Сначала Тетаити перекинул ноги через банку, как будто хотел повернуться к Парселу лицом, и в конце концов повернулся, но не сразу, словно голова его неохотно следовала за телом. Тотчас брызги полетели ему прямо в лицо, и он еще сильнее нахмурил брови над резкими, застывшими чертами. Из-под тяжелых век зрачки, особенно темные на фоне ярких белков, сверкали со смущавшей Парсела силой. Опустив суровое лицо на руки и опершись локтями на длинные мускулистые ноги, такие гладкие и плотные, что, казалось, они обтянуты черным шелком, он замер, пристально глядя Парселу в глаза.
— Адамо, — произнесен торжественно. — Большая пирога перитани приходит к острову. Она приносит нам беду. Что ты будешь делать?
— Какую беду? — спросил Парсел.
— Такую же, как Скелет, — глухо ответил Тетаити.
Помолчав, Парсел сказал:
— Я сражаюсь против них.
— С оружием?
— Да, — твердо бросил Парсел. — И добавил: — Но осталось только одно ружье.
— Осталось два ружья, — сказал Тетаити.
В глазах его сверкнул темный пламень, и он добавил с торжеством:
— Я спрятал ружье Меани.
Затем он продолжал сдержанно и тихо, как будто делал отчаянные усилия, чтобы преодолеть волнение.
— Ты возьмешь ружье Меани?
— Если они причинят нам вред, да.
— Ты будешь стрелять из ружья Меани?
— Да.
— Ты, перитани, будешь стрелять в других перитани?
— Да.
Наступило молчание, и, так как Тетаити ничего не добавил, Парсел спросил:
— Зачем ты поехал со мной на пироге?
Тетаити, казалось, не рассердила прямота вопроса. Он ответил не задумываясь:
— Чтобы посмотреть, хороша ли она.
— А если она плоха?
— Она не плоха, — ответил он сухо.
Парсел проглотил слюну и постарался заглянуть ему в глаза. Но он их не увидел, Тетаити уже опустил веки, как будто двери закрылись.
Минуту спустя он перенес ноги через банку, повернулся к Парселу спиной и бросил не оборачиваясь:
— В пироге много воды.
Парсел взглянул на решетчатый настил на дне шлюпки. Действительно, лодка стала набирать воду. Для тревоги не было оснований, но ее следовало вычерпать.
— Возьми руль, — сказал Парсел.
Тетаити встал, ни слова не говоря. Взяв руль, он нечаянно коснулся руки Парсела, но не поднял глаз.
Парсел отцепил ведро, висевшее в кокпите под банкой, поднял стлани и принялся вычерпывать воду. Чтобы дело шло быстрее, он стоял согнувшись, почти не поднимая головы, но по свисту в снастях наверху понял, что ветер крепчает.
Тетаити тронул его за плечо. Парсел выпрямился.
— Смотри!
Остров на горизонте казался не больше утеса, а позади него, над самой водой, закрывая всю южную часть неба, вытянулась длинная чернильно — черная туча. Парсел огляделся вокруг. Море вздулось и рокотало. На волны, бежавшие к северу, налетали сбоку другие, бегущие с юго-запада, и смешивались в водовороты.
— The sauthwester! — закричал Парсел и выронил ведро. Он с удивлением заметил, что заговорил по-английски. Взяв руль из рук Тетаити, он крикнул, пересиливая вой ветра: «Кливер!» Когда Тетаити бросился вперед, Парсел подтянул шкот большого паруса и взял лево руля. Шлюпка повернула, стала по ветру, а Парсел потравил шкот, чтобы уменьшить напор ветра на парус, когда он изменит курс.
С тех пор как «Блоссом» приблизился к острову, Парсел впервые увидел, что ужасный зюйд-вест может разом сменить южный бриз. Тетаити боролся со шкотами кливера. «Еще круче!» — крикнул Парсел. Тетаити послушался и, возвращаясь на корму, положил на место стлани и повесил ведро под банку.
Шлюпка твердо держала курс на остров, но сильно кренилась на расходившихся волнах и, несмотря на небольшую парусность, порой так заваливалась на бок, что кружилась голова. Парсел сел на наветренный борт, и Тетаити устроился рядом с ним, как будто их веса могло хватить, чтобы выровнять лодку. При каждом порыве ветра планшир исчезал целиком под водой, и, откинувшись назад, Парсел мог видеть, как из воды выступает половина корпуса лодки, а порой сквозь прозрачный слой воды виднелся даже весь ее короткий киль. Парселу казалось, что лежащая на боку лодка лишь чудом сохраняет равновесие и достаточно едва заметного толчка, чтобы она опрокинулась.
Он чуть переложил руль вправо, чтобы немного ослабить напор ветра, передал румпель Тетаити, крикнул сквозь ветер: «Держи так! « — и, нырнув в каюту, вытащил два тросика. Он привязал один к поясу Тетаити, а другой к своему и закрепил их концы за стойку банки.
Снова взяв руль, он наполнил парус ветром, и шлюпка опять низко накренилась. Она великолепно взлетала на гребни, но ее заливали водопады брызг. Переднюю палубу беспрерывно окатывали волны, пена крутилась у основания мачты, долетая до самого гика, и несмотря на защиту палубы, вода в кокпите поднялась до висевшего под банкой ведра.
Волнение усиливалось с каждой минутой и становилось все беспорядочнее. Волны сталкивались, разбивались, вновь вздымались со всех сторон с лихорадочной поспешностью, как будто море кипело, не вмещаясь в сжимавшем его котле. Но, к счастью, валы были пока не очень высоки, небо оставалось ясным, и когда шлюпка на миг застывала на гребне, Парсел успевал бросить взгляд на остров. Потом его снова кидало в яму, и, ослепленный брызгами, он крепко сжимал левой рукой румпель, а правой цеплялся за планшир.
А ведь шторм еще только начинался! Зюйд-вест! На рождестве такой ураган длился три недели, дождь превратился в потоп, ветер вырывал деревья с корнем, на острове обвалился скалистый выступ. Черная туча, вставшая позади острова, скоро будет над ними — вот когда шлюпка запляшет!
По голому до пояса телу Парсела струилась вода, он дрожал от холода, лицо ему резал ветер, посиневшие руки закоченели, и он с трудом успевал передохнуть между двумя ударами волн, бившими прямо в лицо. Ему никогда не приходилось встречать столь яростную бурю на таком крошечном суденышке. И, конечно, одно дело бороться со шквалом, стоя на высоком капитанском мостике «Блоссома», и совсем другое — здесь, почти вровень с морем, среди волн, и не столько на воде, сколько под водой!
Тетаити наклонился, прижал губы к уху Парсела и прокричал, отчеканивая каждое слово: «Пирога!.. Слишком круто!..» И показал рукой, что следует зарифить паруса. Парсел кивнул. Это верно. Он гнал шлюпку как сумасшедший! Было безумием мчаться по такому ветру на всех парусах. Но у него не было выбора.
Он закричал в свою очередь:
— Добраться… до острова… раньше тучи,
И снова прокричал:
— Раньше тучи!..
В ту же минуту высокий гребень хлестнул его по лицу, наполнил водой рот, залил глаза и опрокинул назад. Он кое-как выбрался из воды, кашляя, отплевываясь, чуть не захлебнувшись, и вцепился в руль, чувствуя своим плечом плечо Тетаити.
Он снова увидел остров. Они неслись с дьявольской быстротой, но островок только чуть — чуть увеличился с тех пор, как они повернули назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
— Адамо, — произнесен торжественно. — Большая пирога перитани приходит к острову. Она приносит нам беду. Что ты будешь делать?
— Какую беду? — спросил Парсел.
— Такую же, как Скелет, — глухо ответил Тетаити.
Помолчав, Парсел сказал:
— Я сражаюсь против них.
— С оружием?
— Да, — твердо бросил Парсел. — И добавил: — Но осталось только одно ружье.
— Осталось два ружья, — сказал Тетаити.
В глазах его сверкнул темный пламень, и он добавил с торжеством:
— Я спрятал ружье Меани.
Затем он продолжал сдержанно и тихо, как будто делал отчаянные усилия, чтобы преодолеть волнение.
— Ты возьмешь ружье Меани?
— Если они причинят нам вред, да.
— Ты будешь стрелять из ружья Меани?
— Да.
— Ты, перитани, будешь стрелять в других перитани?
— Да.
Наступило молчание, и, так как Тетаити ничего не добавил, Парсел спросил:
— Зачем ты поехал со мной на пироге?
Тетаити, казалось, не рассердила прямота вопроса. Он ответил не задумываясь:
— Чтобы посмотреть, хороша ли она.
— А если она плоха?
— Она не плоха, — ответил он сухо.
Парсел проглотил слюну и постарался заглянуть ему в глаза. Но он их не увидел, Тетаити уже опустил веки, как будто двери закрылись.
Минуту спустя он перенес ноги через банку, повернулся к Парселу спиной и бросил не оборачиваясь:
— В пироге много воды.
Парсел взглянул на решетчатый настил на дне шлюпки. Действительно, лодка стала набирать воду. Для тревоги не было оснований, но ее следовало вычерпать.
— Возьми руль, — сказал Парсел.
Тетаити встал, ни слова не говоря. Взяв руль, он нечаянно коснулся руки Парсела, но не поднял глаз.
Парсел отцепил ведро, висевшее в кокпите под банкой, поднял стлани и принялся вычерпывать воду. Чтобы дело шло быстрее, он стоял согнувшись, почти не поднимая головы, но по свисту в снастях наверху понял, что ветер крепчает.
Тетаити тронул его за плечо. Парсел выпрямился.
— Смотри!
Остров на горизонте казался не больше утеса, а позади него, над самой водой, закрывая всю южную часть неба, вытянулась длинная чернильно — черная туча. Парсел огляделся вокруг. Море вздулось и рокотало. На волны, бежавшие к северу, налетали сбоку другие, бегущие с юго-запада, и смешивались в водовороты.
— The sauthwester! — закричал Парсел и выронил ведро. Он с удивлением заметил, что заговорил по-английски. Взяв руль из рук Тетаити, он крикнул, пересиливая вой ветра: «Кливер!» Когда Тетаити бросился вперед, Парсел подтянул шкот большого паруса и взял лево руля. Шлюпка повернула, стала по ветру, а Парсел потравил шкот, чтобы уменьшить напор ветра на парус, когда он изменит курс.
С тех пор как «Блоссом» приблизился к острову, Парсел впервые увидел, что ужасный зюйд-вест может разом сменить южный бриз. Тетаити боролся со шкотами кливера. «Еще круче!» — крикнул Парсел. Тетаити послушался и, возвращаясь на корму, положил на место стлани и повесил ведро под банку.
Шлюпка твердо держала курс на остров, но сильно кренилась на расходившихся волнах и, несмотря на небольшую парусность, порой так заваливалась на бок, что кружилась голова. Парсел сел на наветренный борт, и Тетаити устроился рядом с ним, как будто их веса могло хватить, чтобы выровнять лодку. При каждом порыве ветра планшир исчезал целиком под водой, и, откинувшись назад, Парсел мог видеть, как из воды выступает половина корпуса лодки, а порой сквозь прозрачный слой воды виднелся даже весь ее короткий киль. Парселу казалось, что лежащая на боку лодка лишь чудом сохраняет равновесие и достаточно едва заметного толчка, чтобы она опрокинулась.
Он чуть переложил руль вправо, чтобы немного ослабить напор ветра, передал румпель Тетаити, крикнул сквозь ветер: «Держи так! « — и, нырнув в каюту, вытащил два тросика. Он привязал один к поясу Тетаити, а другой к своему и закрепил их концы за стойку банки.
Снова взяв руль, он наполнил парус ветром, и шлюпка опять низко накренилась. Она великолепно взлетала на гребни, но ее заливали водопады брызг. Переднюю палубу беспрерывно окатывали волны, пена крутилась у основания мачты, долетая до самого гика, и несмотря на защиту палубы, вода в кокпите поднялась до висевшего под банкой ведра.
Волнение усиливалось с каждой минутой и становилось все беспорядочнее. Волны сталкивались, разбивались, вновь вздымались со всех сторон с лихорадочной поспешностью, как будто море кипело, не вмещаясь в сжимавшем его котле. Но, к счастью, валы были пока не очень высоки, небо оставалось ясным, и когда шлюпка на миг застывала на гребне, Парсел успевал бросить взгляд на остров. Потом его снова кидало в яму, и, ослепленный брызгами, он крепко сжимал левой рукой румпель, а правой цеплялся за планшир.
А ведь шторм еще только начинался! Зюйд-вест! На рождестве такой ураган длился три недели, дождь превратился в потоп, ветер вырывал деревья с корнем, на острове обвалился скалистый выступ. Черная туча, вставшая позади острова, скоро будет над ними — вот когда шлюпка запляшет!
По голому до пояса телу Парсела струилась вода, он дрожал от холода, лицо ему резал ветер, посиневшие руки закоченели, и он с трудом успевал передохнуть между двумя ударами волн, бившими прямо в лицо. Ему никогда не приходилось встречать столь яростную бурю на таком крошечном суденышке. И, конечно, одно дело бороться со шквалом, стоя на высоком капитанском мостике «Блоссома», и совсем другое — здесь, почти вровень с морем, среди волн, и не столько на воде, сколько под водой!
Тетаити наклонился, прижал губы к уху Парсела и прокричал, отчеканивая каждое слово: «Пирога!.. Слишком круто!..» И показал рукой, что следует зарифить паруса. Парсел кивнул. Это верно. Он гнал шлюпку как сумасшедший! Было безумием мчаться по такому ветру на всех парусах. Но у него не было выбора.
Он закричал в свою очередь:
— Добраться… до острова… раньше тучи,
И снова прокричал:
— Раньше тучи!..
В ту же минуту высокий гребень хлестнул его по лицу, наполнил водой рот, залил глаза и опрокинул назад. Он кое-как выбрался из воды, кашляя, отплевываясь, чуть не захлебнувшись, и вцепился в руль, чувствуя своим плечом плечо Тетаити.
Он снова увидел остров. Они неслись с дьявольской быстротой, но островок только чуть — чуть увеличился с тех пор, как они повернули назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146