– удивился Жиль.
Агнес налила себе эля и опустилась в кресло рядом с Ульриком.
– Потому что я знаю это, милорд. Я сердцем то чувствую, – женщина положила руку себе на грудь. – Я лечила этого мальчика от лихорадки, вправляла ему сломанную руку, учила писать его имя. Он не делал этого. Правда, сынок?
Ульрик был поражен, осознав, что тетя его жены обратилась к нему. Что-то защекотало в носу и защипало в глазах. Ульрик справился с волнением.
– Ну, так, правда, ведь?
«Собачья смерть, ну и женщина!» – печально подумал рыцарь.
– Я верю, что этот человек искренне раскаивается.
– Надо бы приглядеться к уэльским слугам, у них могли быть причины ненавидеть…
– Ни один уэльсец никогда не совершил бы подобного преступления! – возмущенно возразила Агнес.
– Миледи, – начал лорд Жиль с покровительственной улыбкой, – вы, женщины, не разбираетесь в делах войны и мира…
– А вы, чужаки, не разбираетесь в мире духов, а я вот кое-что знаю о нем, – снисходительно ответила пожилая женщина. – Вы, англичане, рассердили духов деревьев, срубив дубы без жертвоприношения.
– Она что, колдунья?
– Леди Агнес… – произнес Ульрик, пытаясь погасить разгоравшийся спор.
– Увы, я недостаточно много знаю, чтобы быть колдуньей! Если бы я была ею, то превратила бы вас в жабу, вы, английский упрямый мул! – взволнованно выпятив свой обширный бюст, Агнес, презрительно фыркнув, отвернулась от лорда Жиля. – А ты, седьмой сын, прислушайся к тому, что подсказывает тебе сердце, а не к словам этого человека, – она схватила руку Ульрика и сжала в своих пальцах, искривленных артритом. – Твой дар скажет тебе больше, чем глаза и уши обычного человека, тем более чужака.
Ульрик поднялся из-за стола, чтобы помочь женщине выбраться из кресла и проводить ее в комнату, прежде чем она по своей глупости навлечет еще больших бед и на свою, и на его голову.
– Хорошо, миледи, но сейчас я хотел бы, чтобы вы присмотрели за моей женой. Она была страшно бледна, когда я ее оставил, – и думаю, если кто-то и может уговорить ее поесть, так это только вы.
Агнес улыбнулась. Ульрик растопил своими словами раздражение, проявившееся в выражении ее лица.
– С нею все будет в порядке, сынок. Мы с тобой позаботимся об этом, не так ли?
– Конечно.
– Милорд!
Ульрик резко обернулся, услышав встревоженный возглас рыцаря, поднявшегося из кладовых. В этот момент ему захотелось, чтобы кто-то другой был лордом Карадока – кто-то, сумевший бы принимать более мудрые решения. Он мог сразить любого врага, но эта чепуха насчет незримых духов начинала сводить его с ума.
– Да, Гейлард, что случилось? – спросил он, заметив, что его соратник с трудом переводит дыхание.
– Пришло известие, которое мы ждали, милорд! – возбужденно сообщил ему рыцарь. – От Хаммонда и Дэвида с острова Англси.
ГЛАВА 23
Бронуин сидела у очага в комнате хозяина замка и тихонько прихлебывала отвар тети Агнес, присланный с Мириам, пока служанка готовила ее платье. Она понимала, что и тетя, и служанка желают ей добра, но если когда-либо и нужно бьшо иметь ясную голову, то именно сейчас, раз опасность притаилась в самих стенах Карадока. После выпитого отвара Бронуин прилегла отдохнуть и проснулась только после полудня.
После той ночи, которую провели они в объятиях друг друга, Ульрик отдал приказ, чтобы ее не тревожили, но и не оставляли одну. Его присутствие успокаивающе действовало на Бронуин и залечивало душевные раны, открывшиеся после святотатства, сотворенного в склепе. Мягкость и доброта супруга говорили о благородстве. Последнее время он не стремился удовлетворять свои плотские потребности, возникавшие, однако, несмотря на все его усилия сдерживаться. Но Бронуин сама заявила о желании отрешиться от страданий, унесясь в мир блаженства.
Она никогда не думала, что у любви так много граней, каждая из которых драгоценна по-своему. Впереди у них была целая жизнь, чтобы открыть их все. Об этом нашептывал ей на ухо Ульрик, заставляя смеяться, пока она, свернувшись клубком, не заснет в его объятиях под звуки нежной баллады, напеваемой хрипловатым низким голосом – так рыцарь выражал свои чувства. Мелодию он выводил не совсем чисто, но слова шли от самого сердца, успокаивая и утешая лучше любых отваров тетушки.
Женщины проводили послеобеденное время в солярии, как было принято в замке, и Бронуин пришла туда вместе с Мириам. Леди Мария приветствовала молодую даму сердечным объятием:
– Доброго вам дня, миледи. Мы все так беспокоились о вас!
– Ты хорошо спала, дорогая? – спросила тетя Агнес, отрываясь от сундука, в котором сосредоточенно копалась.
– Она потеряла куклу, – прошептала леди Мария в ответ на удивленный взгляд Бронуин.
– Кажется, я спала слишком уж хорошо, тетя Агнес: уже полдня прошло!
На самом деле Бронуин не так уж много спала в эту ночь, Ульрик ей того не позволил.
– Где же наши мужья, миледи?
Леди Мария обменялась виноватым взглядом с Мириам, тревожно поправившей прядь волос на затылке своей госпожи.
– Что еще случилось? – прошептала Бронуин, спрашивая больше себя, нежели кого-либо другого, могло ли случиться что-то хуже произошедшего вчера.
– Да, – подала голос тетя Агнес, с досадой захлопывая крышку сундука. – Я не могу найти свою куклу! Вчера она была здесь, а сейчас ее нет!
Не обращая внимания на вспышку тетки, Бронуин обратилась к гостье:
– Миледи?
Леди Мария успокаивающе погладила руку Бронуин и подвела ее к приоконной скамье.
– Я должна сказать, есть и хорошие новости. Наши мужья уехали ловить разбойников. Хаммонд и Дэвид прислали гонца с известием, что злоумышленники собираются напасть на Биконовское аббатство сегодня вечером.
– Милорд просил, чтобы мы не тревожили вас, миледи, – виноватым тоном произнесла Мириам. – Он опасается за ваше здоровье.
– А меня беспокоит здоровье милорда, – раздраженно проворчала Агнес. – Не нравится мне это… ох, не нравится! Кости болят немилосердно, и…
– Миледи, – прервала ее Мириам, – это оттого, что вы сегодня провели столько времени в башне! Конечно, от морского воздуха боли у вас усилились.
Леди Мария обратилась к Бронуин:
– Я пыталась заставить ее взять одеяло, но она не пожелала.
– На башне сидело шесть воронов!
Бронуин почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица. Шесть воронов! Она будто заново увидела себя на месте резни и стаю воронов, рассевшуюся на голых ветвях деревьев у нее над головой. В тот день кости тети Агнес тоже болели немилосердно. Оуэн Карадокский нестал слушать ее причитания о недобрых предчувствиях.
– Черт побери!
Если бы не скамья, о которую Бронуин опиралась обеими руками, она бы упала, потому, как ноги стали словно ватными. «Смерть? Шесть? Все они?» – лихорадочно метались в голове мысли, уж очень свежи были воспоминания о злой участи отца и матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Агнес налила себе эля и опустилась в кресло рядом с Ульриком.
– Потому что я знаю это, милорд. Я сердцем то чувствую, – женщина положила руку себе на грудь. – Я лечила этого мальчика от лихорадки, вправляла ему сломанную руку, учила писать его имя. Он не делал этого. Правда, сынок?
Ульрик был поражен, осознав, что тетя его жены обратилась к нему. Что-то защекотало в носу и защипало в глазах. Ульрик справился с волнением.
– Ну, так, правда, ведь?
«Собачья смерть, ну и женщина!» – печально подумал рыцарь.
– Я верю, что этот человек искренне раскаивается.
– Надо бы приглядеться к уэльским слугам, у них могли быть причины ненавидеть…
– Ни один уэльсец никогда не совершил бы подобного преступления! – возмущенно возразила Агнес.
– Миледи, – начал лорд Жиль с покровительственной улыбкой, – вы, женщины, не разбираетесь в делах войны и мира…
– А вы, чужаки, не разбираетесь в мире духов, а я вот кое-что знаю о нем, – снисходительно ответила пожилая женщина. – Вы, англичане, рассердили духов деревьев, срубив дубы без жертвоприношения.
– Она что, колдунья?
– Леди Агнес… – произнес Ульрик, пытаясь погасить разгоравшийся спор.
– Увы, я недостаточно много знаю, чтобы быть колдуньей! Если бы я была ею, то превратила бы вас в жабу, вы, английский упрямый мул! – взволнованно выпятив свой обширный бюст, Агнес, презрительно фыркнув, отвернулась от лорда Жиля. – А ты, седьмой сын, прислушайся к тому, что подсказывает тебе сердце, а не к словам этого человека, – она схватила руку Ульрика и сжала в своих пальцах, искривленных артритом. – Твой дар скажет тебе больше, чем глаза и уши обычного человека, тем более чужака.
Ульрик поднялся из-за стола, чтобы помочь женщине выбраться из кресла и проводить ее в комнату, прежде чем она по своей глупости навлечет еще больших бед и на свою, и на его голову.
– Хорошо, миледи, но сейчас я хотел бы, чтобы вы присмотрели за моей женой. Она была страшно бледна, когда я ее оставил, – и думаю, если кто-то и может уговорить ее поесть, так это только вы.
Агнес улыбнулась. Ульрик растопил своими словами раздражение, проявившееся в выражении ее лица.
– С нею все будет в порядке, сынок. Мы с тобой позаботимся об этом, не так ли?
– Конечно.
– Милорд!
Ульрик резко обернулся, услышав встревоженный возглас рыцаря, поднявшегося из кладовых. В этот момент ему захотелось, чтобы кто-то другой был лордом Карадока – кто-то, сумевший бы принимать более мудрые решения. Он мог сразить любого врага, но эта чепуха насчет незримых духов начинала сводить его с ума.
– Да, Гейлард, что случилось? – спросил он, заметив, что его соратник с трудом переводит дыхание.
– Пришло известие, которое мы ждали, милорд! – возбужденно сообщил ему рыцарь. – От Хаммонда и Дэвида с острова Англси.
ГЛАВА 23
Бронуин сидела у очага в комнате хозяина замка и тихонько прихлебывала отвар тети Агнес, присланный с Мириам, пока служанка готовила ее платье. Она понимала, что и тетя, и служанка желают ей добра, но если когда-либо и нужно бьшо иметь ясную голову, то именно сейчас, раз опасность притаилась в самих стенах Карадока. После выпитого отвара Бронуин прилегла отдохнуть и проснулась только после полудня.
После той ночи, которую провели они в объятиях друг друга, Ульрик отдал приказ, чтобы ее не тревожили, но и не оставляли одну. Его присутствие успокаивающе действовало на Бронуин и залечивало душевные раны, открывшиеся после святотатства, сотворенного в склепе. Мягкость и доброта супруга говорили о благородстве. Последнее время он не стремился удовлетворять свои плотские потребности, возникавшие, однако, несмотря на все его усилия сдерживаться. Но Бронуин сама заявила о желании отрешиться от страданий, унесясь в мир блаженства.
Она никогда не думала, что у любви так много граней, каждая из которых драгоценна по-своему. Впереди у них была целая жизнь, чтобы открыть их все. Об этом нашептывал ей на ухо Ульрик, заставляя смеяться, пока она, свернувшись клубком, не заснет в его объятиях под звуки нежной баллады, напеваемой хрипловатым низким голосом – так рыцарь выражал свои чувства. Мелодию он выводил не совсем чисто, но слова шли от самого сердца, успокаивая и утешая лучше любых отваров тетушки.
Женщины проводили послеобеденное время в солярии, как было принято в замке, и Бронуин пришла туда вместе с Мириам. Леди Мария приветствовала молодую даму сердечным объятием:
– Доброго вам дня, миледи. Мы все так беспокоились о вас!
– Ты хорошо спала, дорогая? – спросила тетя Агнес, отрываясь от сундука, в котором сосредоточенно копалась.
– Она потеряла куклу, – прошептала леди Мария в ответ на удивленный взгляд Бронуин.
– Кажется, я спала слишком уж хорошо, тетя Агнес: уже полдня прошло!
На самом деле Бронуин не так уж много спала в эту ночь, Ульрик ей того не позволил.
– Где же наши мужья, миледи?
Леди Мария обменялась виноватым взглядом с Мириам, тревожно поправившей прядь волос на затылке своей госпожи.
– Что еще случилось? – прошептала Бронуин, спрашивая больше себя, нежели кого-либо другого, могло ли случиться что-то хуже произошедшего вчера.
– Да, – подала голос тетя Агнес, с досадой захлопывая крышку сундука. – Я не могу найти свою куклу! Вчера она была здесь, а сейчас ее нет!
Не обращая внимания на вспышку тетки, Бронуин обратилась к гостье:
– Миледи?
Леди Мария успокаивающе погладила руку Бронуин и подвела ее к приоконной скамье.
– Я должна сказать, есть и хорошие новости. Наши мужья уехали ловить разбойников. Хаммонд и Дэвид прислали гонца с известием, что злоумышленники собираются напасть на Биконовское аббатство сегодня вечером.
– Милорд просил, чтобы мы не тревожили вас, миледи, – виноватым тоном произнесла Мириам. – Он опасается за ваше здоровье.
– А меня беспокоит здоровье милорда, – раздраженно проворчала Агнес. – Не нравится мне это… ох, не нравится! Кости болят немилосердно, и…
– Миледи, – прервала ее Мириам, – это оттого, что вы сегодня провели столько времени в башне! Конечно, от морского воздуха боли у вас усилились.
Леди Мария обратилась к Бронуин:
– Я пыталась заставить ее взять одеяло, но она не пожелала.
– На башне сидело шесть воронов!
Бронуин почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица. Шесть воронов! Она будто заново увидела себя на месте резни и стаю воронов, рассевшуюся на голых ветвях деревьев у нее над головой. В тот день кости тети Агнес тоже болели немилосердно. Оуэн Карадокский нестал слушать ее причитания о недобрых предчувствиях.
– Черт побери!
Если бы не скамья, о которую Бронуин опиралась обеими руками, она бы упала, потому, как ноги стали словно ватными. «Смерть? Шесть? Все они?» – лихорадочно метались в голове мысли, уж очень свежи были воспоминания о злой участи отца и матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114