Необъяснимый ужас по капле вливался в его душу.
- Вы служащий мэрии? - спросил незнакомец.
- Не ваше дело, - резко ответил Риччи.
- Вы женаты, и вашу супругу зовут Кристина Риччи?
- Повторяю, это вас не касается.
- У вас двое детей-близнецов? А в прошлом месяце вы растратили
казённые деньги и путём подлога сумели скрыть это?
- Ложь! - закричал Риччи. - Наглая ложь! Не было ни кражи, ни
подлога! Убирайтесь прочь, мерзавец! Ваш гнусный шантаж не пройдёт!
- Хорошо, хорошо, - зачастил незнакомец, в знак примирения
выставив вперёд ладони, - беру свои слова обратно. Пусть я ошибся, пусть.
Но, - он на секунду умолк, - но, признайтесь, синьор Риччи, ведь была у вас
мысль о краже? Была ведь, а?
И хотя лица незнакомца Риччи не видел, в тоне его он различил
изрядную порцию издёвки. Это его окончательно взорвало. Сжав кулаки, он
бросился на обидчика, но тот внезапно вынул из кармана плаща портсигар и
протянул его Риччи.
- Курите, синьор Риччи. И не будем больше ссориться. Вы хотите
знать, кто я? Извольте, я откроюсь вам. Только поумерьте свой пыл и
прекратите махать кулаками.
Теперь голос его отливал металлом. Риччи замер в двух шагах от
тёмного силуэта и тут же отпрянул, ибо незнакомец шагнул вперёд и вышел из
тени. Свет фонаря упал на его лицо. Риччи вскрикнул и в страхе попятился.
- Вы узнали меня, Риччи. - Незнакомец криво усмехнулся. -
Прекрасно, тогда перейдём сразу к делу.
- Вы... вы... - лепетал Риччи.
- Совершенно верно, я ваш двойник.
Напротив Риччи стояла точная его копия - те же черты лица, те же
глаза, тот же голос, та же сутулость, и даже плащи у обоих были совершенно
одинаковыми.
- Вы удивлены? Не стоит. Я прибыл сюда из мира теней, чтобы свести
с вами счёты. Но прежде закурите, Риччи, прошу вас.
Он стоял, всё так же протягивая портсигар, а Риччи, лишившись дара
речи, продолжал пятиться, пока не упёрся в невысокую изгородь. Глаза его
были совершенно круглыми, нижняя челюсть сильно дрожала.
- Кто... вы?..
Вместо ответа двойник Риччи шагнул вперёд и властно потребовал:
- Курите! Ну!
Риччи в ужасе замотал головой.
- Что ж, это ваше право, - пожал плечами незнакомец. В руке его
что-то щёлкнуло, крышка портсигара откинулась.
Всё происшедшее затем заняло не более пяти секунд. Силуэт Риччи
внезапно покрылся голубоватым свечением, стал блекнуть, растворяться в
темноте, таять - и вдруг исчез. Слегка запахло озоном.
Возвращавшийся в тот час с ночной смены Умберто Карризи, сосед
синьора Риччи по этажу, видел, как тот, стоя под тусклым подъездным
фонарём, достал из портсигара сигарету и закурил. Городские часы пробили
два раза:
Словно вторя им, ударил гром. Хлынул дождь.
Глава третья
Серебристый "кадиллак", мягко шурша покрышками, бесшумно
остановился у чугунных узорчатых ворот. Ворота так же бесшумно
растворились, и автомобиль медленно въехал во владения Шарля Левьена.
Длинная и прямая, словно стрела, дорожка, посыпанная красным гравием, вела
к центральному подъезду богатой усадьбы.
Вилла Левьенов была поистине райским уголком. Она буквально
утопала в субтропической зелени - благо мягкий климат Средиземноморья
способствовал бурному её произрастанию. Главная аллея, ведущая от ворот к
усадьбе, была ухожена с такой тщательностью, а обрамлявшие её два ряда
кустарника, подстриженного в строгом соответствии с законами геометрии,
настолько были уподоблены двум параллельным прямым, никогда не
пересекающимся, что невольно возникала мысль: уж не сидит ли в засаде целая
армия дворников и садовников и не следит ли она с превеликим пристрастием
за каждой занесённой со стороны, дерзко нарушающей всеобщую гармонию,
"чужой" песчинкой, за каждым вновь появившимся на свет Божий, но не
отвечающим установленным стандартам листочком, за каждой травинкой,
посмевшей на лишний дюйм возвыситься над своими унифицированными
собратьями?.. Нет, никакой армии не было, но два штатных садовника работали
на вилле от зари и до зари.
"Кадиллак" замер у главного входа. Возле дверцы тут же вырос туго
накрахмаленный, с генеральской выправкой, привратник. Его каменно-учтивое
лицо было лишено какого бы то ни было выражения.
- Прошу вас, месье Лебон. Хозяин уже дважды справлялся о вас, -
бесстрастно произнёс привратник, помогая выйти полному, с короткой стрижкой
мужчине лет тридцати.
- Спасибо, Франсуа, - ответил тот, отдуваясь и стирая пот со лба.
- Фу-у, ну и печёт же сегодня.
- Да, месье Лебон, термометр показывает двадцать девять градусов
по Цельсию, - словно робот, произнёс Франсуа. - Великолепная погода, месье.
- Ну, это как сказать, - усомнился месье Лебон, щурясь на
совершенно чистое, ослепительное, неподвижное, пышущее жаром небо. - Будьте
добры, Франсуа, распорядитесь с этим. - Он кивнул на заднее сиденье
автомобиля.
Там, утопая в изящной корзинке, испуская неземной, божественный
аромат, подобно только что вылупившимся птенцам в гнезде, цвета густой, уже
свернувшейся венозной крови, почти чёрные, бархатистые, замерли в ожидании
роскошные розы - целый букет, огромный, необъятный, безжалостно стиснутый
кольцом корзинки.
- Сию минуту, месье Лебон.
Даже вечно невозмутимый Франсуа не сумел скрыть едва заметной тени
восхищения, на мгновение тронувшей его лицо. Словно из-под земли вырос
юноша-слуга, наделённый теми же безупречными манерами, что и его старший
коллега, ловко, но бережно подхватил корзинку с цветами и последовал за
месье Лебоном.
Карьеру Пьера Лебона можно было бы назвать блестящей. Выходец из
бедной семьи, в шестнадцать лет он отправился на заработки в Париж, где
после долгих и порой бесплодных поисков своего места в жизни сумел наконец
занять престижный пост дегустатора духов в известной на весь мир
парфюмерной фирме "Кристиан Диор". Дело в том, что Пьер обладал
удивительным врождённым даром, с годами развившимся и достигшим настоящего
совершенства, - даром различать тончайшие оттенки любых запахов, особенно
запахов всевозможных цветов. Обострённое, чрезвычайно чувствительное
обоняние стало его вторым зрением, и часто, когда глаза оказывались
бессильны передать всю полноту окружающего мира, выступало на первый план и
успешно лидировало среди остальных форм чувственного восприятия, данных
человеку природой. Простой пример: два цветка, совершенно идентичных для
простого смертного, для Пьера Лебона имели свои, чисто индивидуальные,
присущие только каждому из них качества, выраженные в специфических
оттенках аромата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
- Вы служащий мэрии? - спросил незнакомец.
- Не ваше дело, - резко ответил Риччи.
- Вы женаты, и вашу супругу зовут Кристина Риччи?
- Повторяю, это вас не касается.
- У вас двое детей-близнецов? А в прошлом месяце вы растратили
казённые деньги и путём подлога сумели скрыть это?
- Ложь! - закричал Риччи. - Наглая ложь! Не было ни кражи, ни
подлога! Убирайтесь прочь, мерзавец! Ваш гнусный шантаж не пройдёт!
- Хорошо, хорошо, - зачастил незнакомец, в знак примирения
выставив вперёд ладони, - беру свои слова обратно. Пусть я ошибся, пусть.
Но, - он на секунду умолк, - но, признайтесь, синьор Риччи, ведь была у вас
мысль о краже? Была ведь, а?
И хотя лица незнакомца Риччи не видел, в тоне его он различил
изрядную порцию издёвки. Это его окончательно взорвало. Сжав кулаки, он
бросился на обидчика, но тот внезапно вынул из кармана плаща портсигар и
протянул его Риччи.
- Курите, синьор Риччи. И не будем больше ссориться. Вы хотите
знать, кто я? Извольте, я откроюсь вам. Только поумерьте свой пыл и
прекратите махать кулаками.
Теперь голос его отливал металлом. Риччи замер в двух шагах от
тёмного силуэта и тут же отпрянул, ибо незнакомец шагнул вперёд и вышел из
тени. Свет фонаря упал на его лицо. Риччи вскрикнул и в страхе попятился.
- Вы узнали меня, Риччи. - Незнакомец криво усмехнулся. -
Прекрасно, тогда перейдём сразу к делу.
- Вы... вы... - лепетал Риччи.
- Совершенно верно, я ваш двойник.
Напротив Риччи стояла точная его копия - те же черты лица, те же
глаза, тот же голос, та же сутулость, и даже плащи у обоих были совершенно
одинаковыми.
- Вы удивлены? Не стоит. Я прибыл сюда из мира теней, чтобы свести
с вами счёты. Но прежде закурите, Риччи, прошу вас.
Он стоял, всё так же протягивая портсигар, а Риччи, лишившись дара
речи, продолжал пятиться, пока не упёрся в невысокую изгородь. Глаза его
были совершенно круглыми, нижняя челюсть сильно дрожала.
- Кто... вы?..
Вместо ответа двойник Риччи шагнул вперёд и властно потребовал:
- Курите! Ну!
Риччи в ужасе замотал головой.
- Что ж, это ваше право, - пожал плечами незнакомец. В руке его
что-то щёлкнуло, крышка портсигара откинулась.
Всё происшедшее затем заняло не более пяти секунд. Силуэт Риччи
внезапно покрылся голубоватым свечением, стал блекнуть, растворяться в
темноте, таять - и вдруг исчез. Слегка запахло озоном.
Возвращавшийся в тот час с ночной смены Умберто Карризи, сосед
синьора Риччи по этажу, видел, как тот, стоя под тусклым подъездным
фонарём, достал из портсигара сигарету и закурил. Городские часы пробили
два раза:
Словно вторя им, ударил гром. Хлынул дождь.
Глава третья
Серебристый "кадиллак", мягко шурша покрышками, бесшумно
остановился у чугунных узорчатых ворот. Ворота так же бесшумно
растворились, и автомобиль медленно въехал во владения Шарля Левьена.
Длинная и прямая, словно стрела, дорожка, посыпанная красным гравием, вела
к центральному подъезду богатой усадьбы.
Вилла Левьенов была поистине райским уголком. Она буквально
утопала в субтропической зелени - благо мягкий климат Средиземноморья
способствовал бурному её произрастанию. Главная аллея, ведущая от ворот к
усадьбе, была ухожена с такой тщательностью, а обрамлявшие её два ряда
кустарника, подстриженного в строгом соответствии с законами геометрии,
настолько были уподоблены двум параллельным прямым, никогда не
пересекающимся, что невольно возникала мысль: уж не сидит ли в засаде целая
армия дворников и садовников и не следит ли она с превеликим пристрастием
за каждой занесённой со стороны, дерзко нарушающей всеобщую гармонию,
"чужой" песчинкой, за каждым вновь появившимся на свет Божий, но не
отвечающим установленным стандартам листочком, за каждой травинкой,
посмевшей на лишний дюйм возвыситься над своими унифицированными
собратьями?.. Нет, никакой армии не было, но два штатных садовника работали
на вилле от зари и до зари.
"Кадиллак" замер у главного входа. Возле дверцы тут же вырос туго
накрахмаленный, с генеральской выправкой, привратник. Его каменно-учтивое
лицо было лишено какого бы то ни было выражения.
- Прошу вас, месье Лебон. Хозяин уже дважды справлялся о вас, -
бесстрастно произнёс привратник, помогая выйти полному, с короткой стрижкой
мужчине лет тридцати.
- Спасибо, Франсуа, - ответил тот, отдуваясь и стирая пот со лба.
- Фу-у, ну и печёт же сегодня.
- Да, месье Лебон, термометр показывает двадцать девять градусов
по Цельсию, - словно робот, произнёс Франсуа. - Великолепная погода, месье.
- Ну, это как сказать, - усомнился месье Лебон, щурясь на
совершенно чистое, ослепительное, неподвижное, пышущее жаром небо. - Будьте
добры, Франсуа, распорядитесь с этим. - Он кивнул на заднее сиденье
автомобиля.
Там, утопая в изящной корзинке, испуская неземной, божественный
аромат, подобно только что вылупившимся птенцам в гнезде, цвета густой, уже
свернувшейся венозной крови, почти чёрные, бархатистые, замерли в ожидании
роскошные розы - целый букет, огромный, необъятный, безжалостно стиснутый
кольцом корзинки.
- Сию минуту, месье Лебон.
Даже вечно невозмутимый Франсуа не сумел скрыть едва заметной тени
восхищения, на мгновение тронувшей его лицо. Словно из-под земли вырос
юноша-слуга, наделённый теми же безупречными манерами, что и его старший
коллега, ловко, но бережно подхватил корзинку с цветами и последовал за
месье Лебоном.
Карьеру Пьера Лебона можно было бы назвать блестящей. Выходец из
бедной семьи, в шестнадцать лет он отправился на заработки в Париж, где
после долгих и порой бесплодных поисков своего места в жизни сумел наконец
занять престижный пост дегустатора духов в известной на весь мир
парфюмерной фирме "Кристиан Диор". Дело в том, что Пьер обладал
удивительным врождённым даром, с годами развившимся и достигшим настоящего
совершенства, - даром различать тончайшие оттенки любых запахов, особенно
запахов всевозможных цветов. Обострённое, чрезвычайно чувствительное
обоняние стало его вторым зрением, и часто, когда глаза оказывались
бессильны передать всю полноту окружающего мира, выступало на первый план и
успешно лидировало среди остальных форм чувственного восприятия, данных
человеку природой. Простой пример: два цветка, совершенно идентичных для
простого смертного, для Пьера Лебона имели свои, чисто индивидуальные,
присущие только каждому из них качества, выраженные в специфических
оттенках аромата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56