к тому, что они мягко зазвенели, а затем женский голос произнес:
"Четырнадцать десять и одна четверть."
Спенглер колебался. Сейчас было неудобно звонить Джоанне, обеденный
перерыв в ее секции начинается в четырнадцать тридцать. Но если он будет
ждать до этого времени, они успеют добраться до Холма, где сразу же
начнется конференция, которая, скорее всего, не закончится до конца
рабочего дня. Раздражало то, что придется говорить с ней в присутствии
Пембана, но тут ничего нельзя было сделать. Он был слишком занят, чтобы
позвонить до полудня - прибытие Пембана нарушило его планы, к тому же его
начальник, Кейт-Ингрем, выбрал время, чтобы позвонить ему, как раз, когда
Спенглер направлялся на космодром, и занял все время поездки бесполезной
дискуссией.
Торн не звонил ей три дня. Это было сделано преднамеренно; дело
ритианина было просто подходящим предлогом. Это была хорошая стратегия. Но
Спенглер знал своего противника, знал пределы ее любопытства и гордости с
точностью до часа. Любая более длительная задержка будет опасной.
Спенглер нажал кнопки коммуникатора, установленного в машине на
передней панели салона. По своему мини-телефону, который был надет у него
на запястье, он мог бы говорить, сохраняя большую видимость
конфиденциальности, но он хотел видеть ее лицо.
- Вы простите меня? - обратился он к Пембану небрежно.
- Конечно.
Маленький человечек отвернулся к окну, повернувшись к Спенглеру и
коммуникационному экрану спиной.
Спенглер набрал номер. Через мгновенье экран засветился, и на нем
появилось лицо Джоанны.
- А, Торн.
Ее голос был уравновешенным, холодным, ничего не выражающим, - то
есть, нормальным для нее. Она смотрела на него из рамки экрана с
выражением, которое почти никогда не менялось: прямо, серьезно,
напряженно-внимательно, восприимчиво. Ее кожа и глаза были так чисты, ее
эмоциональные реакции были такими обдуманными и мертвенно-бледными, что
она казалась совершенно, почти абстрактно нормальной: персонифицированный
тип, символ, математическая фикция. Все, что она делала, было изысканно и
приглушенно: ее жест, движения, ее редкий смех. Само ее лицо как бы
представляло модель, которая соответствовала понятию среднего человека об
аристократии.
Разумеется, именно поэтому Спенглеру и хотелось владеть ею.
В этом - и только в этом - отношении она была в точности тем, чем
казалась внешне. Плантеры представляли собой одну из самых древних,
наиболее сильных, неопровержимо патрицианских семей в Империи. Без такого
союза, и Спенглер это болезненно осознавал, он мог продвинуться, насколько
позволяли его способности - то есть немного дальше, чем мог надеяться
менее решительный человек. С ней, если он приложит усилия, его дети
получат по праву рождения все то, за что ему приходилось так бороться,
чтобы получить.
Почти во всех остальных отношениях Джоанна была зеркалом иллюзий. Она
казалась холодной и выдержанной, но не была таковой, она была просто
напуганной. Именно страх замедлял и подвергал внутренней цензуре каждое
слово, произносимое ею, каждое движение: страх, что она не оправдает
своего положения, страх потребовать слишком многого, страх отдать слишком
много.
Он позволил молчанию длиться до тех пор, чтобы стало очевидно, что он
колеблется. Затем он сказал вежливо:
- Я не побеспокоил тебя?
- Нет, конечно нет. - Пауза перед ее ответом была чуть длиннее, чем
обычно.
Она обижена, подумал Спенглер с удовлетворением.
- Я позвонил бы раньше, если бы мог, - произнес он сдержанно. - Это
первая свободная минута, которая у меня выдалась за последние три дня.
Это была ложь и она знала это; но это было так близко к правде, что
она могла принять это объяснение, если бы захотела, без ущерба для своего
чувства собственного достоинства. Это был кончик ножа, на который Спенглер
повесил свою фортуну. Преднамеренно, зная меру риска, он делал их
отношения такими тонкими, что любое касание могло разорвать их.
Но существовали ли другие пути, которые он мог бы выбрать? Вопреки
себе самому, страх заставил его вновь проследить каждую стадию его логики
в поисках ошибки.
Вычеркнут прямой подход. Он просил ее выйти за него замуж через
неделю после того, как они стали любовниками. Она отказала ему без
колебания и без застенчивости. Она отказала ему вполне обдуманно.
Вычеркнут подход диалектический. У Джоанны был острый и одаренный ум,
но она могла быть такой упрямой, как какая-нибудь тупица. Против женского
"Я не хочу" не было доводов.
Вычеркнут подход жестокий, проверен экспериментально. Четыре дня тому
назад, в конце длинного уик-энда, который они провели вместе в Карпатах,
он попробовал жестокость - не импульсивно, а хорошо все рассчитав, чтобы
достичь цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35