Преступность малолетних, плюс дискриминируемые группы населения. В данному случае жертвой является пуэрториканец. В городе пуэрториканцы, пожалуй, наиболее угнетаемые люди, новые козлы отпущения, новые объекты для нападок со стороны невротического общества. «Всякий раз, когда какой-нибудь пуэрториканец совершает преступление, для всех газет – знаменательный день, и, играя на явно существующем предубеждении, они тут же создают из пуэрториканца законченного негодяя. Я не хочу вдаваться в психологический анализ природы преступлений национальных меньшинств, но я хочу сказать только одно: на этот раз жертвой является пуэрториканец, и дискриминируемые группы населения объединились, требуя, и я полагаю вполне обоснованно, равноправного правосудия и для убитого Рафаэля Морреза. Короче говоря, от нас требуют не просто быть непримиримыми без какой-либо дискриминации, то есть, чтобы мы продемонстрировали, что ни один убийца, будь он белым, черным, коричневым или смуглым, не останется безнаказанным. От нас требуют показать, что правосудие не только ужасно, но и справедливо…
– Понимаю, к чему ты клонишь, – сказал Хэнк. – И все же я думаю, что любой другой наш сотрудник…
– И последнее. Сердобольные сестры назвали бы это «гуманным аспектом». Мы предъявляем обвинение по данному делу в интересах граждан нашего округа. А ты знаешь, что видят граждане? Граждане видят, как трое заранее сговорившихся убийц врываются на тихую улицу и ножами убивают слепого мальчика. Слепого мальчика, Хэнк! Разве ты не видишь, какое это вызывает негодование? Разве ты не видишь, что здесь брошен вызов человечности? Как могут быть наши улицы безопасными для кого-нибудь, если даже слепой, защищаемый и охраняемый с начала сотворения мира неписанными законами гуманности, может подвергнуться нападению и зверскому убийству?
– Понимаю, – сказал Хэнк.
– Понимаешь? Тогда должен понять и то, что для нашего учреждения крайне важно, чтобы мы вели это дело со всей энергией и талантом, на какие только способны.
– Я все же думаю…
– Нет. Твоя просьба официально отклонена. Бога ради, Хэнк, на суде будет решаться гораздо большее, чем судьба трех ребят. На суде будет отстаиваться честь нашего учреждения, – Холмз замолчал. – А если ты посмотришь с другой стороны, – продолжал он, – то, может быть, и честь всего этого проклятого города.
Он стоял на палубе парома. Справа был виден высокий, красивый в своем безобразии пролет моста Квинзборо. Далеко впереди на воде лежал, похожий на гигантского, наполовину погруженного в воду кита, остров Велфэр. Там в тюрьме для малолетних преступников пятнадцатилетний парень, по имени Дэнни Ди Пэйс, ожидает суда за убийство.
С реки Ист-Ривер дул прохладный ветерок, лаская затылок и разгоняя отупляющую жару середины лета. Вдалеке раскинулся светлый и строгий с изящными очертаниями на фоне иссиня-голубого неба мост Трайборо. Хэнк помнил, как воздвигался этот мост. Помнил, как четырнадцатилетним мальчишкой он бегал к котловану на 125 улице, пробираясь между бетонными блоками, грудами арматуры и кучами земли. Было лето 1934 года, и молодой парень мысленно представлял себе мост как ворота к сокровищам мира. Ему казалось, что если он перейдет мост, то сможет оставить Гарлем навсегда. Мост имел для него свой особый смысл и цель, и в тот день, наблюдая, как бульдозеры и паровые скреперы с шумом ворочали землю, он решил, что когда-нибудь он покинет Гарлем и никогда больше туда не вернется.
Хэнк тогда не знал, есть ли у него чувство ненависти к Гарлему или нет, но с проницательностью, свойственной очень молодым, четко представлял себе: в жизни можно добиться лучшего, и он намеревался добиться этого. Позднее он понял – к лучшему относилась и Мэри О'Брайан.
Он познакомился с ней, когда ему было уже семнадцать лет. Родившись в итальянской семье, имея дедушку, который еще накануне войны с державами фашистской оси объявил Италию культурным лидером мира и провозгласил Муссолини спасителем итальянского народа, Хэнку вначале было трудно поверить, что он влюбился в ирландку. Разве ему не говорили постоянно члены его семьи, что все ирландцы – пьяницы? Разве его национальные собратья по уличной жизни не утверждали, что все ирландские девушки потаскухи? Разве большинство уличных драк не происходило между итальянцами и ирландцами? Так как же могло случиться, что он влюбился в ирландку, чистокровную до корней рыжих волос?
Когда он с ней познакомился, ей было пятнадцать лет и она еще не красила губы. Он встречался с ней целый год, прежде чем она позволила ему поцеловать себя. Ее рот представлял что-то удивительное. Он и раньше целовался с девушками, но никогда не ощущал такой сладости женских губ, пока не поцеловал Мэри О'Брайан. И с этого дня он полюбил ее.
Любя, он все больше познавал ее, а познавая, еще больше любил, пока она не стала неотъемлемой частью его планов: когда он покинет Гарлем, она уйдет вместе с ним. Он унесет ее отсюда на руках, и ее рыжие волосы будут струиться по его плечам, а ее звонкий смех будет разноситься по ветру.
В 1941 году японцы напали на Пирл-Харбор. К этому времени Хэнку исполнился двадцать один год, он был выпускником университета. Его сразу же призвали в армию.
В доме дедушки устроили вечеринку. Все ели лазанью (фирменное блюдо его матери), пили хорошее красное вино, а дедушка, отведя Хэнка в сторону, спросил на ломаном английском языке:
– Ты будешь летать на аэроплане?
– Да, дедушка, – ответил он.
Старик закивал головой.
– Ты будешь бомбить Италию? – спросил он.
– Если прикажут, – ответил Хэнк.
Старик снова кивнул. Он посмотрел Хэнку в глаза:
– Они будут в тебя стрелять, Энрико?
– Да.
Его руки сжали плечи Хэнка. С большим трудом дедушка сказал:
– Тогда ты тоже будешь стрелять в ответ. – Он опять утвердительно кивнул. – Ты тоже будешь стрелять в ответ, – повторил он, продолжая кивать головой, и, подняв очки, провел рукой по глазам. – Береги себя. Возвращайся живым.
В этот вечер Хэнк пришел повидаться с Мэри. Они шли вдоль автострады Ист-Ривер Драйв. Гирлянда огней построенного три года назад моста, перекинулась через темные воды реки. Он поцеловал ее и спросил:
– Ты будешь ждать меня, Мэри?
– Я не знаю, – ответила она. – Я молодая, Хэнк. Ты уедешь надолго. Я не знаю.
– Жди меня, Мэри. Жди меня.
Никто его не ждал. На следующий год он получил от Мэри письмо, а через шесть месяцев после этого умер дедушка. Ему не разрешили поехать на похороны. Он всегда сожалел, что седоволосый человек со слабыми глазами и нежными руками так никогда и не увидел Кэрин. Интуитивно он почувствовал, что дедушка и Кэрин понравились бы друг другу…
Капитан пришвартовал паром легко и плавно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Понимаю, к чему ты клонишь, – сказал Хэнк. – И все же я думаю, что любой другой наш сотрудник…
– И последнее. Сердобольные сестры назвали бы это «гуманным аспектом». Мы предъявляем обвинение по данному делу в интересах граждан нашего округа. А ты знаешь, что видят граждане? Граждане видят, как трое заранее сговорившихся убийц врываются на тихую улицу и ножами убивают слепого мальчика. Слепого мальчика, Хэнк! Разве ты не видишь, какое это вызывает негодование? Разве ты не видишь, что здесь брошен вызов человечности? Как могут быть наши улицы безопасными для кого-нибудь, если даже слепой, защищаемый и охраняемый с начала сотворения мира неписанными законами гуманности, может подвергнуться нападению и зверскому убийству?
– Понимаю, – сказал Хэнк.
– Понимаешь? Тогда должен понять и то, что для нашего учреждения крайне важно, чтобы мы вели это дело со всей энергией и талантом, на какие только способны.
– Я все же думаю…
– Нет. Твоя просьба официально отклонена. Бога ради, Хэнк, на суде будет решаться гораздо большее, чем судьба трех ребят. На суде будет отстаиваться честь нашего учреждения, – Холмз замолчал. – А если ты посмотришь с другой стороны, – продолжал он, – то, может быть, и честь всего этого проклятого города.
Он стоял на палубе парома. Справа был виден высокий, красивый в своем безобразии пролет моста Квинзборо. Далеко впереди на воде лежал, похожий на гигантского, наполовину погруженного в воду кита, остров Велфэр. Там в тюрьме для малолетних преступников пятнадцатилетний парень, по имени Дэнни Ди Пэйс, ожидает суда за убийство.
С реки Ист-Ривер дул прохладный ветерок, лаская затылок и разгоняя отупляющую жару середины лета. Вдалеке раскинулся светлый и строгий с изящными очертаниями на фоне иссиня-голубого неба мост Трайборо. Хэнк помнил, как воздвигался этот мост. Помнил, как четырнадцатилетним мальчишкой он бегал к котловану на 125 улице, пробираясь между бетонными блоками, грудами арматуры и кучами земли. Было лето 1934 года, и молодой парень мысленно представлял себе мост как ворота к сокровищам мира. Ему казалось, что если он перейдет мост, то сможет оставить Гарлем навсегда. Мост имел для него свой особый смысл и цель, и в тот день, наблюдая, как бульдозеры и паровые скреперы с шумом ворочали землю, он решил, что когда-нибудь он покинет Гарлем и никогда больше туда не вернется.
Хэнк тогда не знал, есть ли у него чувство ненависти к Гарлему или нет, но с проницательностью, свойственной очень молодым, четко представлял себе: в жизни можно добиться лучшего, и он намеревался добиться этого. Позднее он понял – к лучшему относилась и Мэри О'Брайан.
Он познакомился с ней, когда ему было уже семнадцать лет. Родившись в итальянской семье, имея дедушку, который еще накануне войны с державами фашистской оси объявил Италию культурным лидером мира и провозгласил Муссолини спасителем итальянского народа, Хэнку вначале было трудно поверить, что он влюбился в ирландку. Разве ему не говорили постоянно члены его семьи, что все ирландцы – пьяницы? Разве его национальные собратья по уличной жизни не утверждали, что все ирландские девушки потаскухи? Разве большинство уличных драк не происходило между итальянцами и ирландцами? Так как же могло случиться, что он влюбился в ирландку, чистокровную до корней рыжих волос?
Когда он с ней познакомился, ей было пятнадцать лет и она еще не красила губы. Он встречался с ней целый год, прежде чем она позволила ему поцеловать себя. Ее рот представлял что-то удивительное. Он и раньше целовался с девушками, но никогда не ощущал такой сладости женских губ, пока не поцеловал Мэри О'Брайан. И с этого дня он полюбил ее.
Любя, он все больше познавал ее, а познавая, еще больше любил, пока она не стала неотъемлемой частью его планов: когда он покинет Гарлем, она уйдет вместе с ним. Он унесет ее отсюда на руках, и ее рыжие волосы будут струиться по его плечам, а ее звонкий смех будет разноситься по ветру.
В 1941 году японцы напали на Пирл-Харбор. К этому времени Хэнку исполнился двадцать один год, он был выпускником университета. Его сразу же призвали в армию.
В доме дедушки устроили вечеринку. Все ели лазанью (фирменное блюдо его матери), пили хорошее красное вино, а дедушка, отведя Хэнка в сторону, спросил на ломаном английском языке:
– Ты будешь летать на аэроплане?
– Да, дедушка, – ответил он.
Старик закивал головой.
– Ты будешь бомбить Италию? – спросил он.
– Если прикажут, – ответил Хэнк.
Старик снова кивнул. Он посмотрел Хэнку в глаза:
– Они будут в тебя стрелять, Энрико?
– Да.
Его руки сжали плечи Хэнка. С большим трудом дедушка сказал:
– Тогда ты тоже будешь стрелять в ответ. – Он опять утвердительно кивнул. – Ты тоже будешь стрелять в ответ, – повторил он, продолжая кивать головой, и, подняв очки, провел рукой по глазам. – Береги себя. Возвращайся живым.
В этот вечер Хэнк пришел повидаться с Мэри. Они шли вдоль автострады Ист-Ривер Драйв. Гирлянда огней построенного три года назад моста, перекинулась через темные воды реки. Он поцеловал ее и спросил:
– Ты будешь ждать меня, Мэри?
– Я не знаю, – ответила она. – Я молодая, Хэнк. Ты уедешь надолго. Я не знаю.
– Жди меня, Мэри. Жди меня.
Никто его не ждал. На следующий год он получил от Мэри письмо, а через шесть месяцев после этого умер дедушка. Ему не разрешили поехать на похороны. Он всегда сожалел, что седоволосый человек со слабыми глазами и нежными руками так никогда и не увидел Кэрин. Интуитивно он почувствовал, что дедушка и Кэрин понравились бы друг другу…
Капитан пришвартовал паром легко и плавно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52