Поезд мчит нас к столице Соединенных Штатов - Вашингтону. Позади уже Ванкувер, Портленд, Окленд, Сан-Франциско, Чикаго. Всюду безудержная спешка, царство бега, нескончаемого шума. В Америке, кажется, вся жизнь несется, как наш поезд, пролетающий с металлическим лязгом по мостам воздушной дороги. И первое впечатление - здесь все напоказ, чтобы ошарашить, раздавить приезжего необычайным видением мощи, размаха, миллионов. И над всем величием американская одинаковость. Все производится сериями: города, одежда, ходячие идеи массового употребления. Все рассчитано на многомиллионного потребителя, читателя, зрителя. По данному плану, будто бы прямо с модной картинки, выбрасываются на рынок 500 тысяч безупречно схожих шляп. В один прекрасный день все, как по команде, насадят их себе на голову. Сразу же строится тысяча домов - точно по одной форме отлиты, и в них многие тысячи людей. Не отличишь одного от другого, на первый взгляд меньше разницы, чем в шляпах: та же работа в конторе, та же резинка во рту после обеда, с той же вечерней газетой столкнутся у входа в один из десятков кинематографов, все равно у которого, ведь один и тот же фильм демонстрируется во всех кинотеатрах, принадлежащих какому-нибудь тресту. Поговоришь с ними - одинаковые слова, схожие мысли, все наполнены одной и той же духовной начинкой. Оказывается, не только продукты массового потребления вырабатывает Америка, но и массовое производство умственного штампа, выбрасывание на рынок человеческих серий, в которых выучка, пресса и общая нивелировка раз установленного строи исправили или уничтожили досадные отличия беспокойной оригинальности.
Но вот и Вашингтон.
Город расположен недалеко от Атлантического океана, примерно на той же широте, что и Константинополь. Климат здесь влажный, жаркий. Летом бывают частые грозы и ливни, после которых снова наступает солнечная погода.
Конечно, и Вашингтон - Америка, но не та Америка - кричащая и ошеломляющая числами и этажами. Здесь архитектура не давит и не глушит: линии столичных зданий тут словно дышат некой державной благопристойностью, благолепием. Величественный Вашингтон заботился о том, что презренно в деловой Америке: об эстетике. Это единственный город выдержанного стиля. Правда, есть в этом стиле какая-то чужеземностъ, искусственность: недаром по римскому образцу построен необъятный Капитолий - вместилище сенаторов и депутатов, памятник президенту Линкольну - дорический храм, и древнегреческие портики ведут в мраморное казначейство. Он все заимствовал со стороны, этот самый европейский из американских городов, - и только циклопические камни его строений, только пышный размах его перспектив опять напоминает о Новом свете.
Он немного чопорен, этот город американских владык и иностранных послов, холодком державности веет от его домов с зеркальными окнами, он хочет быть аристократом среди бешеных выскочек своей страны. Не хватает ему, правда, своей аристократии: титулы большинства знатных обитателей Вашингтона занесены не в геральдические книги, а в банковские рисконтро, и неизменный герб их - решетка долларовой монеты.
Если пройти днем по улицам Вашингтона, у всех тротуаров тысячи пустых автомобилей ждут своих владельцев, работающих в правительственных учреждениях или совершающих хождения по мукам и кругам бюрократического чистилища.
Отсюда управляют. Здесь издают законы и подписывают договоры в Большом зале Белого дома. Здесь в самой большой типографии мира печатаются синие доллары, паспорта с государственным гербом и марки с портретами Вашингтона. Отсюда из министерств и департаментов посылают распоряжения, правила, увещевания от океана до океана. Отсюда исходят электрические волны, зажигающие страсти партий и честолюбие вождей, здесь за власть борются тресты и организации, здесь разрабатывают ходы и гамбиты, которые от севера до юга и с востока на запад повторяют миллионы пешек. Отсюда правят державой и завоевывают мир потомки квакеров, еретиков и революционеров.
Может быть, правильно, что столица - не громокипящий Нью-Йорк, не скотобойный Чикаго: для законодателей и правителей, для чиновников и иностранных гостей выстроен особый город - вне суеты и шума, без небоскребов и подземки. Понятна мысль тех, кто его строил: для трудной работы управления нужна некая отрешенность. Уединенность города, отрыв физический думали они превратить в духовную независимость правящего страной государственного аппарата. Конечно, это не получилось. На первый взгляд Вашингтон может представиться особым миром, но тысячами нитей связан он с той самой американской жизнью, над которой простирается его власть. Управляют сенаторы и министры - подсказывают банкиры и короли трестов. Тих Белый дом в кущах мирного сада, но где, как не в его торжественных покоях слышнее горячка чикагской биржи и нью-йоркского Уолл-стрита?! Сюда, в тихую уединенную столицу, направлены требования промышленников, воля банков, замыслы трестов, искания партий, чтоб претвориться, через работу немногих, в ясные формулы американской политики. И под спокойно-мудрой оболочкой тишины и бесстрастия кипит неустанная деятельность. Внешне все благостно и выдержанно. Но за зеркальными окнами правительственных зданий бритые сенаторы и седые дельцы затевают новые войны, замышляют битвы на нефтеносных полях и рудоносных приисках, и летят их распоряжения по радио на линии огня - в канцелярии посольства, на запасные позиции - в конторы трестов, банков и газет.
Вашингтон - гостиная Америки. В других комнатах спят, едят, работают там усовершенствованные машины, практичная мебель и никаких украшений. В вашингтонских парадных покоях - как и в старосветских европейских столицах стильные кресла, зеркало паркета и зеркала стен, роспись потолков и портреты предков.
Из любого конца города виден исполинский гранитный обелиск с алюминиевой пирамидой, сверкающей высоко в небе. Это памятник Вашингтону полководцу и отцу отечества, основателю города ж первому президенту. На площадях и в парках статуи его сподвижников и современников: мудрый Франклин в длинном сюртуке, заложив руку за спину, сохраняет пыл юности на лице всезнающего старца; благородно тучен Визерспун, подписавший акт о независимости, вероятно, с тем же достойным видом, с каким сейчас глядит он с каменного пьедестала своего памятника; за ним Лафайет, полковник Гамильтон - мраморно-бронзовая плеяда мужей, создавших это государство, определивших его законы, мечтавших об его великом будущем.
Недалеко от обелиска - памятник Линкольну. На холме, поднимающемся террасами, здание в виде греческого храма с неохватными колоннами. Внутри мраморный Линкольн, вытянув тонкие руки, сидит в широком президентском кресле, а по бокам, на серых голых стенах, высечены слова его посланий к народу, огромные колонны поддерживают четырехугольный свод:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107