Но он не знал, что держал в своем кулаке что-то очень ценное, что-то такое, что придавало смысл и значение жизни в этом лабиринте из бетона и асфальта, который угрожал лишить людей их индивидуальности. Он не знал этого, пока Хэнк не ударил его.
Он ударил Бобби так сильно, что у того сразу же из носа пошла кровь. Бобби почувствовал, как она хлынула у него из ноздрей, и глаза расширились от удивления.
Хэнк ударил его второй и третий раз, и Бобби, пытавшийся в это время зажать нос, вдруг упал на мостовую. Хэнк вскочил на него верхом, и его пальцы с такой силой сжали горло Бобби, что тот с ужасом понял: Хэнк задушит его насмерть.
– Отдай ему замок, Бобби, – сказал один из ребят, и Бобби, крутя головой и пытаясь освободиться от сжимавших его горло, как тиски, пальцев Хэнка, прохрипел: «Бери, на, бери». Он разжал кулак, и замок упал на тротуар. Хэнк быстро подобрал его, зажав в одной руке, а другой прикрыв кулак. Слезы, наконец, выступили у него на глазах и потекли по лицу. Заикаясь, он сказал: «П-почему, п-почему тебе н-н-надо было в-в-вмешиваться в чужие д-дела?»
– Иди домой, Бобби, – посоветовал другой парень. – Ты весь в крови.
Это был конец драки и последняя неприятность между Хэнком и Бобби. После этого он сразу же перестал носить замок. Однако с этого дня он стал носить кое-что другое: чувство своего собственного страха и понимание того, какой ценой он может воспрепятствовать тому, чтобы этот страх не прорвался наружу.
– Пап?
Хэнк поднял голову. С минуту он не мог узнать стоявшую перед ним молодую девушку с длинными светлыми волосами, испытующим взглядом женщины, упругой грудью, тонкой талией и длинными ногами. «Моя дочь? – подумал он. – Давно ли ты сидела у меня на коленях, Дженни? Когда ты успела присоединиться к таинственному сословию женщин?»
– С тобой все в порядке, пап? – спросила она. В ее голосе чувствовалось беспокойство.
– Да, – ответил он. – Просто решил выкурить последнюю сигарету, прежде чем идти домой.
– Замечательный вечер, – сказала Дженни, садясь на ступеньку рядом с ним и натягивая на колени юбку.
– Да. – Он помолчал, а затем спросил: – Ты шла домой от Агаты?
– Да. Ребята еще там, а я ушла. Было ужасно скучно. – Она помолчала. – Лонни там не было. Несколько минут они сидели молча.
– Ты… ты не видела каких-нибудь ребят на улице, а? По дороге домой? – спросил он.
– Нет. Никого.
– Тебе не следовало бы ходить вечером одной, – заметил Хэнк.
– О, здесь нечего бояться, – ответила Дженни.
– И все же.
– Не беспокойся, – успокоила она.
Они снова замолчали. Он чувствовал – Дженни хочется поговорить с ним. Он понимал, что это было бы хорошо для них обоих, если бы они поговорили друг с другом, но вместо этого они сидели, как посторонние люди в зале ожидания железнодорожной станции маленького городка, необщительные, испытывая неловкость.
Наконец, дочь встала и оправила юбку.
– Мам дома? – спросила она.
– Да.
– Пожалуй, я пойду и выпью с ней стакан молока – сказала Дженни и вошла в дом.
Хэнк остался сидеть в темноте один.
На следующий день в девять часов утра он начал свой рабочий день с того, что попросил выделить группу детективов для круглосуточной охраны своего дома.
ГЛАВА V
В кондитерском магазине царила смешанная атмосфера беспорядка и домашнего уюта. Несмотря на то, что помещение нуждалось в покраске, что искусственная кожа, которой были обтянуты стены и скамейки кабин, была засалена, а выставленные в витрине дешевые сладости имели залежалый вид, магазин излучал атмосферу покоя и уюта. Остановившись в дверях, Хэнк понял, почему «Орлы-громовержцы» выбрали именно это место для своих сборищ. Он вошел в магазин как раз в тот момент, когда зазвонил телефон. Владелец магазина подошел к аппарату, чтобы ответить на звонок, и Хэнк на минуту вспомнил те дни в Гарлеме, когда далеко не во всех квартирах были телефоны. В те дни владелец кондитерского магазина обычно отвечал на звонок и затем посылал кого-нибудь из ребят позвать того, кого вызывали к телефону. При этом существовали неписанные правила, что посыльный получал чаевые – обычно пять, иногда десять центов. В соответствии с этими же правилами чаевые должны были тратиться в этом же магазине, поэтому, когда звонил телефон, ребята с улицы бросались к нему, как сумасшедшие. Сейчас ребята едва обратили внимание, когда раздался телефонный звонок.
Владелец магазина поговорил и повесил трубку. Он был низкого роста в безукоризненно чистом белом фартуке и совершенно лысый. Шел слегка прихрамывая, но эта хромота не только не портила его, а, казалось, подчеркивала в нем силу характера, которую невозможно было заметить, не видя его хромоты.
– Чем могу быть полезен, приятель? – спросил он Хэнка.
– Я ищу «Орлов-громовержцев», – ответил Хэнк. – Мне сказали, что они бывают здесь.
– Кто-то ввел вас в заблуждение, мистер.
– Тот, кто сказал мне об этом – детектив, лейтенант Ричард Ганнисон из двадцать седьмого полицейского участка, а он не из тех, кто ошибается.
– А вы кто такой?
– Помощник окружного прокурора Генри Белл.
– Да?
– Да.
Ребята в задней кабине взглянули на него. Один из них хотел встать, но другой жестом остановил его.
– Ну, ну, – сказал владелец магазина, – до сих пор нас никогда не посещал окружной прокурор. Это делает нам честь.
– Где я могу найти «Орлов-громовержцев»? – Хэнк указал на дальнюю кабину. – Те парни не из этой банды?
– Я абсолютно убежден, что не знаю этого, мистер, – ответил владелец магазина. – Мое дело – торговать в этом кондитерском магазине. – Он протянул руку через стойку. – Меня зовут Джо Манети. Рад с вами познакомиться.
Хэнк пожал ему руку.
– Мистер Манети, – сказал он достаточно громко, чтобы его могли слышать в дальней кабине, – лейтенант дал мне фамилии и адреса известных членов клуба «Орлы-громовержцы», и я могу сделать так, чтобы этих ребят взяли и привели на допрос в мой кабинет. Однако я подумал, что сэкономлю время, если поговорю с ними здесь, в Гарлеме. Так лучше, не правда ли?
Манети пожал плечами.
– Вы спрашиваете меня? Мистер, я торгую в кондитерском магазине.
Хэнк обернулся к дальней кабине.
– Ну, так как? – спросил он.
Парень с могучими плечами и большими бицепсами внимательно изучал Хэнка светлыми полуприкрытыми глазами. Он едва заметно кивнул головой.
– Подойдите сюда, – сказал он.
Хэнк прошел к кабине. Ребята, сидевшие там, были в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет. Тот, который подозвал его, был самым старшим в группе и самым крупным. Его черные волосы – гладко зачесаны, на щеках – длинные баки. С левого запястья свободно свисает серебряный опознавательный браслет. На несколько дюймов выше браслета шрам. Его густые черные брови затеняли голубые, почти серые глаза с тяжелыми веками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Он ударил Бобби так сильно, что у того сразу же из носа пошла кровь. Бобби почувствовал, как она хлынула у него из ноздрей, и глаза расширились от удивления.
Хэнк ударил его второй и третий раз, и Бобби, пытавшийся в это время зажать нос, вдруг упал на мостовую. Хэнк вскочил на него верхом, и его пальцы с такой силой сжали горло Бобби, что тот с ужасом понял: Хэнк задушит его насмерть.
– Отдай ему замок, Бобби, – сказал один из ребят, и Бобби, крутя головой и пытаясь освободиться от сжимавших его горло, как тиски, пальцев Хэнка, прохрипел: «Бери, на, бери». Он разжал кулак, и замок упал на тротуар. Хэнк быстро подобрал его, зажав в одной руке, а другой прикрыв кулак. Слезы, наконец, выступили у него на глазах и потекли по лицу. Заикаясь, он сказал: «П-почему, п-почему тебе н-н-надо было в-в-вмешиваться в чужие д-дела?»
– Иди домой, Бобби, – посоветовал другой парень. – Ты весь в крови.
Это был конец драки и последняя неприятность между Хэнком и Бобби. После этого он сразу же перестал носить замок. Однако с этого дня он стал носить кое-что другое: чувство своего собственного страха и понимание того, какой ценой он может воспрепятствовать тому, чтобы этот страх не прорвался наружу.
– Пап?
Хэнк поднял голову. С минуту он не мог узнать стоявшую перед ним молодую девушку с длинными светлыми волосами, испытующим взглядом женщины, упругой грудью, тонкой талией и длинными ногами. «Моя дочь? – подумал он. – Давно ли ты сидела у меня на коленях, Дженни? Когда ты успела присоединиться к таинственному сословию женщин?»
– С тобой все в порядке, пап? – спросила она. В ее голосе чувствовалось беспокойство.
– Да, – ответил он. – Просто решил выкурить последнюю сигарету, прежде чем идти домой.
– Замечательный вечер, – сказала Дженни, садясь на ступеньку рядом с ним и натягивая на колени юбку.
– Да. – Он помолчал, а затем спросил: – Ты шла домой от Агаты?
– Да. Ребята еще там, а я ушла. Было ужасно скучно. – Она помолчала. – Лонни там не было. Несколько минут они сидели молча.
– Ты… ты не видела каких-нибудь ребят на улице, а? По дороге домой? – спросил он.
– Нет. Никого.
– Тебе не следовало бы ходить вечером одной, – заметил Хэнк.
– О, здесь нечего бояться, – ответила Дженни.
– И все же.
– Не беспокойся, – успокоила она.
Они снова замолчали. Он чувствовал – Дженни хочется поговорить с ним. Он понимал, что это было бы хорошо для них обоих, если бы они поговорили друг с другом, но вместо этого они сидели, как посторонние люди в зале ожидания железнодорожной станции маленького городка, необщительные, испытывая неловкость.
Наконец, дочь встала и оправила юбку.
– Мам дома? – спросила она.
– Да.
– Пожалуй, я пойду и выпью с ней стакан молока – сказала Дженни и вошла в дом.
Хэнк остался сидеть в темноте один.
На следующий день в девять часов утра он начал свой рабочий день с того, что попросил выделить группу детективов для круглосуточной охраны своего дома.
ГЛАВА V
В кондитерском магазине царила смешанная атмосфера беспорядка и домашнего уюта. Несмотря на то, что помещение нуждалось в покраске, что искусственная кожа, которой были обтянуты стены и скамейки кабин, была засалена, а выставленные в витрине дешевые сладости имели залежалый вид, магазин излучал атмосферу покоя и уюта. Остановившись в дверях, Хэнк понял, почему «Орлы-громовержцы» выбрали именно это место для своих сборищ. Он вошел в магазин как раз в тот момент, когда зазвонил телефон. Владелец магазина подошел к аппарату, чтобы ответить на звонок, и Хэнк на минуту вспомнил те дни в Гарлеме, когда далеко не во всех квартирах были телефоны. В те дни владелец кондитерского магазина обычно отвечал на звонок и затем посылал кого-нибудь из ребят позвать того, кого вызывали к телефону. При этом существовали неписанные правила, что посыльный получал чаевые – обычно пять, иногда десять центов. В соответствии с этими же правилами чаевые должны были тратиться в этом же магазине, поэтому, когда звонил телефон, ребята с улицы бросались к нему, как сумасшедшие. Сейчас ребята едва обратили внимание, когда раздался телефонный звонок.
Владелец магазина поговорил и повесил трубку. Он был низкого роста в безукоризненно чистом белом фартуке и совершенно лысый. Шел слегка прихрамывая, но эта хромота не только не портила его, а, казалось, подчеркивала в нем силу характера, которую невозможно было заметить, не видя его хромоты.
– Чем могу быть полезен, приятель? – спросил он Хэнка.
– Я ищу «Орлов-громовержцев», – ответил Хэнк. – Мне сказали, что они бывают здесь.
– Кто-то ввел вас в заблуждение, мистер.
– Тот, кто сказал мне об этом – детектив, лейтенант Ричард Ганнисон из двадцать седьмого полицейского участка, а он не из тех, кто ошибается.
– А вы кто такой?
– Помощник окружного прокурора Генри Белл.
– Да?
– Да.
Ребята в задней кабине взглянули на него. Один из них хотел встать, но другой жестом остановил его.
– Ну, ну, – сказал владелец магазина, – до сих пор нас никогда не посещал окружной прокурор. Это делает нам честь.
– Где я могу найти «Орлов-громовержцев»? – Хэнк указал на дальнюю кабину. – Те парни не из этой банды?
– Я абсолютно убежден, что не знаю этого, мистер, – ответил владелец магазина. – Мое дело – торговать в этом кондитерском магазине. – Он протянул руку через стойку. – Меня зовут Джо Манети. Рад с вами познакомиться.
Хэнк пожал ему руку.
– Мистер Манети, – сказал он достаточно громко, чтобы его могли слышать в дальней кабине, – лейтенант дал мне фамилии и адреса известных членов клуба «Орлы-громовержцы», и я могу сделать так, чтобы этих ребят взяли и привели на допрос в мой кабинет. Однако я подумал, что сэкономлю время, если поговорю с ними здесь, в Гарлеме. Так лучше, не правда ли?
Манети пожал плечами.
– Вы спрашиваете меня? Мистер, я торгую в кондитерском магазине.
Хэнк обернулся к дальней кабине.
– Ну, так как? – спросил он.
Парень с могучими плечами и большими бицепсами внимательно изучал Хэнка светлыми полуприкрытыми глазами. Он едва заметно кивнул головой.
– Подойдите сюда, – сказал он.
Хэнк прошел к кабине. Ребята, сидевшие там, были в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет. Тот, который подозвал его, был самым старшим в группе и самым крупным. Его черные волосы – гладко зачесаны, на щеках – длинные баки. С левого запястья свободно свисает серебряный опознавательный браслет. На несколько дюймов выше браслета шрам. Его густые черные брови затеняли голубые, почти серые глаза с тяжелыми веками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52