А Хлоя всегда их красила.
Борису не хотелось говорить Рэчел, что сегодня вечером по дороге в Хитроу он собирался заскочить к Хлое, чтобы захватить кое-что из одежды и кучу партитур. Он не видел ее уже несколько недель, с тех пор как они расстались. Он знал, что ей плохо и что она нуждается во внимании и сострадании, но он вовсе не собирался вновь налаживать отношения. Хлоя – красавица и скоро найдет себе кого-нибудь взамен.
Рэчел принялась за «Важное событие» с энергичным стаккато в басовых октавах, и правая рука ее потянулась к «до» первой октавы. Она чуть-чуть повернулась, и он увидел, как ее грудь, освещенная огнем камина, подрагивает. Не останавливаясь, Рэчел взялась за «У камелька», но не ушла дальше первых аккордов. Борис повалил ее на ковер.
– Клянусь, что никогда и никого больше не полюблю, кроме тебя. А теперь, пожалуйста, еще разочек, пока я не поехал в аэропорт.
На следующий вечер Бетти Джонсон сидела в своем большом кабинете в редакции «Скорпиона» и перебирала фотографии, на которых был снят Борис, входящий в квартиру Хлои и нежно обнимающий ее в дверях при выходе. Затем она набрала номер телефона и включила звукозапись.
– Хелло, – она слегка огрубила голос. – Рэчел Левицки? Извините, я знаю, что вам нравится называть себя Рэчел Грант. Вас беспокоит «Скорпион». О'кей, о'кей, я понимаю, но прежде, чем вы повесите трубку, я хотела бы знать, что вы думаете о возвращении вашего мужа к Хлое. О черт, бросила трубку.
Бетти повернулась к красивому юноше, сидящему на ее столе.
– О'кей, Род, позвонишь ей еще раз. Задай тот же вопрос и скажи, что ты из «Миррор». Через пять минут позвони ей как Кев из «Мейл». Затем эдаким солидным голосом изобрази из себя Менди из «Таймс». А под конец я изображу айлингтонский выговор и буду как бы из «Индепендент». Это ее любимая газета. И уж это ее доконает. Под этим прессом она быстро затрещит.
Рэчел не затрещала, но дозвониться до Бориса в – Италии не смогла, поскольку тот уже расплатился с отелями и, очевидно, был на пути в Израиль. Несмотря на бессонную ночь, она не поверила газетам – они, видимо, хотели оживить старые сплетни, пока не вышла с детьми из Жасминового коттеджа, чтобы отправиться в Суссекс. Был один из тех прекрасных деньков, залитых светом, когда кукушки пробуют свое первое «ку-ку». Вдыхая сладкий воздух, Рэчел вдруг заметила выходящую из машины блондинку со шпионским взглядом.
– Рэчел Грант, не могли бы мы поговорить?
– Нет, убирайтесь, – грубо ответила Рэчел, погружая детей и свои музыкальные принадлежности на заднее сиденье автомобиля, который, к несчастью, никак не заводился.
– Что вы думаете обо всей этой истории с вашим мужем и Хлоей?
Девушка ткнула в стекло автомобиля газету «Скорпион».
«Борис мошеннически изображает счастливый брак , чтобы заполучить работу в Нью-Йорке » , – читала Рэчел.
– Это неправда, – прошептала она и рванулась с места, взвизгнув шинами.
– Посмотрите на фотографии, – прокричала блондинка.
В полумиле отсюда, в «Валгалле», Китти пребывала в ужасной панике. Уже неделю она была отрезана от остального мира. Поскольку Джеймс Бенсон прописал абсолютный покой, Раннальдини нанял крутую мисс Бейтс, у которой были великолепные лодыжки и удивительная способность перехватывать все телефонные звонки и визиты.
Впервые за это время Китти встала, оделась и, сидя в кресле в летней гостиной, апатично глядела на молодые тополиные поросли. Их доверчиво тянущиеся в победном салюте вверх ярко-зеленые веточки горько напомнили ей о Лизандере. В парке одетые в новозеландские попоны лошади Раннальдини, кроме Князя Тьмы, все еще находящегося в отдельном боксе на отдыхе, щипали весеннюю травку. «Артуру уже не пастись», – в отчаянии думала Китти и уже в миллионный раз спрашивала себя, все ли у Лизандера в порядке.
Единственным ее утешением была Лесси. Утомившись с утра от дел, а именно: стащив у мистера Бримскомба малярную кисть, написав на обюссоновский ковер Раннальдини и сжевав одну зеленую замшевую туфлю мисс Бейтс, – она теперь валялась у камина, демонстрируя белый животик и изящно изогнув пестрые лапки, как манекенщица, показывающая новые элегантные перчатки.
Когда хлопнула входная дверь, собачка вскочила и зашлась лаем, затем юркнула Китти под ноги, ну а когда вошли старый друг Ферди и Наташа, выскочила и запрыгала от радости.
– Китти, бедняжка! – Наташа подбежала поцеловать ее. – Мы только недавно узнали, что ты была больна. С тобой все в порядке? Ты такая бледная и похудевшая, – она сунула в руки Китти огромный букет тюльпанов. – А мы к тебе со сплетнями и новостями. Как Лесси, растет?
Оставив Китти, она опустилась на пол рядом со щенком, который пытался до смерти зализать Ферди.
Китти еще никогда не видела таких перемен в людях. Наташа выглядела чрезвычайно очаровательно в розовом костюмчике с облегающими шортами и черных туфлях на высоком каблуке. С вычурным макияжем было покончено; темных ресниц и веселья в глазах было и так достаточно, а какой смысл в губной помаде, если все время целуешься? Потное, не очень выразительное, но смышленое лицо Ферди все время растягивалось улыбкой от уха до уха, и уши эти были спрятаны под новой прической под херувима.
– Я водила его к Шами, – с гордостью сказала Наташа. – Ну разве он не великолепен?
– Чудесен! Вы оба – чудесные, – сказала пораженная Китти. – И ты, Ферди, такой стройный.
– А ни лекарств, ни диет, – Ферди похлопал себя по плоскому животу. – Одна любовь.
– Ты не думаешь, что он уж чересчур худой? – с тревогой спросила Наташа.
– Нет, нет. А когда это вы сошлись?
– В начале прошлого семестра.
Наташа забралась на софу, усадила Ферди на пол и принялась покусывать его за уши.
– Ферди для начала забрал меня из «Багли-холла». Папа перестал беспокоиться, как только ему надоела Флора. О, Господи, прости, Китти.
– Жаль, что мы не забрали тебя оттуда. Я так и думала, что если ты не захочешь возвращаться домой, то предпочтешь этот путь, – покраснев, сказала Китти.
– И я предпочла, – Наташа взъерошила волосы Ферди. – Я всегда ворчала, что папа и мама забросили меня. Но лишь теперь я поняла, как это здорово. Мы с Ферди только что провели десять великолепных дней во Франции.
– А мы-то думали, что ты с Сесилией, – призналась Китти.
– А мама думала, что я с вами, – захихикала Наташа. – И никто не проверил. А Ферди заботится обо мне лучше всех. О, привет, папа.
Она теснее придвинулась к Ферди, когда в дверях показался Раннальдини.
– Я думал, что ты у матери, – проворчал он.
– Вообще-то нет. У нее новый дружок. Можешь почитать об этом. – Наташа помахала «Хелло!». – Так что ей не до меня.
– А как твоя учеба? – холодно спросил Раннальдини.
Наташа улыбнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Борису не хотелось говорить Рэчел, что сегодня вечером по дороге в Хитроу он собирался заскочить к Хлое, чтобы захватить кое-что из одежды и кучу партитур. Он не видел ее уже несколько недель, с тех пор как они расстались. Он знал, что ей плохо и что она нуждается во внимании и сострадании, но он вовсе не собирался вновь налаживать отношения. Хлоя – красавица и скоро найдет себе кого-нибудь взамен.
Рэчел принялась за «Важное событие» с энергичным стаккато в басовых октавах, и правая рука ее потянулась к «до» первой октавы. Она чуть-чуть повернулась, и он увидел, как ее грудь, освещенная огнем камина, подрагивает. Не останавливаясь, Рэчел взялась за «У камелька», но не ушла дальше первых аккордов. Борис повалил ее на ковер.
– Клянусь, что никогда и никого больше не полюблю, кроме тебя. А теперь, пожалуйста, еще разочек, пока я не поехал в аэропорт.
На следующий вечер Бетти Джонсон сидела в своем большом кабинете в редакции «Скорпиона» и перебирала фотографии, на которых был снят Борис, входящий в квартиру Хлои и нежно обнимающий ее в дверях при выходе. Затем она набрала номер телефона и включила звукозапись.
– Хелло, – она слегка огрубила голос. – Рэчел Левицки? Извините, я знаю, что вам нравится называть себя Рэчел Грант. Вас беспокоит «Скорпион». О'кей, о'кей, я понимаю, но прежде, чем вы повесите трубку, я хотела бы знать, что вы думаете о возвращении вашего мужа к Хлое. О черт, бросила трубку.
Бетти повернулась к красивому юноше, сидящему на ее столе.
– О'кей, Род, позвонишь ей еще раз. Задай тот же вопрос и скажи, что ты из «Миррор». Через пять минут позвони ей как Кев из «Мейл». Затем эдаким солидным голосом изобрази из себя Менди из «Таймс». А под конец я изображу айлингтонский выговор и буду как бы из «Индепендент». Это ее любимая газета. И уж это ее доконает. Под этим прессом она быстро затрещит.
Рэчел не затрещала, но дозвониться до Бориса в – Италии не смогла, поскольку тот уже расплатился с отелями и, очевидно, был на пути в Израиль. Несмотря на бессонную ночь, она не поверила газетам – они, видимо, хотели оживить старые сплетни, пока не вышла с детьми из Жасминового коттеджа, чтобы отправиться в Суссекс. Был один из тех прекрасных деньков, залитых светом, когда кукушки пробуют свое первое «ку-ку». Вдыхая сладкий воздух, Рэчел вдруг заметила выходящую из машины блондинку со шпионским взглядом.
– Рэчел Грант, не могли бы мы поговорить?
– Нет, убирайтесь, – грубо ответила Рэчел, погружая детей и свои музыкальные принадлежности на заднее сиденье автомобиля, который, к несчастью, никак не заводился.
– Что вы думаете обо всей этой истории с вашим мужем и Хлоей?
Девушка ткнула в стекло автомобиля газету «Скорпион».
«Борис мошеннически изображает счастливый брак , чтобы заполучить работу в Нью-Йорке » , – читала Рэчел.
– Это неправда, – прошептала она и рванулась с места, взвизгнув шинами.
– Посмотрите на фотографии, – прокричала блондинка.
В полумиле отсюда, в «Валгалле», Китти пребывала в ужасной панике. Уже неделю она была отрезана от остального мира. Поскольку Джеймс Бенсон прописал абсолютный покой, Раннальдини нанял крутую мисс Бейтс, у которой были великолепные лодыжки и удивительная способность перехватывать все телефонные звонки и визиты.
Впервые за это время Китти встала, оделась и, сидя в кресле в летней гостиной, апатично глядела на молодые тополиные поросли. Их доверчиво тянущиеся в победном салюте вверх ярко-зеленые веточки горько напомнили ей о Лизандере. В парке одетые в новозеландские попоны лошади Раннальдини, кроме Князя Тьмы, все еще находящегося в отдельном боксе на отдыхе, щипали весеннюю травку. «Артуру уже не пастись», – в отчаянии думала Китти и уже в миллионный раз спрашивала себя, все ли у Лизандера в порядке.
Единственным ее утешением была Лесси. Утомившись с утра от дел, а именно: стащив у мистера Бримскомба малярную кисть, написав на обюссоновский ковер Раннальдини и сжевав одну зеленую замшевую туфлю мисс Бейтс, – она теперь валялась у камина, демонстрируя белый животик и изящно изогнув пестрые лапки, как манекенщица, показывающая новые элегантные перчатки.
Когда хлопнула входная дверь, собачка вскочила и зашлась лаем, затем юркнула Китти под ноги, ну а когда вошли старый друг Ферди и Наташа, выскочила и запрыгала от радости.
– Китти, бедняжка! – Наташа подбежала поцеловать ее. – Мы только недавно узнали, что ты была больна. С тобой все в порядке? Ты такая бледная и похудевшая, – она сунула в руки Китти огромный букет тюльпанов. – А мы к тебе со сплетнями и новостями. Как Лесси, растет?
Оставив Китти, она опустилась на пол рядом со щенком, который пытался до смерти зализать Ферди.
Китти еще никогда не видела таких перемен в людях. Наташа выглядела чрезвычайно очаровательно в розовом костюмчике с облегающими шортами и черных туфлях на высоком каблуке. С вычурным макияжем было покончено; темных ресниц и веселья в глазах было и так достаточно, а какой смысл в губной помаде, если все время целуешься? Потное, не очень выразительное, но смышленое лицо Ферди все время растягивалось улыбкой от уха до уха, и уши эти были спрятаны под новой прической под херувима.
– Я водила его к Шами, – с гордостью сказала Наташа. – Ну разве он не великолепен?
– Чудесен! Вы оба – чудесные, – сказала пораженная Китти. – И ты, Ферди, такой стройный.
– А ни лекарств, ни диет, – Ферди похлопал себя по плоскому животу. – Одна любовь.
– Ты не думаешь, что он уж чересчур худой? – с тревогой спросила Наташа.
– Нет, нет. А когда это вы сошлись?
– В начале прошлого семестра.
Наташа забралась на софу, усадила Ферди на пол и принялась покусывать его за уши.
– Ферди для начала забрал меня из «Багли-холла». Папа перестал беспокоиться, как только ему надоела Флора. О, Господи, прости, Китти.
– Жаль, что мы не забрали тебя оттуда. Я так и думала, что если ты не захочешь возвращаться домой, то предпочтешь этот путь, – покраснев, сказала Китти.
– И я предпочла, – Наташа взъерошила волосы Ферди. – Я всегда ворчала, что папа и мама забросили меня. Но лишь теперь я поняла, как это здорово. Мы с Ферди только что провели десять великолепных дней во Франции.
– А мы-то думали, что ты с Сесилией, – призналась Китти.
– А мама думала, что я с вами, – захихикала Наташа. – И никто не проверил. А Ферди заботится обо мне лучше всех. О, привет, папа.
Она теснее придвинулась к Ферди, когда в дверях показался Раннальдини.
– Я думал, что ты у матери, – проворчал он.
– Вообще-то нет. У нее новый дружок. Можешь почитать об этом. – Наташа помахала «Хелло!». – Так что ей не до меня.
– А как твоя учеба? – холодно спросил Раннальдини.
Наташа улыбнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92