Ник не оказывал никакого сопротивления, но Габриэла почему-то не ощущала себя победительницей.
– Я люблю тебя, – сказал он наконец, целуя ее. – Но не хочу, чтобы все кончилось расставанием в аэропорту.
– Нет, – прошептала она, еще не осознавая, какую ответственность берет на себя. – Никаких аэропортов, никаких прощаний! – Она взяла его руку и стала водить по своему телу – от груди до бедер.
– Я люблю тебя, – сказал он опять.
– Я люблю тебя, – откликнулась Габриэла.
И вновь, и вновь эти волшебные слова срывались с их уст. Они не могли остановиться, признаваясь друг другу в любви. Когда они соединились, Габриэлу затопило теплое чувство, он был ей более близок, чем любовник или старый друг. Даже если бы что-то разъединило их в будущем, это ощущение близости останется в ней навсегда.
Момент тишины и покоя, наступивший после их любви, был полон невысказанных обещаний. Габриэла даже боялась подумать, что могла бы их не выполнить. Сможет ли она не потерять Ника, после того как потеряла мать, Пита, Дину?
– После смерти Бони у меня не было женщин, – сказал Ник мягко, и голос его так красиво и нежно прозвучал в темноте.
Ей стало немного неловко от этой его откровенности. Она попробовала отшутиться:
– На тебя, наверное, устроили охоту. Многие хотели заманить тебя в ловушку.
– Поначалу так и было.
– Ник, – сказала она, снова целуя его глаза, щеки, нос, губы. – У нас с тобой было сумасшедшее начало, не правда ли?
– Если ты разобьешь мне сердце, я это переживу, – пообещал он с кривой улыбкой. – Но зачем тебе упускать свой шанс? Может быть, последний? Только не рассказывай мне о своей любви, оставленной в Париже.
– Однажды я поверила Питу… – словно защищаясь, сказала она.
– Это совсем разные вещи. Мы стали старше…
– Потом я доверилась Дине, – сказала Габриэла, сама понимая, что это неуместное замечание.
– Когда Дина вернется домой?
– Где ее дом?
– В том-то и дело. Никто из вас не знает, где он.
– Завтра мне обязательно надо быть в Нью-Йорке. Если я не покажусь в редакции и не свяжусь с Парижем, я вообще ничего не смогу решить, потому что лишусь работы, – сказала она, отвернувшись от Ника.
– Я отвезу тебя.
– У меня есть машина.
– Я поеду следом.
– Прежде всего я должна быть уверена, что Адриена сможет побыть здесь, пока я не вернусь. Я надеюсь, ничего не случится, если я задержусь на пару дней.
– Ты думаешь, что Дину завтра переведут в общую палату?
– Так сказал доктор. Если нет, я не смогу уехать. Но я оптимистка.
– Не хочешь завтра вечером пообедать со мной?
Она отрицательно покачала головой:
– Я постараюсь больше никогда с тобой не видеться.
– Теперь это не сработает, – тихо сказал Ник. – Значит, завтра мы обедаем, а на уик-энд я заберу тебя отсюда.
Слезы отчаяния готовы были пролиться из ее глаз.
– Что мне делать? Я боюсь!
– Я тоже, – признался Ник, потом нежно обнял ее, прижал к себе, принялся успокаивающе поглаживать по спине. – Но это не навсегда, мы это переживем.
– А что навсегда? – спросила она, задыхаясь в его объятиях.
– Не будем загадывать далеко вперед. Все может перемениться, и к лучшему.
Больница
Понедельник, утро
Ник и Габриэла решили, что будет лучше, если Дина пока не будет знать об их отношениях, поэтому Ник остался внизу в холле, пока Габриэла поднялась к доктору. Адриена отправилась с ней, в нетерпении услышать от доктора прогноз о состоянии Дины.
– Я хочу вернуться сюда в среду, – по пути объяснила ей Габриэла. – Мне необходимо побывать в отделении редакции журнала в Нью-Йорке, кроме того, я обещала Клер заглянуть в дом Пита на побережье и привезти оттуда кое-какие бумаги.
– Значит, я должна подежурить здесь до вечера во вторник, так как в среду утром мне нужно быть в своей конторе. Таким образом, до уик-энда у меня будет три полных рабочих дня. Когда вы собираетесь вернуться в Париж?
Это был трудный вопрос, и Габриэла не готова была сейчас на него ответить.
– Только когда Дина окончательно поправится и вернется в колледж.
Они остановились у дверей кабинета, не решаясь войти. Вскоре раздались громкие шаги, и появился доктор в незастегнутом белом халате со стетоскопом на груди. Заметив посетительниц, он улыбнулся и пригласил их войти.
– Доброе утро, – бодро поздоровался он, – почему бы нам не поговорить в комнате отдыха?
Обе женщины возразили, что им удобно и здесь, и врач начал:
– Сегодня утром ее перевели из палаты интенсивной терапии. Я рад сообщить вам об этом. Настроение у нее прекрасное, хотя, должен заметить, этот случай легким не назовешь.
Габриэла с Адриеной переглянулись.
– Это совсем не значит, что мисс Моллой что-то угрожает, – поторопился добавить доктор. – Дело в том, что опасности внутренних кровоизлияний больше нет, и операция на селезенке не дала никаких осложенений. – Он полистал больничную карту, прежде чем продолжить. – Я склоняюсь к тому, чтобы понаблюдать за девушкой еще в течение двух-трех дней. Если она будет чувствовать себя так же, как сейчас, то к субботе ее можно будет выписать. – Он посмотрел на Адриену, потом на Габриэлу. – При условии, что лечение она продолжит дома и некоторое время будет соблюдать кое-какие ограничения.
– Может она вернуться в колледж? – спросила Габриэла.
– Пока нет. Ей сейчас нельзя подниматься по лестницам.
– Знаете, у меня появилась отличная идея, – начала Адриена, обращаясь главным образом к Габриэле. – Что, если нам отвезти ее в дом на побережье, пусть поживет там несколько дней. Это только пойдет ей на пользу.
Доктор поднял руку.
– Боюсь, что вас ожидает небольшая проблема, – сказал он, нахмурившись. – Дело в том, что мисс Моллой попросила, чтобы ее мать даже не пыталась увидеться с ней.
Габриэла судорожно вздохнула:
– Почему?
– Я этого не знаю. Я просто передаю просьбу моей пациентки, – сказал он и встал.
Габриэла последовала его примеру.
– Когда она это сказала?
– Прошлой ночью, – ответил он. – Дежурной сестре.
– Я поговорю с ней, – заверила Адриена. – Не беспокойтесь об этом.
Доктор протянул руку Адриене, потом Габриэле:
– Я всегда готов ответить на любые ваши вопросы. Итак, выписка в субботу. Не возражаете?
Женщины кивнули и вышли из кабинета, обменявшись перед этим недоверчивыми взглядами.
– Теперь я знаю, что дело пошло на поправку, – сказала Габриэла. – Она стала сама собой и вернулась к прежним чувствам.
– Она изменит свое мнение, – предположила Адриена. – У нее в голове такая путаница. – Она взяла Габриэлу за руку. – Я хочу отправиться в Брамптон и собрать ее учебники. Если она примет мое предложение, то сможет подготовиться к экзаменам в доме на побережье и закончить учебный год.
Габриэла только кивнула, не в силах что-либо сказать.
– Не беспокойтесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Я люблю тебя, – сказал он наконец, целуя ее. – Но не хочу, чтобы все кончилось расставанием в аэропорту.
– Нет, – прошептала она, еще не осознавая, какую ответственность берет на себя. – Никаких аэропортов, никаких прощаний! – Она взяла его руку и стала водить по своему телу – от груди до бедер.
– Я люблю тебя, – сказал он опять.
– Я люблю тебя, – откликнулась Габриэла.
И вновь, и вновь эти волшебные слова срывались с их уст. Они не могли остановиться, признаваясь друг другу в любви. Когда они соединились, Габриэлу затопило теплое чувство, он был ей более близок, чем любовник или старый друг. Даже если бы что-то разъединило их в будущем, это ощущение близости останется в ней навсегда.
Момент тишины и покоя, наступивший после их любви, был полон невысказанных обещаний. Габриэла даже боялась подумать, что могла бы их не выполнить. Сможет ли она не потерять Ника, после того как потеряла мать, Пита, Дину?
– После смерти Бони у меня не было женщин, – сказал Ник мягко, и голос его так красиво и нежно прозвучал в темноте.
Ей стало немного неловко от этой его откровенности. Она попробовала отшутиться:
– На тебя, наверное, устроили охоту. Многие хотели заманить тебя в ловушку.
– Поначалу так и было.
– Ник, – сказала она, снова целуя его глаза, щеки, нос, губы. – У нас с тобой было сумасшедшее начало, не правда ли?
– Если ты разобьешь мне сердце, я это переживу, – пообещал он с кривой улыбкой. – Но зачем тебе упускать свой шанс? Может быть, последний? Только не рассказывай мне о своей любви, оставленной в Париже.
– Однажды я поверила Питу… – словно защищаясь, сказала она.
– Это совсем разные вещи. Мы стали старше…
– Потом я доверилась Дине, – сказала Габриэла, сама понимая, что это неуместное замечание.
– Когда Дина вернется домой?
– Где ее дом?
– В том-то и дело. Никто из вас не знает, где он.
– Завтра мне обязательно надо быть в Нью-Йорке. Если я не покажусь в редакции и не свяжусь с Парижем, я вообще ничего не смогу решить, потому что лишусь работы, – сказала она, отвернувшись от Ника.
– Я отвезу тебя.
– У меня есть машина.
– Я поеду следом.
– Прежде всего я должна быть уверена, что Адриена сможет побыть здесь, пока я не вернусь. Я надеюсь, ничего не случится, если я задержусь на пару дней.
– Ты думаешь, что Дину завтра переведут в общую палату?
– Так сказал доктор. Если нет, я не смогу уехать. Но я оптимистка.
– Не хочешь завтра вечером пообедать со мной?
Она отрицательно покачала головой:
– Я постараюсь больше никогда с тобой не видеться.
– Теперь это не сработает, – тихо сказал Ник. – Значит, завтра мы обедаем, а на уик-энд я заберу тебя отсюда.
Слезы отчаяния готовы были пролиться из ее глаз.
– Что мне делать? Я боюсь!
– Я тоже, – признался Ник, потом нежно обнял ее, прижал к себе, принялся успокаивающе поглаживать по спине. – Но это не навсегда, мы это переживем.
– А что навсегда? – спросила она, задыхаясь в его объятиях.
– Не будем загадывать далеко вперед. Все может перемениться, и к лучшему.
Больница
Понедельник, утро
Ник и Габриэла решили, что будет лучше, если Дина пока не будет знать об их отношениях, поэтому Ник остался внизу в холле, пока Габриэла поднялась к доктору. Адриена отправилась с ней, в нетерпении услышать от доктора прогноз о состоянии Дины.
– Я хочу вернуться сюда в среду, – по пути объяснила ей Габриэла. – Мне необходимо побывать в отделении редакции журнала в Нью-Йорке, кроме того, я обещала Клер заглянуть в дом Пита на побережье и привезти оттуда кое-какие бумаги.
– Значит, я должна подежурить здесь до вечера во вторник, так как в среду утром мне нужно быть в своей конторе. Таким образом, до уик-энда у меня будет три полных рабочих дня. Когда вы собираетесь вернуться в Париж?
Это был трудный вопрос, и Габриэла не готова была сейчас на него ответить.
– Только когда Дина окончательно поправится и вернется в колледж.
Они остановились у дверей кабинета, не решаясь войти. Вскоре раздались громкие шаги, и появился доктор в незастегнутом белом халате со стетоскопом на груди. Заметив посетительниц, он улыбнулся и пригласил их войти.
– Доброе утро, – бодро поздоровался он, – почему бы нам не поговорить в комнате отдыха?
Обе женщины возразили, что им удобно и здесь, и врач начал:
– Сегодня утром ее перевели из палаты интенсивной терапии. Я рад сообщить вам об этом. Настроение у нее прекрасное, хотя, должен заметить, этот случай легким не назовешь.
Габриэла с Адриеной переглянулись.
– Это совсем не значит, что мисс Моллой что-то угрожает, – поторопился добавить доктор. – Дело в том, что опасности внутренних кровоизлияний больше нет, и операция на селезенке не дала никаких осложенений. – Он полистал больничную карту, прежде чем продолжить. – Я склоняюсь к тому, чтобы понаблюдать за девушкой еще в течение двух-трех дней. Если она будет чувствовать себя так же, как сейчас, то к субботе ее можно будет выписать. – Он посмотрел на Адриену, потом на Габриэлу. – При условии, что лечение она продолжит дома и некоторое время будет соблюдать кое-какие ограничения.
– Может она вернуться в колледж? – спросила Габриэла.
– Пока нет. Ей сейчас нельзя подниматься по лестницам.
– Знаете, у меня появилась отличная идея, – начала Адриена, обращаясь главным образом к Габриэле. – Что, если нам отвезти ее в дом на побережье, пусть поживет там несколько дней. Это только пойдет ей на пользу.
Доктор поднял руку.
– Боюсь, что вас ожидает небольшая проблема, – сказал он, нахмурившись. – Дело в том, что мисс Моллой попросила, чтобы ее мать даже не пыталась увидеться с ней.
Габриэла судорожно вздохнула:
– Почему?
– Я этого не знаю. Я просто передаю просьбу моей пациентки, – сказал он и встал.
Габриэла последовала его примеру.
– Когда она это сказала?
– Прошлой ночью, – ответил он. – Дежурной сестре.
– Я поговорю с ней, – заверила Адриена. – Не беспокойтесь об этом.
Доктор протянул руку Адриене, потом Габриэле:
– Я всегда готов ответить на любые ваши вопросы. Итак, выписка в субботу. Не возражаете?
Женщины кивнули и вышли из кабинета, обменявшись перед этим недоверчивыми взглядами.
– Теперь я знаю, что дело пошло на поправку, – сказала Габриэла. – Она стала сама собой и вернулась к прежним чувствам.
– Она изменит свое мнение, – предположила Адриена. – У нее в голове такая путаница. – Она взяла Габриэлу за руку. – Я хочу отправиться в Брамптон и собрать ее учебники. Если она примет мое предложение, то сможет подготовиться к экзаменам в доме на побережье и закончить учебный год.
Габриэла только кивнула, не в силах что-либо сказать.
– Не беспокойтесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70