Извини, что
не успел предупредить.
Двое приятелей Виталика разместились на задних сидениях и, бросив
краткие приветствия, надолго замолчали. Вскоре автомобиль остановился у
старого пятиэтажного дома, метрах в трёхстах от которого сердито шумело
море на прибрежной, покрытой пятнами мазута, гальке.
Четверо мужчин покинули "Волгу" и вошли в один из подъездов. Виталик
что-то шепнул эстонцам, и те остались внизу, а сам он в сопровождении
Чудакова стал медленно подниматься наверх.
- Я сам поговорю с Мартинесом, - сказал он тихо, когда они
остановились у одной из квартир на третьем этаже. - Думаю, у меня это
получится лучше. А ты молчи.
Чудаков кивнул в знак согласия. Виталик нажал кнопку звонка и стал
ждать. Дверь долго не открывалась, но вот наконец послышался шум
отодвигаемых запоров, и на пороге показалась молодая женщина в фартуке и
домашних шлёпанцах. Увидев незнакомых мужчин, она удивлённо вскинула брови.
Виталик, учтиво улыбнувшись, что-то спросил её по-эстонски. Она улыбнулась
в ответ и жестом пригласила их войти. Да, подумал Чудаков, эстонский язык у
них здесь звучит вроде как пароль... В течение пяти последующих минут
Виталик и хозяйка квартиры вели, как показалось Чудакову, непринуждённую
беседу. Но вот хозяйка на секунду отлучилась, и в её отсутствие Виталик
успел лишь развести руками, предоставив возможность Чудакову самому строить
догадки по поводу этого жеста. Вскоре женщина вернулась и протянула
Виталику небольшой листок бумаги. Виталик вежливо поблагодарил её,
попрощался и, увлекая за собой Чудакова, покинул квартиру. Уже на
лестничной клетке он шепнул:
- Радиста нет. Он в Москве. Вот адрес. - И он вынул из кармана
пиджака сложенный пополам листок. - Впрочем, этого следовало ожидать.
Подкрепление, ожидавшее внизу, пришлось отпустить восвояси. Виталик
что-то объяснил им, и они, скупо простившись, удалились. Оставшись одни,
друзья отправились побродить по пустынному берегу моря.
- Его нет в городе уже около недели, - сказал Виталик, распечатывая
новую пачку сигарет и закуривая. - Его супруга - а это была именно она, -
по-видимому, не догадывается о тёмных делишках своего мужа. А делишки эти,
по-моему, есть. Видал, как обставлена их квартира? Богато, но убого.
Полнейшая безвкусица, нагромождение дорогих безделушек - настоящий
таможенный склад. Я однажды был у таможенников - по делам Народного фронта
- и видел нечто подобное своими глазами. Чего только не везут из-за
кордона! Так вот, всё это стоит больших денег, а откуда они у простого
судового радиста? Впрочем, я рассуждаю, возможно, как обыватель, и всё это
добро приобретено честным путём, а отсутствие вкуса - это вовсе не порок,
но, согласись, на некоторые размышления это всё же наводит.
- Как же тебе удалось заполучить у неё адрес? - спросил Чудаков. -
Опять единство взглядов и идей?
Виталик кивнул и виновато улыбнулся.
- К сожалению, ради святого дела мне пришлось пойти на этот грех, -
грустно произнёс он. - Я воспользовался популярностью НФ среди местного
населения и сказал ей, что её муж нужен мне по очень важному делу,
связанному с неким проводимым Народным фронтом мероприятием. Кстати,
мероприятие действительно намечается, и в этом я её не обманул. И теперь я,
друг мой Максим, глубоко страдаю. Спекуляция на таких вещах... знаешь...
- Брось, Виталик! Согласись, что этот обман с лихвой окупается
благородством нашей цели, - попытался успокоить его Чудаков.
- Да, да, я всё понимаю. И всё же... Ладно, оставим эмоции. Главное -
у нас есть зацепка. Вот она. - Виталик протянул Чудакову записку с адресом.
- Теперь ты вернёшься в Москву не с пустыми руками. Советую тебе передать
эту бумажку в милицию - этому твоему знакомому... как его?..
- Щеглову, - подсказал Чудаков.
- Вот-вот, Щеглову. Впрочем, как знаешь. Я же, к великому моему
сожалению, вынужден устраниться от дальнейшего участия в этом деле -
слишком много забот здесь, в Таллинне. Но если вдруг потребуется срочная
помощь - отбей телеграмму. Прилечу, несмотря ни на что.
Виталик взглянул на часы.
- Так, до поезда осталось три часа. Вот, возьми билет, а то
забудешь... Да убери ты деньги! Тоже мне - Дон Кихот Ламанчский!
Отблагодаришь письмом, в котором всё подробно изложишь. Понял? Не забудь! А
теперь, если не возражаешь, в оставшееся до отхода поезда время я покажу
тебе вечерний Таллинн. Заодно перекусим где-нибудь. Я знаю один кабачок в
Старом Городе - пальчики оближешь от их кухни! А то ведь я, словно
заправский сыщик, мотаюсь по городу в поисках какого-то радиста, и тебя за
собой таскаю, а о том, что ты голоден или, может быть, устал, я и не
подумал. Хорош хозяин, не правда ли? Гостеприимство по высшему разряду! Ты,
наверное, мысленно клянёшь меня за бестолковость и где-то в глубине души
зеваешь от усталости. Так ведь? Ну и правильно! Поделом мне, олуху
безмозглому!
- Перестань! - оборвал друга Чудаков, делая вид, что сердится. - Ещё
слово - и получишь по шее.
Виталик весело рассмеялся и похлопал Максима по плечу.
- А ты отличный мужик, Чудак! Честно признаюсь, в институте я этого
за тобой не замечал.
- Ну и ты тогда, Барабан, был скорее похож на зубрилу, чем на
будущего общественного деятеля, - в тон ему ответил Чудаков и, состроив
хитрую гримасу, вдруг быстро сунул мокрый, обточенный морем камень Виталику
за шиворот.
- Ах, так!.. - взвизгнул тот, подпрыгивая от прикосновения к телу
холодного камня. - Ну погоди!..
Солнце давно уже скрылось в далёкой морской пучине, а небо всё ещё
розовело от его лучей. Ночь опускалась здесь на один-два часа, не больше;
ведь стоял конец июня - самое светлое время года. С Балтики тянул свежий
солёный ветерок, неся с собой прохладу и умиротворение. Море, словно
загадочный сказочный волшебник, кидало бесчисленную рать своих воинов-волн,
рождающихся в глубине его недр, на пологий и равнодушный ко всему берег.
Лениво и нехотя волны плелись к суше, подгоняемые невидимым великаном,
падали, разбивались о гальку, умирали и тут же вновь поднимались где-то
далеко от берега, снова неслись к нему, спотыкались, опять поднимались - и
так до бесконечности: А возле старой пятиэтажки одиноко стоял автомобиль,
поджидая возвращения друзей. Только что пробило восемь...
За десять минут до отправления поезда Максим Чудаков и Виталий
Барабанов вбежали на перрон.
- Уф, кажется, успели! - отдуваясь, произнёс Виталик. - Ну, давай
прощаться, друг мой Максим. Страшно рад был твоему приезду. Тешу себя
надеждой увидеть тебя снова - и как можно скорее.
- Следующий визит - твой! - отозвался Максим. - Жду в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
не успел предупредить.
Двое приятелей Виталика разместились на задних сидениях и, бросив
краткие приветствия, надолго замолчали. Вскоре автомобиль остановился у
старого пятиэтажного дома, метрах в трёхстах от которого сердито шумело
море на прибрежной, покрытой пятнами мазута, гальке.
Четверо мужчин покинули "Волгу" и вошли в один из подъездов. Виталик
что-то шепнул эстонцам, и те остались внизу, а сам он в сопровождении
Чудакова стал медленно подниматься наверх.
- Я сам поговорю с Мартинесом, - сказал он тихо, когда они
остановились у одной из квартир на третьем этаже. - Думаю, у меня это
получится лучше. А ты молчи.
Чудаков кивнул в знак согласия. Виталик нажал кнопку звонка и стал
ждать. Дверь долго не открывалась, но вот наконец послышался шум
отодвигаемых запоров, и на пороге показалась молодая женщина в фартуке и
домашних шлёпанцах. Увидев незнакомых мужчин, она удивлённо вскинула брови.
Виталик, учтиво улыбнувшись, что-то спросил её по-эстонски. Она улыбнулась
в ответ и жестом пригласила их войти. Да, подумал Чудаков, эстонский язык у
них здесь звучит вроде как пароль... В течение пяти последующих минут
Виталик и хозяйка квартиры вели, как показалось Чудакову, непринуждённую
беседу. Но вот хозяйка на секунду отлучилась, и в её отсутствие Виталик
успел лишь развести руками, предоставив возможность Чудакову самому строить
догадки по поводу этого жеста. Вскоре женщина вернулась и протянула
Виталику небольшой листок бумаги. Виталик вежливо поблагодарил её,
попрощался и, увлекая за собой Чудакова, покинул квартиру. Уже на
лестничной клетке он шепнул:
- Радиста нет. Он в Москве. Вот адрес. - И он вынул из кармана
пиджака сложенный пополам листок. - Впрочем, этого следовало ожидать.
Подкрепление, ожидавшее внизу, пришлось отпустить восвояси. Виталик
что-то объяснил им, и они, скупо простившись, удалились. Оставшись одни,
друзья отправились побродить по пустынному берегу моря.
- Его нет в городе уже около недели, - сказал Виталик, распечатывая
новую пачку сигарет и закуривая. - Его супруга - а это была именно она, -
по-видимому, не догадывается о тёмных делишках своего мужа. А делишки эти,
по-моему, есть. Видал, как обставлена их квартира? Богато, но убого.
Полнейшая безвкусица, нагромождение дорогих безделушек - настоящий
таможенный склад. Я однажды был у таможенников - по делам Народного фронта
- и видел нечто подобное своими глазами. Чего только не везут из-за
кордона! Так вот, всё это стоит больших денег, а откуда они у простого
судового радиста? Впрочем, я рассуждаю, возможно, как обыватель, и всё это
добро приобретено честным путём, а отсутствие вкуса - это вовсе не порок,
но, согласись, на некоторые размышления это всё же наводит.
- Как же тебе удалось заполучить у неё адрес? - спросил Чудаков. -
Опять единство взглядов и идей?
Виталик кивнул и виновато улыбнулся.
- К сожалению, ради святого дела мне пришлось пойти на этот грех, -
грустно произнёс он. - Я воспользовался популярностью НФ среди местного
населения и сказал ей, что её муж нужен мне по очень важному делу,
связанному с неким проводимым Народным фронтом мероприятием. Кстати,
мероприятие действительно намечается, и в этом я её не обманул. И теперь я,
друг мой Максим, глубоко страдаю. Спекуляция на таких вещах... знаешь...
- Брось, Виталик! Согласись, что этот обман с лихвой окупается
благородством нашей цели, - попытался успокоить его Чудаков.
- Да, да, я всё понимаю. И всё же... Ладно, оставим эмоции. Главное -
у нас есть зацепка. Вот она. - Виталик протянул Чудакову записку с адресом.
- Теперь ты вернёшься в Москву не с пустыми руками. Советую тебе передать
эту бумажку в милицию - этому твоему знакомому... как его?..
- Щеглову, - подсказал Чудаков.
- Вот-вот, Щеглову. Впрочем, как знаешь. Я же, к великому моему
сожалению, вынужден устраниться от дальнейшего участия в этом деле -
слишком много забот здесь, в Таллинне. Но если вдруг потребуется срочная
помощь - отбей телеграмму. Прилечу, несмотря ни на что.
Виталик взглянул на часы.
- Так, до поезда осталось три часа. Вот, возьми билет, а то
забудешь... Да убери ты деньги! Тоже мне - Дон Кихот Ламанчский!
Отблагодаришь письмом, в котором всё подробно изложишь. Понял? Не забудь! А
теперь, если не возражаешь, в оставшееся до отхода поезда время я покажу
тебе вечерний Таллинн. Заодно перекусим где-нибудь. Я знаю один кабачок в
Старом Городе - пальчики оближешь от их кухни! А то ведь я, словно
заправский сыщик, мотаюсь по городу в поисках какого-то радиста, и тебя за
собой таскаю, а о том, что ты голоден или, может быть, устал, я и не
подумал. Хорош хозяин, не правда ли? Гостеприимство по высшему разряду! Ты,
наверное, мысленно клянёшь меня за бестолковость и где-то в глубине души
зеваешь от усталости. Так ведь? Ну и правильно! Поделом мне, олуху
безмозглому!
- Перестань! - оборвал друга Чудаков, делая вид, что сердится. - Ещё
слово - и получишь по шее.
Виталик весело рассмеялся и похлопал Максима по плечу.
- А ты отличный мужик, Чудак! Честно признаюсь, в институте я этого
за тобой не замечал.
- Ну и ты тогда, Барабан, был скорее похож на зубрилу, чем на
будущего общественного деятеля, - в тон ему ответил Чудаков и, состроив
хитрую гримасу, вдруг быстро сунул мокрый, обточенный морем камень Виталику
за шиворот.
- Ах, так!.. - взвизгнул тот, подпрыгивая от прикосновения к телу
холодного камня. - Ну погоди!..
Солнце давно уже скрылось в далёкой морской пучине, а небо всё ещё
розовело от его лучей. Ночь опускалась здесь на один-два часа, не больше;
ведь стоял конец июня - самое светлое время года. С Балтики тянул свежий
солёный ветерок, неся с собой прохладу и умиротворение. Море, словно
загадочный сказочный волшебник, кидало бесчисленную рать своих воинов-волн,
рождающихся в глубине его недр, на пологий и равнодушный ко всему берег.
Лениво и нехотя волны плелись к суше, подгоняемые невидимым великаном,
падали, разбивались о гальку, умирали и тут же вновь поднимались где-то
далеко от берега, снова неслись к нему, спотыкались, опять поднимались - и
так до бесконечности: А возле старой пятиэтажки одиноко стоял автомобиль,
поджидая возвращения друзей. Только что пробило восемь...
За десять минут до отправления поезда Максим Чудаков и Виталий
Барабанов вбежали на перрон.
- Уф, кажется, успели! - отдуваясь, произнёс Виталик. - Ну, давай
прощаться, друг мой Максим. Страшно рад был твоему приезду. Тешу себя
надеждой увидеть тебя снова - и как можно скорее.
- Следующий визит - твой! - отозвался Максим. - Жду в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43