Тими и Тетаити не шевелились. Парсел видел только их спины.
— Чего мы ждем? — вдруг резко спросил он.
Меани открыл глаза и поднял руку, приказывая ему молчать. Тетаити бросил, не поворачивая головы:
— Вот она.
Прошло несколько секунд, и в проходе появилась Фаина. Когда она вышла на площадку, Тими и Тетаити повернулись к ней, а Меани встал и прислонился к скале. Фаина не взглянула на Парсела. Она стояла, крепкая, статная, перед тремя мужчинами. Грудь ее вздымалась, она с трудом переводила дыхание.
— Как долго ты ходила, — недовольно буркнул Тими.
Фаина посмотрела на Тетаити, но тот не поддержал упрека Тими.
— Они возле большого дома, — сказала Фаина, обращаясь к Тетаити.
— Что они делают?
— Они строят «па».
— Какой высоты?
Фаина подняла руку над головой
— Они много построили?
Фаина кивнула.
— Они работают быстро. Ваа им помогает. — И добавила: — Завтра они кончат.
Трое мужчин переглянулись. «Они нападут сегодня ночью», — блеснуло у Парсела в голове, и сердце его сжалось.
— Хорошо, — сказал Тетаити, — иди и сторожи на севере.
Фаина удивленно взглянула на него. Не было никакого смысла караулить в чаще, когда известно, что перитани не уйдут из поселка.
— Иди, — нетерпеливо повторил Тетаити.
Она круто повернулась, искоса бросив взгляд на Парсела. Теперь, стоя к таитянам спиной, она осмелилась посмотреть на него.
Тетаити уселся против Парсела, прислонившись спиной к скале, а Тими сел слева от него. Парсел ожидал, что Меани займет место справа, но тот сел рядом с Тими, и таким образом вся группа оказалась немного вправо от Парсела. Тими сделал недовольную гримасу и привстал, но Меани удержал его за руку и молча принудил остаться на месте. Опустив тяжелые веки, Тетаити смотрел в землю. Казалось, он ничего не заметил.
Все молчали, и Парсел внезапно понял причину этого долгого ожидания. Как только Итиа сообщила таитянам о его желании прийти к ним, они послали Фаину в поселок разузнать, что делают перитани. Это недоверие оскорбило Парсела. Он собирался начать переговоры спокойно, но тут поддался гневу и вскричал с жаром:
— Что это значит, Тетаити? Неужели ты подумал, будто я сговорился с перитани, чтобы они напали на вас во время переговоров?
Тетаити открыл было рот, но прежде чем он успел ответить, вмешался Тими.
— Да! Мы так подумали, — злобно закричал он. — А почему бы и нет! Ты нас уже предал один раз.
— Когда это? — воскликнул Парсел.
— Ты был с нами, когда Скелет целился в нас, а когда он убил Кори и Меоро, ты перебежал к ним.
Парсел посмотрел на Тими. По сравнению с атлетически сложенными Меани и Тетаити, возвышавшимися по обеим его сторонам, Тими казался почти хрупким, и в выражении круглого безусого лица было что — то мальчишеское. Но в глазах горела жестокость.
— Тими, я не перебегал во враждебный лагерь. Я не поднял на вас оружие. Я старался отговорить Уилли, когда он решил убить Оху. И ты, может быть, не знаешь, что перитане тоже обвиняют меня в предательстве.
— Я знаю, — сказал Тетаити, — Итиа мне рассказала.
— Если я предал их, — продолжал Парсел, взмахнув «Ману-фаите» и начертив в воздухе широкую восьмерку, — то как же я могу предать вас?
Этот аргумент, а также сопровождавший его величественный жест произвели впечатление на таитян. Тетаити поднял руку, но ответил не сразу.
— Адамо, — проговорил он наконец, — когда Скелет и другие направили на нас ружья, ты был с нами, ты был нашим братом. Но Скелет убил Кори и Меоро. И наш брат Адамо остался со Скелетом.
Парсел почувствовал, как в нем поднимается тревога. На первый взгляд могло показаться, что Тетаити повторяет упреки Тими, лишь слегка смягчая их, но на деле его обвинения были иными. Он не подозревал Парсела в предательстве. Он утверждал, что Парсел не выполнил своего братского долга. Это обвинение как будто звучало менее оскорбительно. Но для таитян это был столь же тяжкий проступок.
— Если бы я пошел с вами, — ответил Парсел, — кровь моего брата Ропати пала бы на меня.
— Ропати взял ружье против нас! — закричал Тими, сверкнув глазами.
Парсел обернулся и посмотрел ему в лицо.
— Тот, кто убил Ропати, сделал это не потому, что у него было ружье. Ауэ! Смотри, как убийство рождается из убийства. Оху не насладился Амуреей. Он был убит. Уилли не насладился местью. Он был убит. А теперь мне говорят, что ты боишься меня и грозишь мне смертью.
— Я не боюсь тебя, — бросил Тими дерзко. — Я не боюсь человека, когда он похож на тех, кот живет в «фаре — буа».
— Если я «буа», тогда почему ты называешь меня предателем?
В эту минуту лицо Меани осветила нежная, лукавая улыбка, поразившая Парсела в самое сердце, но тотчас погасла. Умный Адамо! Умный и красноречивый Адамо! Парсел с радостью вглядывался во вновь замкнувшееся лицо Меани. «Значит, он по-прежнему мне друг», — подумал Парсел, и счастье наполнило его сердце. Все вдруг показалось ему не таким трудным.
— Тетаити, — вновь заговорил Парсел, веря, что сможет его убедить.
— Послушай меня, я говорю чистую правду. Ропати не собирался стрелять в вас. Ни Жоно, ни Старик — Джонсон, ни Желтолицый. Ропати взял ружье, чтобы поиграть в солдата. Жоно просто по глупости. Старик потому, что боялся Скелета. А Желтолицый даже не заложил в ружье штуку, которая убивает.
Тетаити медленно поднял тяжелые веки и презрительно сказал:
— Перитани ведут себя так, что нам их никак не понять. Они заодно с вождем и в то же время не с ним. Они его слушаются и в то же время не слушаются. Они делают что-нибудь и в то же время не делают.
Помолчав, он продолжал:
— Для меня все ясно: эти четверо взяли ружья, значит, они наши враги.
— Я не взял ружья, — возразил Парсел, — и все-таки ты считаешь меня врагом.
— Я не сказал, что ты нам враг, — ответил Тетаити, глядя ему прямо в глаза.
— Я «буа»?
— Ты не «буа».
— Я предатель?
— Ты не предатель.
— Кто же я тогда?
Для Парсела это был чисто риторический вопрос. Он хотел путем исключения заставить Тетаити признать, что всегда держится нейтрально. Но Тетаити отнесся к его словам с полной серьезностью. Он долго вглядывался в Парсела, как будто стараясь определить, кто он, по чертам лица.
— Не знаю, — медленно сказал он наконец. — Может быть, просто ловкий человек.
Его ответ поразил Парсела своей неожиданностью, обжег, как удар хлыста. «А вдруг это правда? — подумал он, словно озаренный вспышкой света. — Что если я ошибался в себе? Что если все мое поведение вплоть до сегодняшнего дня было только ловкостью, лавированием?»
Надо было что-то сказать, ответить Тетаити, не дать его словам повиснуть в воздухе… Молчание шло Парселу во вред. Но его сковало сомнение. В эту минуту он готов был согласиться с таким определением его роли.
Тетаити не нарушал затянувшегося молчания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
— Чего мы ждем? — вдруг резко спросил он.
Меани открыл глаза и поднял руку, приказывая ему молчать. Тетаити бросил, не поворачивая головы:
— Вот она.
Прошло несколько секунд, и в проходе появилась Фаина. Когда она вышла на площадку, Тими и Тетаити повернулись к ней, а Меани встал и прислонился к скале. Фаина не взглянула на Парсела. Она стояла, крепкая, статная, перед тремя мужчинами. Грудь ее вздымалась, она с трудом переводила дыхание.
— Как долго ты ходила, — недовольно буркнул Тими.
Фаина посмотрела на Тетаити, но тот не поддержал упрека Тими.
— Они возле большого дома, — сказала Фаина, обращаясь к Тетаити.
— Что они делают?
— Они строят «па».
— Какой высоты?
Фаина подняла руку над головой
— Они много построили?
Фаина кивнула.
— Они работают быстро. Ваа им помогает. — И добавила: — Завтра они кончат.
Трое мужчин переглянулись. «Они нападут сегодня ночью», — блеснуло у Парсела в голове, и сердце его сжалось.
— Хорошо, — сказал Тетаити, — иди и сторожи на севере.
Фаина удивленно взглянула на него. Не было никакого смысла караулить в чаще, когда известно, что перитани не уйдут из поселка.
— Иди, — нетерпеливо повторил Тетаити.
Она круто повернулась, искоса бросив взгляд на Парсела. Теперь, стоя к таитянам спиной, она осмелилась посмотреть на него.
Тетаити уселся против Парсела, прислонившись спиной к скале, а Тими сел слева от него. Парсел ожидал, что Меани займет место справа, но тот сел рядом с Тими, и таким образом вся группа оказалась немного вправо от Парсела. Тими сделал недовольную гримасу и привстал, но Меани удержал его за руку и молча принудил остаться на месте. Опустив тяжелые веки, Тетаити смотрел в землю. Казалось, он ничего не заметил.
Все молчали, и Парсел внезапно понял причину этого долгого ожидания. Как только Итиа сообщила таитянам о его желании прийти к ним, они послали Фаину в поселок разузнать, что делают перитани. Это недоверие оскорбило Парсела. Он собирался начать переговоры спокойно, но тут поддался гневу и вскричал с жаром:
— Что это значит, Тетаити? Неужели ты подумал, будто я сговорился с перитани, чтобы они напали на вас во время переговоров?
Тетаити открыл было рот, но прежде чем он успел ответить, вмешался Тими.
— Да! Мы так подумали, — злобно закричал он. — А почему бы и нет! Ты нас уже предал один раз.
— Когда это? — воскликнул Парсел.
— Ты был с нами, когда Скелет целился в нас, а когда он убил Кори и Меоро, ты перебежал к ним.
Парсел посмотрел на Тими. По сравнению с атлетически сложенными Меани и Тетаити, возвышавшимися по обеим его сторонам, Тими казался почти хрупким, и в выражении круглого безусого лица было что — то мальчишеское. Но в глазах горела жестокость.
— Тими, я не перебегал во враждебный лагерь. Я не поднял на вас оружие. Я старался отговорить Уилли, когда он решил убить Оху. И ты, может быть, не знаешь, что перитане тоже обвиняют меня в предательстве.
— Я знаю, — сказал Тетаити, — Итиа мне рассказала.
— Если я предал их, — продолжал Парсел, взмахнув «Ману-фаите» и начертив в воздухе широкую восьмерку, — то как же я могу предать вас?
Этот аргумент, а также сопровождавший его величественный жест произвели впечатление на таитян. Тетаити поднял руку, но ответил не сразу.
— Адамо, — проговорил он наконец, — когда Скелет и другие направили на нас ружья, ты был с нами, ты был нашим братом. Но Скелет убил Кори и Меоро. И наш брат Адамо остался со Скелетом.
Парсел почувствовал, как в нем поднимается тревога. На первый взгляд могло показаться, что Тетаити повторяет упреки Тими, лишь слегка смягчая их, но на деле его обвинения были иными. Он не подозревал Парсела в предательстве. Он утверждал, что Парсел не выполнил своего братского долга. Это обвинение как будто звучало менее оскорбительно. Но для таитян это был столь же тяжкий проступок.
— Если бы я пошел с вами, — ответил Парсел, — кровь моего брата Ропати пала бы на меня.
— Ропати взял ружье против нас! — закричал Тими, сверкнув глазами.
Парсел обернулся и посмотрел ему в лицо.
— Тот, кто убил Ропати, сделал это не потому, что у него было ружье. Ауэ! Смотри, как убийство рождается из убийства. Оху не насладился Амуреей. Он был убит. Уилли не насладился местью. Он был убит. А теперь мне говорят, что ты боишься меня и грозишь мне смертью.
— Я не боюсь тебя, — бросил Тими дерзко. — Я не боюсь человека, когда он похож на тех, кот живет в «фаре — буа».
— Если я «буа», тогда почему ты называешь меня предателем?
В эту минуту лицо Меани осветила нежная, лукавая улыбка, поразившая Парсела в самое сердце, но тотчас погасла. Умный Адамо! Умный и красноречивый Адамо! Парсел с радостью вглядывался во вновь замкнувшееся лицо Меани. «Значит, он по-прежнему мне друг», — подумал Парсел, и счастье наполнило его сердце. Все вдруг показалось ему не таким трудным.
— Тетаити, — вновь заговорил Парсел, веря, что сможет его убедить.
— Послушай меня, я говорю чистую правду. Ропати не собирался стрелять в вас. Ни Жоно, ни Старик — Джонсон, ни Желтолицый. Ропати взял ружье, чтобы поиграть в солдата. Жоно просто по глупости. Старик потому, что боялся Скелета. А Желтолицый даже не заложил в ружье штуку, которая убивает.
Тетаити медленно поднял тяжелые веки и презрительно сказал:
— Перитани ведут себя так, что нам их никак не понять. Они заодно с вождем и в то же время не с ним. Они его слушаются и в то же время не слушаются. Они делают что-нибудь и в то же время не делают.
Помолчав, он продолжал:
— Для меня все ясно: эти четверо взяли ружья, значит, они наши враги.
— Я не взял ружья, — возразил Парсел, — и все-таки ты считаешь меня врагом.
— Я не сказал, что ты нам враг, — ответил Тетаити, глядя ему прямо в глаза.
— Я «буа»?
— Ты не «буа».
— Я предатель?
— Ты не предатель.
— Кто же я тогда?
Для Парсела это был чисто риторический вопрос. Он хотел путем исключения заставить Тетаити признать, что всегда держится нейтрально. Но Тетаити отнесся к его словам с полной серьезностью. Он долго вглядывался в Парсела, как будто стараясь определить, кто он, по чертам лица.
— Не знаю, — медленно сказал он наконец. — Может быть, просто ловкий человек.
Его ответ поразил Парсела своей неожиданностью, обжег, как удар хлыста. «А вдруг это правда? — подумал он, словно озаренный вспышкой света. — Что если я ошибался в себе? Что если все мое поведение вплоть до сегодняшнего дня было только ловкостью, лавированием?»
Надо было что-то сказать, ответить Тетаити, не дать его словам повиснуть в воздухе… Молчание шло Парселу во вред. Но его сковало сомнение. В эту минуту он готов был согласиться с таким определением его роли.
Тетаити не нарушал затянувшегося молчания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146