По крайней мере, ей показалось, что именно гром ворвался в полутемную комнату. Удивляясь грозе в декабре, она сбросила покрывало и босиком подбежала к окну, чтобы посмотреть на поразительное явление природы. Однако, к ее разочарованию, ставни невозможно стало распахнуть. Более того, она поняла происхождение громоподобного звука – он доносился теперь из оставшегося незакрытым узкого отверстия.
Бронуин разразилась ругательством, предназначенным для ушей тех людей, что сейчас забивали ставни снаружи, но прочувствованная отповедь была обращена непосредственно к Ульрику Кентскому. Вне себя от гнева – путь к свободе так легко отрезан! – она схватила свою потрепанную одежду и швырнула в окно, дав хоть какой-то выход негодованию. Во имя всех святых, пусть слуги узнают, как она возмущена! В полном расстройстве подхватила Бронуин и ведро, чтобы усилить эффект от метания различных предметов во врага. В этот момент в поле зрения попала знакомая фигура – Ульрик стоял, опершись о стену, и с интересом наблюдал за ней.
– Негодяй! Мне бы следовало…
– Мне бы следовало положить вас на колено, как провинившуюся упрямицу, и выбить из вас неразумное настроение, но если вы, миледи, сможете успокоиться, то я воздержусь от таких крайних мер.
Сжав кулаки, Бронуин подавила неистовое желание заметаться по комнате, проклиная несчастья всей своей жизни.
– Черт бы побрал тебя, подлый мерзавец! Почему вы с королем просто-напросто не повесили меня и не покончили со всем этим? Кажется, в этом и состоит ваше правосудие.
– Вы больше мне нравитесь живой, миледи, и именно таковой и понадобитесь.
Если Бронуин могла сомневаться в тоне, каким это было сказано, то в значении долгого изучающего взгляда, охватившего ее с ног до головы, ошибиться было невозможно. Она плотнее запахнула рубашку, не сознавая, что лишь подчеркивает изгибы тела, которые до этого оставались соблазнительными тенями, просвечивавшими сквозь складки тонкой ткани в свете очага за ее спиной. Огонь словно вырвался из очага и охватил ее ноги, заставив все тело пылать, тая под спокойным и пытливым взглядом Ульрика.
– Хорошо ли вы отдохнули?
– Ха, забавно, что вы изображаете заботу о моем здоровье именно сейчас, когда провалилась ваша затея лишить меня жизни!
Ульрик поднялся с обтянутой кожей скамьи, на которой сидел. Его тень становилась все больше по мере того, как он приближался к Бронуин.
– Да, провалилась чья-то затея убить вас, миледи, но, клянусь, это была не моя затея! Мне нужна теплая и желанная невеста, а не холодная, как камень, покойница.
– Если бы у меня был другой выход, то вы бы ничего не получили.
– Именно поэтому я и приказал забить ваши окна.
Хотя эти слова глубоко оскорбили Бронуин, улыбка Ульрика свела на нет неблагоприятное впечатление. Это была та самая озорная улыбка, которой Вольф столь успешно пользовался, увлекая Бронуин в постель – именно к постели спиной она сейчас и стояла. От его улыбки все ее тело вспомнило сладкую муку, последовавшую за улыбкой.
– У вас слишком красивая шея, чтобы безрассудно погубить столь великое ваяние матери-природы.
– Нет!
Бронуин сгребла подушку, держа ее перед собой, но для Ульрика – человека с взглядом таким же неземным, как золотистые очертания мужественных скул, подсвеченных огнем очага, – это не было преградой. Но как мог демон выглядеть столь божественно? Он был похож на одного из ангелов в соборе, у которых так же развевались львиные гривы, обрамлявшие красивые и благородные черты лица.
– Я закричу! – пригрозила Бронуин, извиваясь в его объятиях, в то время как он обхватывал ее за талию и приподнимал.
Сердце билось, как крылья птицы, попавшейся в сеть. Бронуин откинулась, отстраняясь от Ульрика, казавшегося более молодым и изысканным, чем Вольф. Он молча наклонялся к ней, чтобы поцелуем заставить замолчать. Хотя она и пыталась отразить натиск, все же невольно сдалась, почувствовав прогибающийся матрац у себя под спиной. Дыхание остановилось, когда взгляд погрузился в глаза, где, казалось, мерцали угли очага. Вспышка огня, расплавляющего тело, взметнулась между ними, но была резко потушена торжествующим львиным рыком.
– Прекрасно! Дамы, можете войти! Леди Бронуин смягчилась, не так ли, любимая?
Верхняя губа Бронуин изогнулась, она пыталась освободиться от головокружительной близости прижавшегося к ней мужского тела.
– Почему вы…
– Дорогая, вам полагается стоять смирно, пока примеряют наряды, достойные такой леди, какой вы являетесь. Не стоит изображать из себя дикарку, иначе мне придется держать вас, чтобы эти добрые женщины выполнили мое поручение.
Ноздри Бронуин трепетали, а в глазах сверкали голубые молнии летней грозы. Ульрик отстранился от нее, чтобы оставить с робко приближавшимися швеями, и Бронуин нашла в себе силы сохранить хоть какую-то видимость достоинства, но, представ перед мастерицами-швеями, она не притушила непримиримый огонь во взгляде.
– Хорошо, займитесь делом и сшейте платье, которое понравилось бы и жениху, и невесте, – приказала Бронуин.
Одна из девушек осмелилась хихикнуть, сбросив маску суровости, но сразу же осеклась под строгим взглядом госпожи.
– Как пожелаете, миледи, – поспешно согласилась она.
Бронуин оглянулась через плечо.
– Вам что, больше делать нечего, сэр? Может быть, поваляетесь после обеда в постели с какой-нибудь женщиной?
– О, нет! Я не в состоянии. Ваш пылкий характер ослепляет меня, как огонь. И вообще, я собираюсь отослать от себя всех женщин.
Бронуин испытала большое облегчение от обезоруживающих слов своего мучителя и уже подготовила язвительный ответ, как раздался звон посуды, посыпавшейся на каменный пол. Мириам в ужасе застыла на пороге и смотрела на жениха, как бы не веря своим глазам. Остатки ужина хозяйки рассыпались у ее ног.
– Сэр, какое безумие вы совершаете? Разве вы не знаете, что видеть жениху невесту до свадьбы в подвенечном платье – плохая примета?
– Какого дьявола ты вмешиваешься, девушка? – проворчал Ульрик.
Он не привык к чьему-либо неодобрительному тону, тем более простой служанки, и ему совсем не хотелось отвлекаться по пустякам, когда требовалось выиграть сражение со своей будущей женой, хотя, впрочем, он и так уже насладился победой.
– Мириам – моя служанка! – с вызовом ответила Бронуин, беря под защиту девушку, склонившуюся под взглядом лорда. – Король назначил ее мне в услужение, – она вызывающе подняла тонко очерченную бровь. – Если я буду вашей женой, то это самое меньшее, чем я могу располагать, потому, как вы убили моих прочих слуг!
Лицо Ульрика побагровело. Еще немного, и его нареченная ощутила бы самые печальные последствия своего вызывающего поведения, но нет, он не перережет это нежное белое горло, хотя мысль об этом и показалась ему весьма соблазнительной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Бронуин разразилась ругательством, предназначенным для ушей тех людей, что сейчас забивали ставни снаружи, но прочувствованная отповедь была обращена непосредственно к Ульрику Кентскому. Вне себя от гнева – путь к свободе так легко отрезан! – она схватила свою потрепанную одежду и швырнула в окно, дав хоть какой-то выход негодованию. Во имя всех святых, пусть слуги узнают, как она возмущена! В полном расстройстве подхватила Бронуин и ведро, чтобы усилить эффект от метания различных предметов во врага. В этот момент в поле зрения попала знакомая фигура – Ульрик стоял, опершись о стену, и с интересом наблюдал за ней.
– Негодяй! Мне бы следовало…
– Мне бы следовало положить вас на колено, как провинившуюся упрямицу, и выбить из вас неразумное настроение, но если вы, миледи, сможете успокоиться, то я воздержусь от таких крайних мер.
Сжав кулаки, Бронуин подавила неистовое желание заметаться по комнате, проклиная несчастья всей своей жизни.
– Черт бы побрал тебя, подлый мерзавец! Почему вы с королем просто-напросто не повесили меня и не покончили со всем этим? Кажется, в этом и состоит ваше правосудие.
– Вы больше мне нравитесь живой, миледи, и именно таковой и понадобитесь.
Если Бронуин могла сомневаться в тоне, каким это было сказано, то в значении долгого изучающего взгляда, охватившего ее с ног до головы, ошибиться было невозможно. Она плотнее запахнула рубашку, не сознавая, что лишь подчеркивает изгибы тела, которые до этого оставались соблазнительными тенями, просвечивавшими сквозь складки тонкой ткани в свете очага за ее спиной. Огонь словно вырвался из очага и охватил ее ноги, заставив все тело пылать, тая под спокойным и пытливым взглядом Ульрика.
– Хорошо ли вы отдохнули?
– Ха, забавно, что вы изображаете заботу о моем здоровье именно сейчас, когда провалилась ваша затея лишить меня жизни!
Ульрик поднялся с обтянутой кожей скамьи, на которой сидел. Его тень становилась все больше по мере того, как он приближался к Бронуин.
– Да, провалилась чья-то затея убить вас, миледи, но, клянусь, это была не моя затея! Мне нужна теплая и желанная невеста, а не холодная, как камень, покойница.
– Если бы у меня был другой выход, то вы бы ничего не получили.
– Именно поэтому я и приказал забить ваши окна.
Хотя эти слова глубоко оскорбили Бронуин, улыбка Ульрика свела на нет неблагоприятное впечатление. Это была та самая озорная улыбка, которой Вольф столь успешно пользовался, увлекая Бронуин в постель – именно к постели спиной она сейчас и стояла. От его улыбки все ее тело вспомнило сладкую муку, последовавшую за улыбкой.
– У вас слишком красивая шея, чтобы безрассудно погубить столь великое ваяние матери-природы.
– Нет!
Бронуин сгребла подушку, держа ее перед собой, но для Ульрика – человека с взглядом таким же неземным, как золотистые очертания мужественных скул, подсвеченных огнем очага, – это не было преградой. Но как мог демон выглядеть столь божественно? Он был похож на одного из ангелов в соборе, у которых так же развевались львиные гривы, обрамлявшие красивые и благородные черты лица.
– Я закричу! – пригрозила Бронуин, извиваясь в его объятиях, в то время как он обхватывал ее за талию и приподнимал.
Сердце билось, как крылья птицы, попавшейся в сеть. Бронуин откинулась, отстраняясь от Ульрика, казавшегося более молодым и изысканным, чем Вольф. Он молча наклонялся к ней, чтобы поцелуем заставить замолчать. Хотя она и пыталась отразить натиск, все же невольно сдалась, почувствовав прогибающийся матрац у себя под спиной. Дыхание остановилось, когда взгляд погрузился в глаза, где, казалось, мерцали угли очага. Вспышка огня, расплавляющего тело, взметнулась между ними, но была резко потушена торжествующим львиным рыком.
– Прекрасно! Дамы, можете войти! Леди Бронуин смягчилась, не так ли, любимая?
Верхняя губа Бронуин изогнулась, она пыталась освободиться от головокружительной близости прижавшегося к ней мужского тела.
– Почему вы…
– Дорогая, вам полагается стоять смирно, пока примеряют наряды, достойные такой леди, какой вы являетесь. Не стоит изображать из себя дикарку, иначе мне придется держать вас, чтобы эти добрые женщины выполнили мое поручение.
Ноздри Бронуин трепетали, а в глазах сверкали голубые молнии летней грозы. Ульрик отстранился от нее, чтобы оставить с робко приближавшимися швеями, и Бронуин нашла в себе силы сохранить хоть какую-то видимость достоинства, но, представ перед мастерицами-швеями, она не притушила непримиримый огонь во взгляде.
– Хорошо, займитесь делом и сшейте платье, которое понравилось бы и жениху, и невесте, – приказала Бронуин.
Одна из девушек осмелилась хихикнуть, сбросив маску суровости, но сразу же осеклась под строгим взглядом госпожи.
– Как пожелаете, миледи, – поспешно согласилась она.
Бронуин оглянулась через плечо.
– Вам что, больше делать нечего, сэр? Может быть, поваляетесь после обеда в постели с какой-нибудь женщиной?
– О, нет! Я не в состоянии. Ваш пылкий характер ослепляет меня, как огонь. И вообще, я собираюсь отослать от себя всех женщин.
Бронуин испытала большое облегчение от обезоруживающих слов своего мучителя и уже подготовила язвительный ответ, как раздался звон посуды, посыпавшейся на каменный пол. Мириам в ужасе застыла на пороге и смотрела на жениха, как бы не веря своим глазам. Остатки ужина хозяйки рассыпались у ее ног.
– Сэр, какое безумие вы совершаете? Разве вы не знаете, что видеть жениху невесту до свадьбы в подвенечном платье – плохая примета?
– Какого дьявола ты вмешиваешься, девушка? – проворчал Ульрик.
Он не привык к чьему-либо неодобрительному тону, тем более простой служанки, и ему совсем не хотелось отвлекаться по пустякам, когда требовалось выиграть сражение со своей будущей женой, хотя, впрочем, он и так уже насладился победой.
– Мириам – моя служанка! – с вызовом ответила Бронуин, беря под защиту девушку, склонившуюся под взглядом лорда. – Король назначил ее мне в услужение, – она вызывающе подняла тонко очерченную бровь. – Если я буду вашей женой, то это самое меньшее, чем я могу располагать, потому, как вы убили моих прочих слуг!
Лицо Ульрика побагровело. Еще немного, и его нареченная ощутила бы самые печальные последствия своего вызывающего поведения, но нет, он не перережет это нежное белое горло, хотя мысль об этом и показалась ему весьма соблазнительной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114