Ты должна показаться доктору».
Две минуты спустя после окончания этого разговора она вновь позвонила Мериголд.
– Ох, дорогая, прости меня за этот шум. Я, должно быть, еще люблю Гая, потому что очень хочу его.
Лизандер был так обеспокоен состоянием Джорджии, что купил ей бриллиантовое ожерелье, прекрасное черное платье с большим вырезом сзади от «Ликра» и книжку комиксов о бассете Фреде. Затем, решив, что она просто прокисла на одном месте, он попытался вытащить ее на увеселительную прогулку, совпадающую по времени с ее концертом и путешествием Гая во Францию. Китти уже сбросила больше стоуна веса, и ее на несколько дней можно было оставить без присмотра.
Но Джорджия была взвинчена до предела и только позволила Лизандеру проводить ее в номер в «Ритце», откуда открывался вид на Грин-парк. Номер был снят для нее фирмой «Кетчитьюн». «Кетчитьюн» же отправила за ней в Парадайз лимузин. Но, опасаясь прессы, Джорджия заставила Лизандера добираться на собственном автомобиле и встретилась с ним позднее.
Лизандер, который останавливался в свое время с Мериголд в парижском «Ритце», быстренько разобрался в хитростях обслуживания номера. И Джорджия еще раз убедилась, какой же он все же мальчишка, когда он заказал копченого лосося с дольками лимона, фирменные бутерброды и огромную порцию «Кровавой Мэри», затем поигрался с телефоном в ванной, перебрал все бутылочки с шампунями и гелями, пока не обнаружил телевизор с любыми записями – от «голубых» до «Утенка Дональда».
Больше всего ему хотелось, чтобы Джорджия повозилась с ним в огромной голубой ванной от Джакузи и развлеклась в роскошной двуспальной кровати, окруженной Зеркалами. Но единственное, чего хотелось Джорджии перед концертом, так это отключиться, а затем привести час в состоянии, подобном трансу, занимаясь собственной внешностью.
Обеспокоенный тем, что он уже ее не удовлетворяет, Лизандер взял ее лицо в свои руки.
– Джорджия, дорогая, уйди от Гая и выходи за меня.
Джорджия улыбнулась:
– Это самое приятное предложение, которое я когда-либо получала. Но ты можешь представить, что сделает «Скорпион», со мной и моим ребенком-мужем?
Концерт имел громадный успех. Джорджия пела все свои старые песни шестидесятых годов, обработанные теперь в системе СД и ставшие еще более популярными, а закончила исполнением «Рок-Стар». Хорошенько заправившись с утра и в перерыве в баре «Кетчитьюн», Лизандер умирал от гордости. Ведь это была его дорогая Джюрджия, которая всего несколько часов назад лежала в его объятиях обнаженная и теплая, а теперь ее ласкали тысячи разноцветных огней, танцующих вокруг сцены, Джорджия, приветствуемая овациями, проносящимися, как волны по морю. Было столько секса в том, как она отбрасывала назад на обнаженную спину красновато-рыжие волосы, вскидывая головой, как, казалось, почти кусала, лизала, целовала микрофон, выливая эти очаровательные, разрывающие сердце песни пронзительным, хрипловатым, прокуренным голосов. В его бриллиантах, с любимыми загорелыми плечами, она была ошеломляюще прекрасна, а выглядела на какие-нибудь двадцать пять. Она пела в сопровождении тех самых музыкантов, с которыми создавала «Рок-Стар» и которые неплохо заработали за последние шесть месяцев, а теперь были в восторге выйти вновь с ней на сцену.
Больше всего Лизандеру нравилось, как она пела «Рок-Стар». Он шумно выражал восторг и затих только тогда, когда на экране, обращаясь к которому пела Джорджия, появилось мужественное лицо Гая. Аудитория, однако, так орала и радовалась, что ей пришлось петь еще раз – до тех пор, пока ее не отпустили.
«Какой же надо талант, чтобы так держать аудиторию в своих руках, зачаровывать и пленять ее целых два часа», – думал Лизандер. Как смеют Раннальдини, Гермиона и уж больше всего Рэчел покровительствовать ей!
Она вышла еще раз и села на краю сцены с гитарой. В зале наступила полная тишина. Лишь один прожектор освещал ее; остальное было погружено во тьму.
– Леди и джентльмены, – начала Джорджия мягко, с чуть заметным ирландским акцентом, – я попытаюсь спеть новую песню, которую написала на этой неделе и которая, я надеюсь, станет частью моего нового альбома. У меня дома есть старая собака, которую я обожаю. Но, как и любой в этой ситуации, я со страхом жду того дня, когда она умрет. Поэтому песня посвящается Динсдейлу.
«Какая же она умница, – подумал Лизандер, осушая еще один стакан «Мюэ». – Я и не знал, что она так хорошо играет на гитаре».
«Старый пес , – начала Джорджия своим хриплым голосом, – ты разбиваешь мое сердце.
Сколько еще дней нам осталось быть вместе?
Твоя морда побелела , а лапы ослабели ,
Но ты все так же виляешь хвостом , а сердце полно верности.
Гавкай по утрам , не слабей
И живи как можно дольше ,
Ведь дружки мои приходят и уходят ,
А ты любил меня сильней любого мужчины » :
Сентиментальность слов искупалась потрясающе красивой мелодией, и, закончив, Джорджия склонила голову в ожидании реакции. Не один Лизандер вытирал глаза.
Только за полночь Джорджии удалось вырваться от поклонников в артистическом фойе. В особом восторге был Ларри.
– Похоже, «Старая собака» будет посильнее «Рок-Стар», – сказал он, жуя сигару. – Наконец-то капризная девочка взялась за оружие. И уж если остальное в альбоме будет в том же духе, мы просто всех убьем. Мы выпустим их синглами. Завтра я позвоню тебе.
– Жаль, что Гая не было, он бы так возгордился, – заметила Мериголд.
– Стоило бы изменить тот кусочек, где дружки приходят и уходят, – сардонически произнес Ларри.
– А мне этот кусочек больше всего понравился, – пробормотал Лизандер.
– Может быть, заменить там кое-какие слова, – продолжил Ларри. – Но в любом случае это грандиозная вещь.
– И вот то же самое я чувствую по отношению к Патч, – сказала Мериголд, потерявшая весь макияж.
После концерта Джорджия чувствовала себя совершенно опустошенной и собиралась на скромный ужин со своим агентом или людьми из фирмы звукозаписи, которые профессионально обсуждали каждую ноту произведения, хвалили ее, как Лизандер разбирал каждый пас после игры в поло. Но вместо этого взлетевший адреналин, лесть и шампанское на пустой желудок позволили Лизандеру утащить ее на вечеринку, устроенную его друзьями.
– А не поздно? – спросила Джорджия, когда они проезжали через темный Найтсбридж.
– Да она и не начинается раньше закрытия пабов, – сказал Лизандер, посматривая, как полная луна садится прямо на верхушку часовни Бромптона. Неужели он только месяц занимается с Китти? Надо полагать, у нее все в порядке в ее одинокой крепости.
Грохот вечеринки был слышен за шестьсот ярдов. В тот же момент, когда Джорджия вошла на террасу большого дома, из каждого окна которого густо высовывались вопящие головы, она поняла, что совершила ужасную ошибку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Две минуты спустя после окончания этого разговора она вновь позвонила Мериголд.
– Ох, дорогая, прости меня за этот шум. Я, должно быть, еще люблю Гая, потому что очень хочу его.
Лизандер был так обеспокоен состоянием Джорджии, что купил ей бриллиантовое ожерелье, прекрасное черное платье с большим вырезом сзади от «Ликра» и книжку комиксов о бассете Фреде. Затем, решив, что она просто прокисла на одном месте, он попытался вытащить ее на увеселительную прогулку, совпадающую по времени с ее концертом и путешествием Гая во Францию. Китти уже сбросила больше стоуна веса, и ее на несколько дней можно было оставить без присмотра.
Но Джорджия была взвинчена до предела и только позволила Лизандеру проводить ее в номер в «Ритце», откуда открывался вид на Грин-парк. Номер был снят для нее фирмой «Кетчитьюн». «Кетчитьюн» же отправила за ней в Парадайз лимузин. Но, опасаясь прессы, Джорджия заставила Лизандера добираться на собственном автомобиле и встретилась с ним позднее.
Лизандер, который останавливался в свое время с Мериголд в парижском «Ритце», быстренько разобрался в хитростях обслуживания номера. И Джорджия еще раз убедилась, какой же он все же мальчишка, когда он заказал копченого лосося с дольками лимона, фирменные бутерброды и огромную порцию «Кровавой Мэри», затем поигрался с телефоном в ванной, перебрал все бутылочки с шампунями и гелями, пока не обнаружил телевизор с любыми записями – от «голубых» до «Утенка Дональда».
Больше всего ему хотелось, чтобы Джорджия повозилась с ним в огромной голубой ванной от Джакузи и развлеклась в роскошной двуспальной кровати, окруженной Зеркалами. Но единственное, чего хотелось Джорджии перед концертом, так это отключиться, а затем привести час в состоянии, подобном трансу, занимаясь собственной внешностью.
Обеспокоенный тем, что он уже ее не удовлетворяет, Лизандер взял ее лицо в свои руки.
– Джорджия, дорогая, уйди от Гая и выходи за меня.
Джорджия улыбнулась:
– Это самое приятное предложение, которое я когда-либо получала. Но ты можешь представить, что сделает «Скорпион», со мной и моим ребенком-мужем?
Концерт имел громадный успех. Джорджия пела все свои старые песни шестидесятых годов, обработанные теперь в системе СД и ставшие еще более популярными, а закончила исполнением «Рок-Стар». Хорошенько заправившись с утра и в перерыве в баре «Кетчитьюн», Лизандер умирал от гордости. Ведь это была его дорогая Джюрджия, которая всего несколько часов назад лежала в его объятиях обнаженная и теплая, а теперь ее ласкали тысячи разноцветных огней, танцующих вокруг сцены, Джорджия, приветствуемая овациями, проносящимися, как волны по морю. Было столько секса в том, как она отбрасывала назад на обнаженную спину красновато-рыжие волосы, вскидывая головой, как, казалось, почти кусала, лизала, целовала микрофон, выливая эти очаровательные, разрывающие сердце песни пронзительным, хрипловатым, прокуренным голосов. В его бриллиантах, с любимыми загорелыми плечами, она была ошеломляюще прекрасна, а выглядела на какие-нибудь двадцать пять. Она пела в сопровождении тех самых музыкантов, с которыми создавала «Рок-Стар» и которые неплохо заработали за последние шесть месяцев, а теперь были в восторге выйти вновь с ней на сцену.
Больше всего Лизандеру нравилось, как она пела «Рок-Стар». Он шумно выражал восторг и затих только тогда, когда на экране, обращаясь к которому пела Джорджия, появилось мужественное лицо Гая. Аудитория, однако, так орала и радовалась, что ей пришлось петь еще раз – до тех пор, пока ее не отпустили.
«Какой же надо талант, чтобы так держать аудиторию в своих руках, зачаровывать и пленять ее целых два часа», – думал Лизандер. Как смеют Раннальдини, Гермиона и уж больше всего Рэчел покровительствовать ей!
Она вышла еще раз и села на краю сцены с гитарой. В зале наступила полная тишина. Лишь один прожектор освещал ее; остальное было погружено во тьму.
– Леди и джентльмены, – начала Джорджия мягко, с чуть заметным ирландским акцентом, – я попытаюсь спеть новую песню, которую написала на этой неделе и которая, я надеюсь, станет частью моего нового альбома. У меня дома есть старая собака, которую я обожаю. Но, как и любой в этой ситуации, я со страхом жду того дня, когда она умрет. Поэтому песня посвящается Динсдейлу.
«Какая же она умница, – подумал Лизандер, осушая еще один стакан «Мюэ». – Я и не знал, что она так хорошо играет на гитаре».
«Старый пес , – начала Джорджия своим хриплым голосом, – ты разбиваешь мое сердце.
Сколько еще дней нам осталось быть вместе?
Твоя морда побелела , а лапы ослабели ,
Но ты все так же виляешь хвостом , а сердце полно верности.
Гавкай по утрам , не слабей
И живи как можно дольше ,
Ведь дружки мои приходят и уходят ,
А ты любил меня сильней любого мужчины » :
Сентиментальность слов искупалась потрясающе красивой мелодией, и, закончив, Джорджия склонила голову в ожидании реакции. Не один Лизандер вытирал глаза.
Только за полночь Джорджии удалось вырваться от поклонников в артистическом фойе. В особом восторге был Ларри.
– Похоже, «Старая собака» будет посильнее «Рок-Стар», – сказал он, жуя сигару. – Наконец-то капризная девочка взялась за оружие. И уж если остальное в альбоме будет в том же духе, мы просто всех убьем. Мы выпустим их синглами. Завтра я позвоню тебе.
– Жаль, что Гая не было, он бы так возгордился, – заметила Мериголд.
– Стоило бы изменить тот кусочек, где дружки приходят и уходят, – сардонически произнес Ларри.
– А мне этот кусочек больше всего понравился, – пробормотал Лизандер.
– Может быть, заменить там кое-какие слова, – продолжил Ларри. – Но в любом случае это грандиозная вещь.
– И вот то же самое я чувствую по отношению к Патч, – сказала Мериголд, потерявшая весь макияж.
После концерта Джорджия чувствовала себя совершенно опустошенной и собиралась на скромный ужин со своим агентом или людьми из фирмы звукозаписи, которые профессионально обсуждали каждую ноту произведения, хвалили ее, как Лизандер разбирал каждый пас после игры в поло. Но вместо этого взлетевший адреналин, лесть и шампанское на пустой желудок позволили Лизандеру утащить ее на вечеринку, устроенную его друзьями.
– А не поздно? – спросила Джорджия, когда они проезжали через темный Найтсбридж.
– Да она и не начинается раньше закрытия пабов, – сказал Лизандер, посматривая, как полная луна садится прямо на верхушку часовни Бромптона. Неужели он только месяц занимается с Китти? Надо полагать, у нее все в порядке в ее одинокой крепости.
Грохот вечеринки был слышен за шестьсот ярдов. В тот же момент, когда Джорджия вошла на террасу большого дома, из каждого окна которого густо высовывались вопящие головы, она поняла, что совершила ужасную ошибку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92