Поэтому я стоял и смотрел на него сверху вниз, приговаривая:
– Давай. Вперед. Все будет хорошо.
Морской берег осветили фары. Я оглянулся. Свет меня ослепил на секунду, потом послышалось приближавшееся звяканье ключей и инструментов. Деннис Грозный. Он нес мой чемодан, который, наверно, забрал из машины.
– Привет, – сказал он.
– Оставь нас в покое.
– Не могу, – пропел он сопрано, передразнивая меня. – Просто не могу.
– Извращенец поганый.
Его сандалии скрипели по песку.
– Люблю ее единственную.
– Но, как видишь, ты не в ее вкусе.
– Забудь об этом. Вот твои дерьмовые шмотки.
Он зашвырнул чемодан в океан на двадцать футов. Я посмотрел, как он качается на волнах.
Мы стояли в двух футах друг от друга. На этот раз я не побежал. Во-первых, не хотел наступить на Йертла, во-вторых, в редких случаях все-таки призывал на помощь всю свою оставшуюся гордость. Хотел сказать: «Ты забыл ноутбук», – а вместо того спросил:
– Наверно, хочешь меня побить?
– Подумывал об этом. Околачиваешься тут, бросаешь женщин, являешься через много лет, словно тебе кто-нибудь что-нибудь должен. Иди работать.
– Я работал. Работал вместе с десятью тысячами точно таких же задниц, как ты, потом компания расширилась, перевела завод в Мексику. Но я свое успел получить, поэтому я здесь. Я выиграл.
– Ты мне должен.
– За что это?
– За Мэри.
Близился удар в живот. Я вышел из себя, ринулся на него, схватил за грудки и быстро провел апперкот. Вместо солнечного сплетения костяшки ударили в гаечный ключ. Кожа лопнула, но я держался, пока он кружил меня, колотя по бокам, отчего я свалился, как закружившийся в хороводе мальчишка. Сумел подняться на песке и начал отступать, стараясь не потерять равновесие. Он схватился за молоток. Убийство стало реальной и скорой возможностью. В голове промелькнуло, что письмо все-таки прислала Мэри, поставив Денниса за дверью, чтобы после моего ухода он привел приговор в исполнение, как и было обещано.
Впрочем, молоток он выпустил. Подошел и ударил меня в лицо. Темное небо над головой брызнуло искрами, голова завертелась, как взбесившийся спутник. Я рухнул на песок. Настоящий шум океана полностью утих… потом мир снова ожил.
Землетрясение в два балла
Рождение: сильный толчок, свет, лишняя кожа… Эй, земля!
Тучи, ветер, дождичек. Она сказала: «Директорский стиль».
Она – гора виски, высокая в сумерках,
Свободно трактующая библейское учение.
Я поднимаюсь, тараща глаза на мировой конфликт.
Боюсь, но слышу голоса животных.
Никаких преступлений, минус воображение.
Голова забита вопросами, все сильней любопытство.
Кто изобрел электрическую лампочку и самолеты?
Мы строим судьбу с помощью мистики.
Выходим из разбитых яиц – черепахи без панциря.
«Согласись», – говорят. Согласен, только не желаю стать завтраком.
Я пою сопрано во сне.
На выходе лягушки, солнце, индейцы, кровь.
Нет, не говори о судьбе, не говори о выборе.
Шесть
Позже я часто вспоминал эти видения. Старался прочесть между строк. Разбивал абзацы на слова, складывал и делил на мельчайшие общепринятые единицы. Так и не нашел ответа; задача была некорректной. Если я студент, то свирепый профессор чертит мелом неразрешимые уравнения на черной доске моего сознания, след постоянно исчезает.
По утрам на пляже в Сан-Диего холодно. Жители Мичигана путают Южную Калифорнию с Таити. По их мнению, утро начинается с кофе, поданного в кокосовой скорлупе. Правда, в надлежащих обстоятельствах в Калифорнии легко живется, но, когда жизнь рушится, голубые небеса навевают тоску, навязчивые, как любовные песни в торговом зале гастронома, откуда тебя только что выкинули. На Западе, когда дела идут плохо, ждешь, соответственно настроению, дождя или снега, все подряд проклинают погоду, киснут в слякоть. В Мичигане несчастья идут косяком.
Впрочем, со мной покончено не было. Очнулся с забитым песком носом, видя в небе след реактивного самолета. Первым делом принялся отыскивать Йертла, но тот, видимо, разочаровался во мне и исчез. Вместо него ко мне приближался любитель серфинга. Положил свою доску прямо над моей головой, босые ноги остановились в трех дюймах от моего лица.
– Ты с виду на адвоката похож. Зачем тут ночевать? Может быть, вызвать «скорую»?
Челюсть до сих пор не двигалась. Я отрицательно покачал головой и взмахом руки отогнал его прочь.
Через минуту он взлетел на волну. Я сел и понаблюдал за ним. Он – дельфин, я – лягушка. Поймал другую волну, катившуюся прямо к берегу. Взглянул на меня и, наверно, подумал: «Что я тебе только что говорил? Исчезни». Волна доставила его на берег. Он выбрался из воды и вернулся ко мне.
– В чем проблема?
– Один ненормальный нокаутировал меня вчера вечером. Я прямо тут отключился. А что, это частная собственность?
– Наполовину. В дневное время наш участок. Нынче утром я плохо катался. Фактически, ты мне помешал.
Я попробовал подняться, но потерял равновесие. Он протянул руку и помог мне встать.
– Ну-ка, давай, держись на ногах.
– Пойду лучше душ поищу.
Серфингист указал на постройку примерно за милю.
– Там общественные купальни. С душем.
Я похлопал по карманам.
– Во сколько это мне обойдется, центов в пятьдесят? Вся мелочь из карманов просыпалась.
– Да ты что, мужик, обалдел? – В данный момент именно обалдел.
– Лучше езжай в Лос-Анджелес. Видишь, какой тут у нас берег чистый?
– Ладно, поеду. Но вряд ли смогу вести машину.
– Вон та стоянка ближайшая. Пешком дойдешь.
– Не окажешь ли услугу? Если увидишь в воде чемодан – это мой.
Ноги тонули в песке. Тащась по пляжу, я себя чувствовал Лоуренсом Аравийским в пустыне. Оглянувшись, увидел, что любитель серфинга звонит кому-то по сотовому телефону, возможно, охранникам получастного пляжа, советуя присмотреть, чтобы я ушел после душа.
Я считал шаги, стараясь не думать о жалобах тела.
– Иди в душ, – приказывал себе. – Вперед.
И тут увидел Йертла. Он взглянул на меня и качнул головой. Ну ладно, не качнул, хоть вполне мог это сделать, ибо сидел с презрительным видом.
– Пошли, Йертл. За мной.
Он никуда не пошел.
– Тогда тут обожди.
Наконец, я дошел до постройки. Дверь каким-то чудом оказалась не запертой. Одежду забрал с собой в душевую кабинку. Вода больно хлестала по телу. Ежась под струями, я, как мог, намылился крошечным кусочком мыла, стараясь забрызгать одежду пеной.
Через десять минут сунул свой скарб под воду, закрыл кран, выжал охапку как следует. Выйдя из кабинки, подставил ее под сушилку. Простоял голышом еще пятнадцать минут, молясь в стиле Рози, чтоб никто не вошел.
Дождался, пока с одежды перестало капать, оделся, взглянул в зеркало. Одежда была еще мокрой и сильно помятой, но я теперь выглядел несколько чище, нейтральнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Давай. Вперед. Все будет хорошо.
Морской берег осветили фары. Я оглянулся. Свет меня ослепил на секунду, потом послышалось приближавшееся звяканье ключей и инструментов. Деннис Грозный. Он нес мой чемодан, который, наверно, забрал из машины.
– Привет, – сказал он.
– Оставь нас в покое.
– Не могу, – пропел он сопрано, передразнивая меня. – Просто не могу.
– Извращенец поганый.
Его сандалии скрипели по песку.
– Люблю ее единственную.
– Но, как видишь, ты не в ее вкусе.
– Забудь об этом. Вот твои дерьмовые шмотки.
Он зашвырнул чемодан в океан на двадцать футов. Я посмотрел, как он качается на волнах.
Мы стояли в двух футах друг от друга. На этот раз я не побежал. Во-первых, не хотел наступить на Йертла, во-вторых, в редких случаях все-таки призывал на помощь всю свою оставшуюся гордость. Хотел сказать: «Ты забыл ноутбук», – а вместо того спросил:
– Наверно, хочешь меня побить?
– Подумывал об этом. Околачиваешься тут, бросаешь женщин, являешься через много лет, словно тебе кто-нибудь что-нибудь должен. Иди работать.
– Я работал. Работал вместе с десятью тысячами точно таких же задниц, как ты, потом компания расширилась, перевела завод в Мексику. Но я свое успел получить, поэтому я здесь. Я выиграл.
– Ты мне должен.
– За что это?
– За Мэри.
Близился удар в живот. Я вышел из себя, ринулся на него, схватил за грудки и быстро провел апперкот. Вместо солнечного сплетения костяшки ударили в гаечный ключ. Кожа лопнула, но я держался, пока он кружил меня, колотя по бокам, отчего я свалился, как закружившийся в хороводе мальчишка. Сумел подняться на песке и начал отступать, стараясь не потерять равновесие. Он схватился за молоток. Убийство стало реальной и скорой возможностью. В голове промелькнуло, что письмо все-таки прислала Мэри, поставив Денниса за дверью, чтобы после моего ухода он привел приговор в исполнение, как и было обещано.
Впрочем, молоток он выпустил. Подошел и ударил меня в лицо. Темное небо над головой брызнуло искрами, голова завертелась, как взбесившийся спутник. Я рухнул на песок. Настоящий шум океана полностью утих… потом мир снова ожил.
Землетрясение в два балла
Рождение: сильный толчок, свет, лишняя кожа… Эй, земля!
Тучи, ветер, дождичек. Она сказала: «Директорский стиль».
Она – гора виски, высокая в сумерках,
Свободно трактующая библейское учение.
Я поднимаюсь, тараща глаза на мировой конфликт.
Боюсь, но слышу голоса животных.
Никаких преступлений, минус воображение.
Голова забита вопросами, все сильней любопытство.
Кто изобрел электрическую лампочку и самолеты?
Мы строим судьбу с помощью мистики.
Выходим из разбитых яиц – черепахи без панциря.
«Согласись», – говорят. Согласен, только не желаю стать завтраком.
Я пою сопрано во сне.
На выходе лягушки, солнце, индейцы, кровь.
Нет, не говори о судьбе, не говори о выборе.
Шесть
Позже я часто вспоминал эти видения. Старался прочесть между строк. Разбивал абзацы на слова, складывал и делил на мельчайшие общепринятые единицы. Так и не нашел ответа; задача была некорректной. Если я студент, то свирепый профессор чертит мелом неразрешимые уравнения на черной доске моего сознания, след постоянно исчезает.
По утрам на пляже в Сан-Диего холодно. Жители Мичигана путают Южную Калифорнию с Таити. По их мнению, утро начинается с кофе, поданного в кокосовой скорлупе. Правда, в надлежащих обстоятельствах в Калифорнии легко живется, но, когда жизнь рушится, голубые небеса навевают тоску, навязчивые, как любовные песни в торговом зале гастронома, откуда тебя только что выкинули. На Западе, когда дела идут плохо, ждешь, соответственно настроению, дождя или снега, все подряд проклинают погоду, киснут в слякоть. В Мичигане несчастья идут косяком.
Впрочем, со мной покончено не было. Очнулся с забитым песком носом, видя в небе след реактивного самолета. Первым делом принялся отыскивать Йертла, но тот, видимо, разочаровался во мне и исчез. Вместо него ко мне приближался любитель серфинга. Положил свою доску прямо над моей головой, босые ноги остановились в трех дюймах от моего лица.
– Ты с виду на адвоката похож. Зачем тут ночевать? Может быть, вызвать «скорую»?
Челюсть до сих пор не двигалась. Я отрицательно покачал головой и взмахом руки отогнал его прочь.
Через минуту он взлетел на волну. Я сел и понаблюдал за ним. Он – дельфин, я – лягушка. Поймал другую волну, катившуюся прямо к берегу. Взглянул на меня и, наверно, подумал: «Что я тебе только что говорил? Исчезни». Волна доставила его на берег. Он выбрался из воды и вернулся ко мне.
– В чем проблема?
– Один ненормальный нокаутировал меня вчера вечером. Я прямо тут отключился. А что, это частная собственность?
– Наполовину. В дневное время наш участок. Нынче утром я плохо катался. Фактически, ты мне помешал.
Я попробовал подняться, но потерял равновесие. Он протянул руку и помог мне встать.
– Ну-ка, давай, держись на ногах.
– Пойду лучше душ поищу.
Серфингист указал на постройку примерно за милю.
– Там общественные купальни. С душем.
Я похлопал по карманам.
– Во сколько это мне обойдется, центов в пятьдесят? Вся мелочь из карманов просыпалась.
– Да ты что, мужик, обалдел? – В данный момент именно обалдел.
– Лучше езжай в Лос-Анджелес. Видишь, какой тут у нас берег чистый?
– Ладно, поеду. Но вряд ли смогу вести машину.
– Вон та стоянка ближайшая. Пешком дойдешь.
– Не окажешь ли услугу? Если увидишь в воде чемодан – это мой.
Ноги тонули в песке. Тащась по пляжу, я себя чувствовал Лоуренсом Аравийским в пустыне. Оглянувшись, увидел, что любитель серфинга звонит кому-то по сотовому телефону, возможно, охранникам получастного пляжа, советуя присмотреть, чтобы я ушел после душа.
Я считал шаги, стараясь не думать о жалобах тела.
– Иди в душ, – приказывал себе. – Вперед.
И тут увидел Йертла. Он взглянул на меня и качнул головой. Ну ладно, не качнул, хоть вполне мог это сделать, ибо сидел с презрительным видом.
– Пошли, Йертл. За мной.
Он никуда не пошел.
– Тогда тут обожди.
Наконец, я дошел до постройки. Дверь каким-то чудом оказалась не запертой. Одежду забрал с собой в душевую кабинку. Вода больно хлестала по телу. Ежась под струями, я, как мог, намылился крошечным кусочком мыла, стараясь забрызгать одежду пеной.
Через десять минут сунул свой скарб под воду, закрыл кран, выжал охапку как следует. Выйдя из кабинки, подставил ее под сушилку. Простоял голышом еще пятнадцать минут, молясь в стиле Рози, чтоб никто не вошел.
Дождался, пока с одежды перестало капать, оделся, взглянул в зеркало. Одежда была еще мокрой и сильно помятой, но я теперь выглядел несколько чище, нейтральнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38