ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Круг теперь для нас не плоскость, не площадь и не совокупность внутреннего пространства замкнутой кривой особого свойства, круг для нас теперь - тот или иной радиус, потому что для всех кругов мы именно этот их общий признак избрали для классификации. Существенно. Но что здесь познавательно нового? Ничего. Разве мы и до этого не знали, что радиусы могут быть самыми различными?
«Все люди отличаются четырьмя основными типами темперамента» - «обобщаем» мы, и сужаем всё многообразие отличий между людьми до 4-х видов эмоциональной активности (сангвинического, холерического, флегматического и меланхолического). Что мы в этом «обобщении» узнали нового (со времён Гиппократа), кроме того, что на людей можно теперь навешивать вот такие ярлыки? Ничего. Мы и раньше знали сангвиников, холериков, флегматиков и меланхоликов, и никогда их не путали между собою. Просто мы не знали, что их можно вот так называть. Теперь знаем. Но ничего нового, кроме самих этих слов, без которых можно обойтись и вовсе, мы не получаем.
На таком плоском методе строится сегодня вся современная система познания, которая топчется на месте и скатывается в любом вопросе к «обобщению» через предварительную классификацию.
Но совсем не то делает Фома Аквинский, задумавшись о природе физического движения. Он не «обобщает», а обобщает! И делает он это гениально, поскольку его первая исходная позиция для суждений о столь сложных предметах получается удивительно простой:
- движение проявляется в телах.
Вот оно - философское обобщение. Неважно, какие тела, неважно какой вид движения, важна вот эта мысль, в которой всё физическое движение сводится к одной функции - двигать тела. И действительно, физическое движение можно заметить только через движение тела (не путать с перемещением тела!), и, следовательно, именно в этой функции заключено всё, что заключено в природе самого физического движения.
Так работает мысль великого философа, который далее продолжает обобщать, уже исходя из первого тезиса, не имеющего никакой частной данности и никакой привязки к условиям какого-то частного движения. И он максимально обобщенно выводит новый тезис о том, что все тела:
- или движутся только сами;
- или движутся сами, да ещё и при этом движут других.
Вот и всё. Теперь эти два вида одной главной функции (двигать тела) вмещают в себя всё всевозможное разнообразие частных форм и частных случаев физического движения сверх какой-либо отдельной конкретики и вне трясины какой-либо явной данности. Эти два вида проявления функции самым свободным и самым полнейшим образом исчерпывают всю суть физического движения, и поэтому через них можно также самым полнейшим образом исследовать всю суть движения в его максимально сконцентрированном смысле.
Именно это основатель томизма далее и делает: гениально исследуя природу источника движения в обоих случаях, он с непревзойденным изяществом и логической достоверностью выявляет, что причина движения находится вообще не в телах и вообще не в материи. То есть - он открывает тайну.
Кому интересны подробности, читайте у Аквинского. Умные люди увидят, что «пятый учитель церкви» действительно открыл великую тайну, а дураки, они и есть дураки…
А теперь возьмём другого исследователя, который также занялся проблемами физического движения через шестьсот лет после Фомы Аквинского. Звался он Фридрих Энгельс. В его время люди уже своими глазами видели паровоз и своими ушами слышали о громоотводе, и поэтому вместо Бога у людей была теперь физическая материя. Здесь, кстати, причины можно и переклассифировать, но, обобщая ситуацию, всё равно придется сказать, что вера в Бога сменилась у людей верой в материю, поскольку всё, что ранее мог сделать только Бог, теперь, по их мнению, сделала только сама материя.
Поэтому Энгельс и решил исследовать одну из ипостасей своего верховного божества (материи) - её движение. Само собой разумеется, что, раз уж дело касалось материи, то это движение было тем же самым физическим движением, которое некогда исследовал Фома Аквинский.
И вот результат - видевший своими глазами паровоз и слышавший своими ушами о громоотводе, господин Фридрих Энгельс, «философски» исследуя проблемы физического движения, рапортует нам о том, что движение бывает:
механическое, то есть с перемещением тел по какой-то траектории, и, в частности, вращательное, ускоренное, поступательное, колебательное, криволинейное и т.д. и т.п.; а также физическое, проистекающее из природных законов, и, в частности, тепловое, электромагнитное, гравитационное, световое и т.д.; а еще химическое, связанное с молекулами, и в частности, окисление, ощелачивание, восстановление и т.д.; и к тому же биологическое в живых организмах, и в частности обмен веществ, дыхание, выделение, оплодотворение, движение крови и т.д.
Ни Энгельса, и никого другого не смущает, что тот лишь классифицирует некие явные данности, не открывая не то, чтобы никакой тайны, но, даже не называя вообще ничего нового относительно того, что уже всем известно! Нет! К этому времени всё это уже называется философией! А философия Фомы Аквинского высмеяна и отброшена!
И поэтому «философ» Энгельс с конторской педантичностью, вспомнил, описал и перечислил всё то, что касается структуры физического движения, существующего в мире, и сказал, что это - хорошо.
В итоге он, хоть и описал всё правильно, но не открыл никакой тайны. Результирующая часть его исследования представляет собой «обобщение», душевно излагающее тысячелетне бородатую мысль, что движение и материя нераздельны. Правда Энгельс изложил эту банальную мысль «своими словами» - «движение есть форма существования материи».
Почему Энгельс поленился наклониться и поднять еще один клад - энергию? Ведь, перечислив все её виды, он мог бы, по праву, сделать ещё одно «философское» «обобщение», например - «движение есть форма существования энергии». Почему он этого не сделал - просто непонятно. Ведь это так напрашивается по логике подобной «философии»!
Но зато понятно, почему Аквинский открыл тайну, а Энгельс не открыл вообще ничего. Потому что Аквинский пошел от функции, а Энгельс пошел от структуры. В итоге Аквинский думал, а Энгельс вспоминал.
Почему так? Потому что не только масштаб личностей разный, но и времена наступили суетливые. А суетливые времена порождают суетного человека. А суетному человеку всегда легче надувать мыльные пузыри, чем варить мыло. И поэтому мы с первого предъявления понимаем Энгельса, но только с десятого начинаем понимать Аквинского.
Мы с первого предъявления понимаем Энгельса, потому что методы описания структуры позволяют любому из нас, совсем как Энгельсу, стать «философом» на ровном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59