"Бедная девочка! - бормотал человек себе под нос. - Бедная, бедная
девочка".
Он был в высоких сапогах и длинном брезентовом плаще с капюшоном.
Весь его вид выдавал в нём бывалого и опытного охотника. Несмотря на
тёплую, безветренную летнюю ночь, капюшон был накинут на голову, полностью
скрывая его лицо, и лишь изредка, когда свет бледной луны случайно падал на
его фигуру, можно было различить острый взгляд блестящих глаз чем-то сильно
озабоченного немолодого мужчины.
"Каков подлец, а? Каков подлец! Совсем ведь девчонка ещё, а он...
Нет, пуля - это как раз то, чего он достоин:"
Метров через сто пятьдесят он круто свернул влево на широкую,
размытую дождём просёлочную дорогу и пошлёпал по её вязким лужам своими
сапогами-вездеходами. Грязь хлюпала и чмокала под его ногами, затрудняя
движение, но человек в плаще, казалось, не замечал этого. Он шёл по лунному
коридору, стены которого высоко вздымались по обе стороны от дороги и
где-то вверху, в верхних слоях атмосферы, заканчивались неподвижными
чёрными кронами елей и сосен. В недрах леса заухал филин, вспугнув
несколько летучих мышей, тени которых на мгновение ясно обозначились на
фоне холодной луны. Воздух был свеж и прозрачен, промытый дневной грозой, и
вдыхать его было настоящее блаженство, но человек с охотничьим ружьём был
мрачен и невосприимчив к красотам природы. Он шёл на охоту, но охоту
необычную.
"Убить - это не так страшно, - успокаивал он себя, - особенно когда
убиваешь мерзавца. В Афгане я стрелял в людей, выполняя приказ, и видел,
как они корчились в горячей пыли, истекая кровью и проклятиями. В тайге не
раз бил в упор по оленю или медведю - и тоже видел их судороги. Но в одном
случае была война, в другом - охота. И то, и другое оправдано и законом и
нашей моралью. На что же я иду сейчас? На войну? На охоту? Война - это
единоборство с вооружённым противником, к которому испытываешь ненависть.
Охота - тоже встреча с противником, но заведомо более слабым и ненависти не
вызывающим. На что же иду я? Он безоружен и слабее меня - значит, это
охота, но он ненавистен мне, значит.... Значит, это убийство! Нет, не
думать об этом, не думать:"
Лес справа кончился, уступив место бескрайнему полю, перерезанному
посередине глубоким шрамом оврага с извилистым ручейком на его дне; ещё
одна луна, украшенная кувшинкой и плывущая против течения, весело
подмигивала из глубины ручья своей сестре - той, что наверху, -
бесстрастной и холодной в своём величии. Но и немой диалог двух
сестёр-близнецов не вывел человека из состояния мрачной задумчивости. Во
всех этих деталях ландшафта он видел лишь ориентиры, которых следовало
придерживаться, чтобы выйти в нужное место, - и ничего больше. Чутьё
охотника и подробный рассказ одного из сослуживцев, хорошо знавшего эти
места, безошибочно вели его по чужому лесу.
"Ведь есть же такие подонки! Слышал об этом, но никак не думал, что
это может коснуться моей семьи. А ведь так всегда! Никогда не ждёшь, что
беда придёт именно в твой дом, а когда она всё же приходит, бывает уже
поздно. Что ж, пусть поздно. Зато этот мерзавец получит по заслугам.
Сполна!"
Дорога свернула и тут же упёрлась в аккуратный дачный посёлок,
окружённый сетчатым забором. На ближайшем доме висела табличка, удачно
освещённая ночным светилом.
- Первая Лесная Поляна, - прочитал человек. - Так. А мне нужна
Третья, дом двенадцать. Что ж, будем искать.
Поиски продолжались недолго и вскоре увенчались успехом. Человек
осторожно подошёл к нужному дому и бесшумно отворил калитку. Его встретила
тишина. Значит, собаки не было.
Похоже, что собак не было ни у кого. Посёлок был новым, кое-кто ещё
строился, многие дома пустовали - проблема приобретения четвероногих
сторожей пока что ещё не была столь острой для свежеиспечённых дачников.
Тем более, что в специально отведённой будке в центре поселка по ночам
дежурил настоящий, двуногий, сторож, который, правда, обычно спал, как и
все, впрочем, нормальные люди. Спал он и сейчас, хотя свет в сторожке
горел.
Горел он также в одном из окон дома номер двенадцать по Третьей
Лесной Поляне. Это поначалу смутило человека в плаще, но уже в следующее
мгновение он снова был полон решимости. Тем лучше, решил он, при свете
будет легче ориентироваться. Он осторожно поднялся на чуть скрипнувшее
крыльцо и легонько толкнул дверь на веранду. Дверь оказалась незапертой.
"Однако! Этот тип как будто ничего не боится. Значит, считает, что
совесть его чиста. Вот мерзавец! Тем легче мне будет исполнить задуманное.
По крайней мере, и моя совесть не намного запачкается. Пусть подыхает,
собака, в своей конуре! Другого он не заслуживает!.."
Последние сомнения рассеялись в душе охотника. Он уверенно, но
осторожно, подчиняясь скорее охотничьей привычке, чем осмысленному решению,
вошёл в дом. В темноте расчехлил ружьё. Лунный блик зловеще сверкнул на
лакированном прикладе. Человек привёл оружие в готовность и повернул ручку
следующей двери. И снова тьма и пустота...
Нужная дверь оказалась четвёртой по счёту. Из-под неё выбивался
тусклый свет настольной лампы и какойто знакомый, но неуместный здесь
запах. Последнюю дверь он открывал мучительно долго, сконцентрировав всю
свою энергию в пальцах руки. В образовавшуюся щель он увидел большой
письменный стол, заваленный бумагами, и спину мужчины, неподвижно сидящего
на уродливом стуле с низкой спинкой. Мужчина спал, уронив голову на стол.
Комары почему-то не садились на его оголённую шею.
"Он! Какая удача, что спит! Или разбудить? Нет, не надо. Пусть
подыхает так:"
Охотник поднял ружьё и тщательно прицелился. Палец уверенно лёг на
курок и стал медленно вдавливаться в него. Ненавистная спина заполнила
собой всю комнату. Спусковой крючок внезапно провалился, и...
Глава вторая
:грохнул выстрел. Максим Чудаков, допоздна просидевший над романом
Агаты Кристи, в котором тщедушная пожилая леди проявляла поистине чудеса
сообразительности и учила полицию, как надо ловить преступников, спросонья
вскочил с постели и ошалело уставился в темноту. Что это? Послышалось? Или
действительно кто-то стрелял?.. Чудаков крадучись подошёл к окну и
осторожно вгляделся в ночную тьму. Одно из окон дачи профессора Красницкого
светилось тусклым огнём. Наверное, настольная лампа... Их дачи стояли рядом
- почти соприкасаясь, словно близнецы, стандартными коробками своих домов.
Неяркий свет из окна соседней дачи падал на цветочную клумбу. Самого окна
Чудакову видно не было.
Чья-то тень мелькнула прочь от дома профессора Красницкого и
растворилась в ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43