Может, все сложится и неплохо. Может, она и привыкнет к занятиям в духе «Женского института» и к дешевым ланчам, которые устраивались для пенсионеров в «Волшебной долине», единственном пабе Хейзи Хассокса, к тому, что ей не придется постоянно напоминать себе выщипывать брови, брить ноги и следить за тем, чтобы обувь была чистой…
– Мы как раз говорили, дорогуша Митци, – Лаванда схватила бокал вина, ни на миллиметр не отодвинувшись от камина, – что тебе придется найти себе какие-нибудь занятия, чтобы не дать себе, ну, тронуться. Так, Лобелия?
– Да-да, вот именно, – Лобелия залпом осушила свой бокал, и это отнюдь не заставило ее кашлянуть или сморгнуть слезу. – Большое горе остаться одной и понять, что никому не нужна. В этом смысле нам с Лавандой очень повезло, пусть мы и старые девы. Мы можем остаться вообще без денег, и никаких надежд на чудеса у нас тоже не будет, но нас-то двое. Есть кому позаботиться о тебе в такие дни, когда с самого утра кажется, что лучше всего будет засунуть голову в духовку и включить газ.
– А, да-да, я понимаю, здесь есть свои преимущества… – Митци уставилась в пол.
Лаванда шумно допила последние капли из бокала и протянула его, чтобы ей налили еще.
– Каждый раз после получения пенсии, в четверг днем, мы собираемся в отдельном баре в «Волшебной долине» и играем там в лото, попивая амонтильядо. Тебе там очень понравится. Тебя записать?
Лулу с ужасом посмотрела на мать, но Митци, не заметив ее взгляда, кивнула.
– Это было бы, м-м, очень мило с вашей стороны.
– А может быть, – продолжила Лобелия, когда Клайд долил доверху оба бокала, – ты захочешь связать несколько квадратиков для одеял, которые мы шьем на Рождество. Мы всегда делаем их много-много и дарим одиноким старым людям из нашей деревни.
Митци снова кивнула. Скоро, наверно, и на ее пороге появится сорокалетняя дамочка со свежим лицом и преподнесет ей в подарок лоскутное одеяло из коричневых и зеленых квадратиков.
– А если окажется, что ты не сможешь свести концы с концами, – Лаванда качнулась в сторону камина, – то всегда можно брать жильцов. Мы собираемся сдать свободную комнату, так что нам не придется довольствоваться одними нашими пенсиями, да, Лобелия?
– Да-да, – подтвердила Лобелия. – Мы поместили объявление в кабинете доктора. Мы предлагаем еще и завтрак. Кукурузные хлопья и тост. Мы хотели бы, чтобы у нас поселилась милая молодая леди, хороший специалист. Чтобы она во всем как следует разбиралась, – да только наш ворчун доктор, черт его возьми с его левыми взглядами, сказал, чтобы мы в объявлении не оговаривали, э-э, половые признаки.
– Пол, – с ужасом поправила Лаванда. – Она имеет в виду пол. Как мы поняли, мы не можем ничего такого уточнять, потому что это не будет политкорректно – что за ерунда! – так что нам пришлось написать, что мы сдадим комнату «липу». Просто возмутительно. Ну что ж, по крайней мере, мы сможем найти кого-нибудь, кто разбирается в медицине и сможет нам помочь справиться с нашими хворями.
Про себя Митци подумала, что на объявление, которое Лав и Лоб повесили в кабинете врача, скорее всего откликнется кто-нибудь еще более немощный и болезненный, чем они сами. Еще она подумала, что любой, кто, к своему несчастью, согласится поселиться у них, недельки через две умрет от голода. Она изобразила одобряющую улыбку.
– Славная мысль, но я решила не трогать комнаты девочек – так, на всякий случай, чтобы они всегда могли пожить со мной, – так что жильца мне будет поселить некуда.
Сестры Бендинг дружно щелкнули вставными челюстями, возмутившись такой недальновидностью.
– Да что ты, можно найти себе массу интересных занятий и не заморачиваться всей этой старушечьей чепухой, – тихо сказал Клайд. – Ты можешь посвятить свое время чему-нибудь гораздо более приятному. В Хейзи Хассоксе случается столько скандалов, столько бессовестных обманов, и всего этого ты не замечаешь, если с девяти до пяти сидишь на работе и почти все время проводишь в городе.
– Правда? Так что, Отто и Борис подают в пабе разбавленное пиво? Или миссис Элкинс в «Кондитерской Пэтси» обманом завышает цены на пирожные с глазурью?
Клайд разгладил усы.
– Ой, смейся, если хочешь, моя девочка, но наша деревня – совсем не такая тихая гавань, как кажется на первый взгляд. Здесь творится много дурных делишек. Ты могла бы выставить свою кандидатуру на выборах в приходский совет и разобраться с нехорошими людьми.
– Я? Но я никогда не интересовалась политикой.
– Но ты и безработной никогда не была, – парировал Клайд. – Совету как раз нужны новые люди, которые разделаются со всей тамошней командой взяточников, а ты, скорее всего, будешь рада, что нашла себе серьезное занятие, у тебя же теперь…
– …такая масса свободного времени, – договорила за него Митци, чтобы не дать ему погрузить всех присутствующих в сон своими рассуждениями по поводу сходства Хейзи Хассокса и Уотергейта. – Да, знаю. Ой… кажется, хлопнула входная дверь. Наверняка это Долл, с картошкой. Извините…
Митци почти бегом бросилась из гостиной, пронеслась через прихожую и втащила свою старшую дочь через приоткрытую дверь. Вслед за ней ворвались темный холодный вечер, несколько капель дождя и вихрь опавших листьев.
– Спасительница моя, – Митци, пинком закрыв дверь, жарко расцеловала Долл. – Ты меня как раз выручила, а то мне тут наговорили, что мои угасающие силы нужно потратить на вязание и игру в лото, а еще надо сдавать комнаты жильцам, и умереть со скуки в приходском совете, и избавить от всякой нечисти Хейзи Хассокс, и…
– Ты уже выпила? – Долл внимательно посмотрела на мать и в то же время сняла замшевое пальто и длинный шерстяной шарф и аккуратно повесила их на вешалку. – Не так ли? Боже, надеюсь, не ту бодягу, которую делает Клайд?
– Вообще-то как раз ее, но всего-то маленький бокальчик. И я не пьяная, честно, но вот о Лулу я этого сказать не могу.
– Вот так номер, – улыбнулась Долл. – А она тоже здесь? Она сама все вспомнила?
– Не совсем, – признала Митци, отводя дочь на кухню. – Она ушла от Найэлла. Снова. Ах, как же чудно пахнет картошкой! Сама не заметила, как сильно я проголодалась. Мы разложим все на тарелки или будем есть прямо из обертки?
– Естественно, из обертки. Не придется мыть посуду, а еще так всегда бывает вкуснее. А, симпатичные цветочки, хризантемки. Вполне похоронные. Весьма уместно. – Долл с улыбкой развернула отдельную упаковку трески, от которой поднимался пряный пар, и положила ее в корзинку для белья. Судя по мурлыканию и дружному чавканью, Ричард и Джуди сочли угощение вполне приемлемым.
– И почему же на этот раз расстались Лу и Найэлл?
– Понятия не имею. До этого разговор еще не дошел. Возможно, дело, как обычно, в том, что она забыла сделать что-нибудь важное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Мы как раз говорили, дорогуша Митци, – Лаванда схватила бокал вина, ни на миллиметр не отодвинувшись от камина, – что тебе придется найти себе какие-нибудь занятия, чтобы не дать себе, ну, тронуться. Так, Лобелия?
– Да-да, вот именно, – Лобелия залпом осушила свой бокал, и это отнюдь не заставило ее кашлянуть или сморгнуть слезу. – Большое горе остаться одной и понять, что никому не нужна. В этом смысле нам с Лавандой очень повезло, пусть мы и старые девы. Мы можем остаться вообще без денег, и никаких надежд на чудеса у нас тоже не будет, но нас-то двое. Есть кому позаботиться о тебе в такие дни, когда с самого утра кажется, что лучше всего будет засунуть голову в духовку и включить газ.
– А, да-да, я понимаю, здесь есть свои преимущества… – Митци уставилась в пол.
Лаванда шумно допила последние капли из бокала и протянула его, чтобы ей налили еще.
– Каждый раз после получения пенсии, в четверг днем, мы собираемся в отдельном баре в «Волшебной долине» и играем там в лото, попивая амонтильядо. Тебе там очень понравится. Тебя записать?
Лулу с ужасом посмотрела на мать, но Митци, не заметив ее взгляда, кивнула.
– Это было бы, м-м, очень мило с вашей стороны.
– А может быть, – продолжила Лобелия, когда Клайд долил доверху оба бокала, – ты захочешь связать несколько квадратиков для одеял, которые мы шьем на Рождество. Мы всегда делаем их много-много и дарим одиноким старым людям из нашей деревни.
Митци снова кивнула. Скоро, наверно, и на ее пороге появится сорокалетняя дамочка со свежим лицом и преподнесет ей в подарок лоскутное одеяло из коричневых и зеленых квадратиков.
– А если окажется, что ты не сможешь свести концы с концами, – Лаванда качнулась в сторону камина, – то всегда можно брать жильцов. Мы собираемся сдать свободную комнату, так что нам не придется довольствоваться одними нашими пенсиями, да, Лобелия?
– Да-да, – подтвердила Лобелия. – Мы поместили объявление в кабинете доктора. Мы предлагаем еще и завтрак. Кукурузные хлопья и тост. Мы хотели бы, чтобы у нас поселилась милая молодая леди, хороший специалист. Чтобы она во всем как следует разбиралась, – да только наш ворчун доктор, черт его возьми с его левыми взглядами, сказал, чтобы мы в объявлении не оговаривали, э-э, половые признаки.
– Пол, – с ужасом поправила Лаванда. – Она имеет в виду пол. Как мы поняли, мы не можем ничего такого уточнять, потому что это не будет политкорректно – что за ерунда! – так что нам пришлось написать, что мы сдадим комнату «липу». Просто возмутительно. Ну что ж, по крайней мере, мы сможем найти кого-нибудь, кто разбирается в медицине и сможет нам помочь справиться с нашими хворями.
Про себя Митци подумала, что на объявление, которое Лав и Лоб повесили в кабинете врача, скорее всего откликнется кто-нибудь еще более немощный и болезненный, чем они сами. Еще она подумала, что любой, кто, к своему несчастью, согласится поселиться у них, недельки через две умрет от голода. Она изобразила одобряющую улыбку.
– Славная мысль, но я решила не трогать комнаты девочек – так, на всякий случай, чтобы они всегда могли пожить со мной, – так что жильца мне будет поселить некуда.
Сестры Бендинг дружно щелкнули вставными челюстями, возмутившись такой недальновидностью.
– Да что ты, можно найти себе массу интересных занятий и не заморачиваться всей этой старушечьей чепухой, – тихо сказал Клайд. – Ты можешь посвятить свое время чему-нибудь гораздо более приятному. В Хейзи Хассоксе случается столько скандалов, столько бессовестных обманов, и всего этого ты не замечаешь, если с девяти до пяти сидишь на работе и почти все время проводишь в городе.
– Правда? Так что, Отто и Борис подают в пабе разбавленное пиво? Или миссис Элкинс в «Кондитерской Пэтси» обманом завышает цены на пирожные с глазурью?
Клайд разгладил усы.
– Ой, смейся, если хочешь, моя девочка, но наша деревня – совсем не такая тихая гавань, как кажется на первый взгляд. Здесь творится много дурных делишек. Ты могла бы выставить свою кандидатуру на выборах в приходский совет и разобраться с нехорошими людьми.
– Я? Но я никогда не интересовалась политикой.
– Но ты и безработной никогда не была, – парировал Клайд. – Совету как раз нужны новые люди, которые разделаются со всей тамошней командой взяточников, а ты, скорее всего, будешь рада, что нашла себе серьезное занятие, у тебя же теперь…
– …такая масса свободного времени, – договорила за него Митци, чтобы не дать ему погрузить всех присутствующих в сон своими рассуждениями по поводу сходства Хейзи Хассокса и Уотергейта. – Да, знаю. Ой… кажется, хлопнула входная дверь. Наверняка это Долл, с картошкой. Извините…
Митци почти бегом бросилась из гостиной, пронеслась через прихожую и втащила свою старшую дочь через приоткрытую дверь. Вслед за ней ворвались темный холодный вечер, несколько капель дождя и вихрь опавших листьев.
– Спасительница моя, – Митци, пинком закрыв дверь, жарко расцеловала Долл. – Ты меня как раз выручила, а то мне тут наговорили, что мои угасающие силы нужно потратить на вязание и игру в лото, а еще надо сдавать комнаты жильцам, и умереть со скуки в приходском совете, и избавить от всякой нечисти Хейзи Хассокс, и…
– Ты уже выпила? – Долл внимательно посмотрела на мать и в то же время сняла замшевое пальто и длинный шерстяной шарф и аккуратно повесила их на вешалку. – Не так ли? Боже, надеюсь, не ту бодягу, которую делает Клайд?
– Вообще-то как раз ее, но всего-то маленький бокальчик. И я не пьяная, честно, но вот о Лулу я этого сказать не могу.
– Вот так номер, – улыбнулась Долл. – А она тоже здесь? Она сама все вспомнила?
– Не совсем, – признала Митци, отводя дочь на кухню. – Она ушла от Найэлла. Снова. Ах, как же чудно пахнет картошкой! Сама не заметила, как сильно я проголодалась. Мы разложим все на тарелки или будем есть прямо из обертки?
– Естественно, из обертки. Не придется мыть посуду, а еще так всегда бывает вкуснее. А, симпатичные цветочки, хризантемки. Вполне похоронные. Весьма уместно. – Долл с улыбкой развернула отдельную упаковку трески, от которой поднимался пряный пар, и положила ее в корзинку для белья. Судя по мурлыканию и дружному чавканью, Ричард и Джуди сочли угощение вполне приемлемым.
– И почему же на этот раз расстались Лу и Найэлл?
– Понятия не имею. До этого разговор еще не дошел. Возможно, дело, как обычно, в том, что она забыла сделать что-нибудь важное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89