Уильяма, кажется, удовлетворил ее ответ, и он указал рукой на что-то впереди.
– Вот этот дом, моя дорогая, он стоит на обочине под громадной соломенной крышей. Двери дома почти не видно из-за вьющегося ломоноса. Вам непременно понравится это местечко. Я часто на вещал его.
Он остановил фаэтон, и она заметила, как озорно сверкнули у него глаза. Она увидела маленькие зарешеченные окошки на втором этаже, там, вероятно, располагались небольшие номера, которые снимали молодые кливдонкие щеголи.
– В зале на втором этаже подают превосходный эль, – продолжал Уильям, – но туда обычно не водят молодых леди.
– Само собой разумеется, – ответила Клэр, деликатно пожав плечами.
Она хотела было сказать что никогда еще не посещала бара, но передумала, вспомнив первую встречу с Марком Конрадом. Она густо покраснела, но Уильям лишь улыбнулся, отнеся эту вспышку к проявлению девичьей скромности. Он, казалось, был очень доволен, и чинно проводил ее в небольшую чайную комнату с дубовыми панелями.
Им подали отменные горячие ячменные лепешки с кремом и земляничным вареньем. Клэр заметила, что полногрудая хозяйка заведения относилась к Уильяму довольно фамильярно. Уильям оставался равнодушным к развязным манерам этой женщины с дерзким взглядом. Когда она подавала им чай, Клэр заметила на себе ее пристальный взгляд, и ей стало неловко от мысли, что, вероятно, эта леди с наступлением темноты превращалась во владелицу номеров, которые сдавала юным повесам Кливдона. Может, она решила, что Клэр – подружка Уильяма? Клэр, надменно задрав подбородок, высокомерно посмотрела на хозяйку, вспомнив вдруг быстрый взгляд Уильяма, брошенный на окна второго этажа.
Как приятно было сидеть в полной праздности, есть лепешки и попивать чаек! Беседа в основном была односторонней, но Клэр было интересно слушать рассказы Уильяма о знатных людях и званых вечерах. Этот мир, конечно, ей был незнаком. Она только улыбалась и одобрительно кивала головой, будучи убеждена, что Уильям старается, чтобы произвести на нее впечатление. Она поразилась, когда узнала, сколько денег ушло на вечер, посвященный совершеннолетию Евы.
– Еще никогда на женщинах не демонстрировалось столько драгоценных украшений, – гордо сказал он, – но Ева сделала все, чтобы никто ее не переплюнул, – добавил он с презрительной улыбкой.
– Все кавалеры толпились возле нее оспаривая друг у друга честь танцевать с нею.
– Кроме одного, – напомнила ему Клэр.
– Скатертью дорожка! – небрежно махнул рукой Уильям.
Больше он не говорил о Марке Конраде и перевел беседу на свое предстоящее путешествие во Францию, пытаясь очаровать ее прелестями этой дивной страны.
Они благополучно вернулись к коттеджу, не встретив никого по дороге. Уильям пребывал в веселом, беззаботном расположении духа.
Возле двери Клэр тепло поблагодарила его за прогулку, а Уильям самодовольно улыбался, будучи убежден в том, что завоевал девушку.
– Я зайду завтра, моя дорогая, и к моему приходу вы должны принять решение, – сказал он, понизив голос, хотя вокруг никого не было. – Я имею в виду нашу короткую поездку в Шербург. Обязательно возьмите с собой свое янтарное платье.
Глаза у него по-мальчишески горели, и Клэр в ответ жеманно опустила ресницы, одарив глуповатой девичьей улыбкой.
Войдя в дом, она закрыла на засов дверь и, сняв шляпку, устало прислонилась к двери спиной. Она с чувством гадливости разглядывала янтарное платье на манекене. Что же происходит? Разве она стремится вырваться из силков, расставленных лордом Рейном, только ради того, чтобы угодить в клешни Уильяма Оливера? Его намерения были для нее ясны. Она не принадлежала к кливдонскому свету и могла стать отличной добычей, особенно после того, как Уильям увидел это платье.
Шелковый наряд, казалось, насмехался над ней, наивной дурочкой, и вдруг, подчиняясь дикому инстинкту, она подбежала к нему и вонзила ногти в воротник. Она разорвет его на куски, а вину свалит на шалость котов! Сжав пальцы, она уж хотела было рвануть платье на себя, но в это мгновение раздался чей-то удивленный голос, от которого она невольно вздрогнула.
– Дорогая девочка, если тебе хочется выместить на чем-нибудь злость, то выбери самое безобразное платье. Для чего портить такой изысканный шелк? Какая бесстыдная девчонка заказала тебе это платье, достойное куртизанки? Только не моя не сильно оплакиваемая бывшая невеста. Оно в два раза меньше ее фигуры.
Не отрывая застывших на воротнике рук, Клэр медленно повернулась и увидела Марка Конрада, лениво раскинувшегося на ее кушетке.
– Что вы здесь делаете? Как, черт подери, вы сюда проникли?
– Вы оставили незапертой заднюю дверь. И я вошел через нее.
– Через нее можете и выйти, – огрызнулась она, постепенно приходя в себя.
Но Марк даже не пошевелился.
– Значит, ты так встречаешь гостей?
– Да, но только незваных!
Марк медленно поднялся, и Клэр смогла заметить усталое выражение лица. Ее, словно острый нож, пронзила жалость к этому человеку, но она решительно подавила в себе слабость и постаралась сохранить каменное выражение лица.
– Извини за вторжение, – сказал Марк. – Это был глупый шаг с моей стороны.
– Очень глупый, – согласилась с ним Клэр и вдруг почувствовала, как внутри у нее закипает усиливаемый ревностью гнев, который наконец нашел выход в потоке отчаянных слов:
– Если вы ищете утешения после того, как Ева Пэттерсон дала вам от ворот поворот, то ошиблись адресом. Я уверена, вы сумеете найти такую девушку, с которой сможете напиться вдрызг, на что я даю вам свое благословение.
Марк уставился на нее, ничего не понимая.
– Что, черт возьми, ты несешь?
– Разве это не так? Вы попытались утопить свое горе в бутылке, но в результате все обернулось отчаянной головной болью, а теперь убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое!
Пылая гневом, она бросилась прочь, на кухню. Широко растворив двери, она стояла, вперив в Марка злобный взгляд.
Он последовал за ней на кухню и стал перед ней. Они глядели в упор друг на друга. Вдруг губы Марка дрогнули и он фыркнул.
– Маленькая злючка, – любуясь ею, произнес он.
– Пьяница и развратник, – огрызнулась она, подивившись смелости своего лексикона.
Марк пришел в восторг от этих слов и расхохотался.
– Да, за словом в карман ты не лезешь, не так ли? Я признаю, что напился в коттедже Сепа, но я не признаю обвинения в разврате, тем более стоя перед девушкой, которая так много для меня значит.
– Медоточивые слова все равно не вызовут к вам симпатии, – резко бросила Клэр.
– Я знаю, но может, их кто-то выслушает.
– Почему бы не обратить их к мисс Пэттерсон, – хмуро заметила Клэр. – Какое отношение имеет ко мне аннулирование вашей помолвки?
– Забудь о мисс Пэттерсон, Клэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Вот этот дом, моя дорогая, он стоит на обочине под громадной соломенной крышей. Двери дома почти не видно из-за вьющегося ломоноса. Вам непременно понравится это местечко. Я часто на вещал его.
Он остановил фаэтон, и она заметила, как озорно сверкнули у него глаза. Она увидела маленькие зарешеченные окошки на втором этаже, там, вероятно, располагались небольшие номера, которые снимали молодые кливдонкие щеголи.
– В зале на втором этаже подают превосходный эль, – продолжал Уильям, – но туда обычно не водят молодых леди.
– Само собой разумеется, – ответила Клэр, деликатно пожав плечами.
Она хотела было сказать что никогда еще не посещала бара, но передумала, вспомнив первую встречу с Марком Конрадом. Она густо покраснела, но Уильям лишь улыбнулся, отнеся эту вспышку к проявлению девичьей скромности. Он, казалось, был очень доволен, и чинно проводил ее в небольшую чайную комнату с дубовыми панелями.
Им подали отменные горячие ячменные лепешки с кремом и земляничным вареньем. Клэр заметила, что полногрудая хозяйка заведения относилась к Уильяму довольно фамильярно. Уильям оставался равнодушным к развязным манерам этой женщины с дерзким взглядом. Когда она подавала им чай, Клэр заметила на себе ее пристальный взгляд, и ей стало неловко от мысли, что, вероятно, эта леди с наступлением темноты превращалась во владелицу номеров, которые сдавала юным повесам Кливдона. Может, она решила, что Клэр – подружка Уильяма? Клэр, надменно задрав подбородок, высокомерно посмотрела на хозяйку, вспомнив вдруг быстрый взгляд Уильяма, брошенный на окна второго этажа.
Как приятно было сидеть в полной праздности, есть лепешки и попивать чаек! Беседа в основном была односторонней, но Клэр было интересно слушать рассказы Уильяма о знатных людях и званых вечерах. Этот мир, конечно, ей был незнаком. Она только улыбалась и одобрительно кивала головой, будучи убеждена, что Уильям старается, чтобы произвести на нее впечатление. Она поразилась, когда узнала, сколько денег ушло на вечер, посвященный совершеннолетию Евы.
– Еще никогда на женщинах не демонстрировалось столько драгоценных украшений, – гордо сказал он, – но Ева сделала все, чтобы никто ее не переплюнул, – добавил он с презрительной улыбкой.
– Все кавалеры толпились возле нее оспаривая друг у друга честь танцевать с нею.
– Кроме одного, – напомнила ему Клэр.
– Скатертью дорожка! – небрежно махнул рукой Уильям.
Больше он не говорил о Марке Конраде и перевел беседу на свое предстоящее путешествие во Францию, пытаясь очаровать ее прелестями этой дивной страны.
Они благополучно вернулись к коттеджу, не встретив никого по дороге. Уильям пребывал в веселом, беззаботном расположении духа.
Возле двери Клэр тепло поблагодарила его за прогулку, а Уильям самодовольно улыбался, будучи убежден в том, что завоевал девушку.
– Я зайду завтра, моя дорогая, и к моему приходу вы должны принять решение, – сказал он, понизив голос, хотя вокруг никого не было. – Я имею в виду нашу короткую поездку в Шербург. Обязательно возьмите с собой свое янтарное платье.
Глаза у него по-мальчишески горели, и Клэр в ответ жеманно опустила ресницы, одарив глуповатой девичьей улыбкой.
Войдя в дом, она закрыла на засов дверь и, сняв шляпку, устало прислонилась к двери спиной. Она с чувством гадливости разглядывала янтарное платье на манекене. Что же происходит? Разве она стремится вырваться из силков, расставленных лордом Рейном, только ради того, чтобы угодить в клешни Уильяма Оливера? Его намерения были для нее ясны. Она не принадлежала к кливдонскому свету и могла стать отличной добычей, особенно после того, как Уильям увидел это платье.
Шелковый наряд, казалось, насмехался над ней, наивной дурочкой, и вдруг, подчиняясь дикому инстинкту, она подбежала к нему и вонзила ногти в воротник. Она разорвет его на куски, а вину свалит на шалость котов! Сжав пальцы, она уж хотела было рвануть платье на себя, но в это мгновение раздался чей-то удивленный голос, от которого она невольно вздрогнула.
– Дорогая девочка, если тебе хочется выместить на чем-нибудь злость, то выбери самое безобразное платье. Для чего портить такой изысканный шелк? Какая бесстыдная девчонка заказала тебе это платье, достойное куртизанки? Только не моя не сильно оплакиваемая бывшая невеста. Оно в два раза меньше ее фигуры.
Не отрывая застывших на воротнике рук, Клэр медленно повернулась и увидела Марка Конрада, лениво раскинувшегося на ее кушетке.
– Что вы здесь делаете? Как, черт подери, вы сюда проникли?
– Вы оставили незапертой заднюю дверь. И я вошел через нее.
– Через нее можете и выйти, – огрызнулась она, постепенно приходя в себя.
Но Марк даже не пошевелился.
– Значит, ты так встречаешь гостей?
– Да, но только незваных!
Марк медленно поднялся, и Клэр смогла заметить усталое выражение лица. Ее, словно острый нож, пронзила жалость к этому человеку, но она решительно подавила в себе слабость и постаралась сохранить каменное выражение лица.
– Извини за вторжение, – сказал Марк. – Это был глупый шаг с моей стороны.
– Очень глупый, – согласилась с ним Клэр и вдруг почувствовала, как внутри у нее закипает усиливаемый ревностью гнев, который наконец нашел выход в потоке отчаянных слов:
– Если вы ищете утешения после того, как Ева Пэттерсон дала вам от ворот поворот, то ошиблись адресом. Я уверена, вы сумеете найти такую девушку, с которой сможете напиться вдрызг, на что я даю вам свое благословение.
Марк уставился на нее, ничего не понимая.
– Что, черт возьми, ты несешь?
– Разве это не так? Вы попытались утопить свое горе в бутылке, но в результате все обернулось отчаянной головной болью, а теперь убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое!
Пылая гневом, она бросилась прочь, на кухню. Широко растворив двери, она стояла, вперив в Марка злобный взгляд.
Он последовал за ней на кухню и стал перед ней. Они глядели в упор друг на друга. Вдруг губы Марка дрогнули и он фыркнул.
– Маленькая злючка, – любуясь ею, произнес он.
– Пьяница и развратник, – огрызнулась она, подивившись смелости своего лексикона.
Марк пришел в восторг от этих слов и расхохотался.
– Да, за словом в карман ты не лезешь, не так ли? Я признаю, что напился в коттедже Сепа, но я не признаю обвинения в разврате, тем более стоя перед девушкой, которая так много для меня значит.
– Медоточивые слова все равно не вызовут к вам симпатии, – резко бросила Клэр.
– Я знаю, но может, их кто-то выслушает.
– Почему бы не обратить их к мисс Пэттерсон, – хмуро заметила Клэр. – Какое отношение имеет ко мне аннулирование вашей помолвки?
– Забудь о мисс Пэттерсон, Клэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102